«О, чёрт! Как же мне с ним всё-таки хорошо!»

Не знаю, как долго длился этот волшебный момент, но когда бешеная искра страсти стала понемногу угасать, я первая прерываю поцелуй, оттолкнув Мауэля в грудь.

- Ты обещал мне, что улетаешь только на четыре дня, а сам пропадал в Штатах две недели! Да ещё и любезничал с этой Бельмонт у всех на виду.

Ману фыркает, глядя на меня с полуулыбкой:

- Я и не знал, что ты такая ревнивая. Ведёшь себя, как сварливая жена.

То, с каким ехидством в голосе Мануэль сказал это, окончательно взбешивает меня и я, не осознавая последствий, со всего размаха заряжаю ему по физиономии пакетом с едой, который до этого момента сжимала в руках.

«Пффф» - бумажный пакет рвётся, и его содержимое разлетается во все стороны. Большая часть, конечно же, на Ману.

«Умница, Ракель», - думаю я, изучая последствия своего поступка. - Из всех возможных вариантов продолжения беседы, ты выбрала самый доходчивый».

Бедный Ману! Его голова и плечи усыпаны маленькими картошинами, словно он попал под картофельный дождь. Даже на ушах повисла парочка хрустящих картофелин.

Пока Мануэль, хлопая глазами, то раскрывает, то закрывает рот от изумления, я проворачиваю ключ в замке и говорю, не оборачиваясь:

- Сходи и купи себе ещё и мороженое - рожок - для полного комплекта. Говорят, сейчас на него скидки.

Занавес.

Я захлопываю за собой дверь и устало прислоняюсь к ним спиной. Потом смотрю на зажатый в руке разорванный пакет и отбрасываю его в сторону. Аппетит пропал напрочь. Я сомневаюсь, что смогу сегодня заставить себя проглотить хоть что-то. Подбегает Флэш. В его умных глазах я вижу осуждение. Как всегда, мой пёс прав.

«О, боже, что я натворила!»

Поспешно открыв дверь, я обнаруживаю пустую лестничную площадку - Ману уже ушёл. Лишь рассыпанные по полу картофелины подтверждают, что всё произошедшее было на самом деле. Мимо меня проскальзывает Флэш и начинает с жадностью поедать картошку. Вид у него довольный.

- Приятного аппетита, - грустно говорю я ему, на что мой пёс в ответ весело машет хвостом.

Глава 21.

С момента победоносного «удара пакетом в голову» прошла неделя.

Все эти дни Ману не выходил на связь. Что сказать? Это была худшая неделя в моей жизни. Я, конечно, могла бы позвонить Мануэлю сама, но страх быть посланной куда подальше, останавливает меня. Пусть уж всё будет так, как есть

И, чёрт возьми, он всё-таки был прав: Я ужасно ревную!

Мы с Флэшем гуляем по нашему парку, когда мой телефон начинает звонить. Я быстро достаю мобилку из кармана и с надеждой смотрю на экран: может, это Ману? Но это Глория. С некоторым разочарованием я отвечаю на вызов.

- Почему ты ещё не здесь?! - несётся моя подруга с места в карьер.

- Здесь - это где?

- В больнице, где же ещё? Здесь уже почти все журналисты города!

Я улыбаюсь:

- Глория, то что я репортёр, не означает, что у меня экстрасенсорные способности и дар предвидения. Откуда мне знать, что там у вас в больнице стряслось?

- Я думала, ты узнаешь об этом первой.

- Бога ради, Глория, что у вас стряслось?

Голос моей подруги опускается до шёпота:

- Так значит, Мануэль не звонил тебе?!

Ману! Это как-то связано с ним. Моё сердце проваливается в пятки и там бешено колотится. Ману и больница - не самое радужное сочетание!

- Глория! - говорю я, чувствуя лёгкое головокружение. - Заклинаю тебя, скажи, что-то случилось с Ману?!

Голос моей подруги слегка дрожит, когда она шепчет мне страшную новость:

- Сегодня утром Мануэль делал утреннюю пробежку. Когда он уже возвращался домой, на одном из перекрёстков из-за угла на полной скорости вылетел мотороллер и врезался в него. Полиция говорит, что женщина, которая сбила Мануэля, не очень опытный водитель и она на секунду потеряла управление. Представляешь! Надеюсь, у неё навсегда отберут права и…

- Что с Мануэлем? - я перебиваю подругу, с замиранием сердца ожидая ответ.

- Ну, у него несколько треснувших рёбер, шесть приличных ссадин на правой руке и огромная шишка на лбу. Можно сказать, что он ещё легко отделался.

«О, какое облегчение! Но как так получилось, что Ману попал в аварию, а я узнаю об этом одна из последних?»

Подозвав Флэша, я с телефоном у уха спешу домой.

- Глория, я сейчас приеду, - сообщаю я подруге, поднимаясь в лифте на свой этаж.

- Хорошо. Позвонишь мне, когда будешь возле больницы. Я помогу тебе незаметно пробраться в палату Мануэля.

- Да, конечно, - соглашаюсь я, и Глория отбивает звонок.

Я влетаю в квартиру, не чувствуя пола под ногами. У меня такой сильный выброс адреналина, словно мне только что вручили приз лучшего журналиста года. Только эмоции негативные. Оставив Флэша за главного в доме, я хватаю сумочку с дивана и выбегаю на улицу. Пару минут у меня уходит на поимку такси, пока, наконец, одно из них подъезжает ко мне. Всю дорогу я подгоняю водителя своими причитаниями: «Не могли бы вы ехать быстрее? Я так спешу, так спешу!»

Через двадцать минут мы заезжаем во двор больницы имени «Двенадцатого октября». Возле главного входа собралась целая толпа журналистов и расставлены многочисленные телекамеры, поэтому я прошу таксиста высадить меня на служебной стоянке. Она находится за зданием больницы и оттуда мне будет легче попасть внутрь незамеченной. Водитель такси недовольно бурчит, но перекочевавшая из моего кошелька в его карман хрустящая бумажка, делает своё дело.

Высадив меня в условленном месте, такси уезжает, а я набираю номер Глории.

- Я здесь, - информирую подругу, и получив от неё инструкции, нахожу дверь чёрного хода. Глория поджидает меня внутри с белым халатом в руках.

- Надень это, - говорит она, протягивая мне больничную униформу.

- Зачем?!

- Не тупи, Ракель! Как иначе ты собираешься попасть к Ману в палату? Ты ведь не родственник? Так что побудешь пока что врачом.

Я быстро надеваю халат и читаю вслух фамилию на бэйджике:

- Доктор Галиндо. Кто это такой? И, кстати, Глория, а он не разозлится, что мы взяли его халат?

Моя подруга лучезарно улыбается:

- Не он, а она. Доктор Голиндо - женщина и прекрасный травматолог. К сожалению, она умерла в прошлом году, так что не беспокойся: ей уже всё равно, кто носит её вещи.

Юмор медработников всегда меня поражал, но сейчас Глория превзошла всё, что я до этого слышала.

- Ты подсунула мне одежду мёртвой женщины?!

- Да, и что в этом такого? - пожимает моя подруга плечами, а затем поспешно прибавляет: - Мы теряем время. Пойдём скорей.

Вздохнув, я следую за ней, оставляя разговор об одежде бедного доктора Голиндо на потом. Сейчас самое главное - Ману.

Мы довольно долго плутаем по каким-то служебным помещениям. Глория ведёт меня окольными путями, остерегаясь как и журналистов, наводнивших больницу, так и коллег доктора Голиндо, знавших её в лицо.

Наконец, мы выходим в просторный коридор и останавливаемся у дверей одной из палат. Глория подносит палец к губам, призывая к тишине. Я послушно киваю и прислушиваюсь. Некоторое время из палаты не доносится ни звука, а потом раздаётся раздражённый голос Ману:

- Я чувствую себя хорошо. Не понимаю, зачем вы хотите оставить меня здесь на ночь?! В этом нет необходимости. Я сейчас же уезжаю домой!

- Успокойтесь, сеньор Бельтран, - незнакомый голос, скорее всего, принадлежит его лечащему врачу. - Насильно вас здесь удерживать никто не будет. Но всё же я бы рекомендовал вам провести эту ночь здесь, под медицинским присмотром.

- Как ваш агент сеньор, я тоже склоняюсь к…

- Кончита, я еду домой! - раздражённо перебивает Ману своего цербера в юбке. Я не вижу сейчас лица Мануэля, но уверена, он сильно разозлён. Присутствующие в палате начинают говорить все сразу: доктор и Кончита уговаривают капризного киноактёра остаться на ночь в больнице, а он напрочь отказывается. Внезапно раздаётся новый голос, который заставляет умолкнуть всех остальных.