Я переключила внимание на призрак в ресторане. Я узнала его, хотя мы и не были лично знакомы. Просто его фотография красовалась на первой полосе газеты «Пост энд Курье» несколько недель тому назад. Его звали Линкольн Маккой, и этот видный чарльстонский бизнесмен однажды ночью зверски убил свою жену и детей, а затем прострелил себе голову, чтобы не сдаться спецназу, который взял его дом в оцепление.

И хотя он появился передо мной совершенно неземным способом, на нем не было никакой печати зла, доказывающей, что это именно он сотворил такое с собой и своими родными. За исключением глаз. Тёмных, блестящих и одновременно ледяных. Стоило ему высмотреть меня через весь ресторан, как его призрачного лица коснулась тень улыбки.

Но вместо того чтобы вздрогнуть или отвернуться в испуге, я посмотрела прямо на Линкольна Маккоя. Он парил в ресторане позади пожилой пары, ожидающей свободного столика, и стоило духу впиться в меня взглядом, как я притворилась, что смотрю сквозь него, даже помахала воображаемому знакомому.

Призрак обернулся, но в тот самый момент официантка увидела мой жест и подняла палец, давая знать, что подойдёт ко мне через минуту. Я кивнула, улыбнулась и, подняв бокал шампанского, вернулась к созерцанию вида из окна. Я не обращала внимания на призрак, но ощутила его холодное присутствие минуту спустя, когда он прошёл мимо моего столика, всё ещё преследуя пожилую пару.

Интересно, почему он пристал именно к этим людям, и догадываются ли они хоть как-нибудь о его присутствии. Я хотела предупредить их, но не могла, иначе выдала бы себя с головой. А именно этого он и добивался. Отчаянно желал. Быть признанным живым, чтобы снова почувствовать себя частью нашего мира.

Я оплатила чек без дрожи в руках и покинула ресторан, ни разу не оглянувшись.

Выйдя на улицу, я позволила себе расслабиться и неспешно прошлась вдоль Белого сада[5], не пытаясь как можно скорее добраться до убежища, моего дома. И хоть духи, которым удалось проскользнуть сквозь завесу в сумраке, уже разгуливают по земле, если я сохраняю бдительность, пока солнце не сядет, мне не нужно прятаться от ледяных сквозняков и кружащих серых силуэтов.

Туман сгустился. Орудия гражданской войны и статуи в парке уже нельзя было различить с дорожки, а эстрада и дубы виднелись лишь расплывчатым силуэтом. Но я ощущала запах цветов, приторную смесь, которую я окрестила чарльстонским ароматом, — благоухание магнолий, гиацинта и конфедеративного жасмина

[

Где-то в темноте по бухте разнёсся туманный горн: это маяк высвечивал предупреждения грузовым судам, пересекающим узкий канал между островом и фортом Самтер[7]. Я остановилась полюбоваться на огни гавани, и тут по спине пополз неприятный холодок. Кто-то стоял позади меня в тумане. Я отчётливо различала тихий, но безошибочный стук каблуков кожаных туфель со стороны волнолома.

Стук внезапно оборвался, и… затаив дыхание и дрожа, я обернулась. Долгое время ничего не происходило, и я уж было подумала, что это разыгралось моё воображение. Но затем из завесы тумана появился незнакомец, и у меня сжалось сердце.

Высокий, широкоплечий, одетый во всё чёрное, он словно вышел из страны грёз в детской сказке. Я едва могла различить черты его лица, но уже знала шестым чувством, что он прекрасен и задумчив. От его манеры держать себя и того, как он почти мучительно всматривался в туман, в мою спину впились ледяные иголки.

Он не был призраком и всё же представлял опасность, но одновременно так пленял, что я как зачарованная смотрела, как он идёт ко мне. Теперь я уже различала капельки воды, блестевшие в его тёмных волосах, и отблеск серебряной цепочки, спрятанной под воротник чёрной рубашки.

За его спиной, прозрачные и едва различимые в тумане, парили два призрака: женщина и маленькая девочка. Они обе глядели на меня, но я натренированным взглядом смотрела только на мужчину.

— Амелия Грей?

— Да?

Мой блог стал настолько популярен, что иногда меня останавливали на улицах, узнав по фотографии на веб-сайте или по печально известному ролику о привидениях. Юг, особенно Чарльстонский округ, родина десятков заядлых тафофилов, но этот мужчина не показался мне фанатом или ревностным поклонником. Холодные глаза, отчуждённое поведение. Он искал меня не для того, чтобы поболтать о надгробиях.

— Меня зовут Джон Девлин, полиция Чарльстона, — сказал он, доставая свой бумажник и показывая удостоверение личности вместе со значком, которые я любезно разглядела, хотя моё сердце начало отбивать паническое стаккато.

Полицейский!

Не сулит ничего хорошего.

Должно быть, случилось нечто ужасное. Мои родители уже не молоды. А что, если они попали в аварию, заболели или…

Подавив необоснованный страх, я спрятала ладони в карманы длинного непромокаемого пальто. Если бы что-то произошло с мама́ и папа́, мне бы уже позвонили. Дело не в них, а во мне.

Я ждала объяснений, а эти милые привидения кружили вокруг полицейского, словно оберегая его. Насколько я смогла рассмотреть лицо женщины, она выглядела изумительно красиво, высокие скулы и гордо раздутые ноздри указывали на креольское происхождение. Из одежды на ней было красивое летнее платье, которое словно паутинка окутывало длинные стройные ноги.

Девочка выглядела годика на четыре-пять. Тёмные локоны скрывали бледное лицо, пока она кружила рядом с Девлином и время от времени тянулась к нему, чтобы ухватиться за ногу или хлопнуть по колену.

Он не замечал их присутствия, хотя его явно преследовали. Об этом свидетельствовали его глаза: веки почти смежились, словно их прокололи иглами. Я не могла не гадать, что могло связывать его с этими призраками.

Сфокусировала взгляд на лице детектива. Он тоже изучал меня, с таким подозрением и чувством собственного превосходства, что любой контакт с полицией, даже по столь же тривиальному поводу как штраф за нарушение правил парковки мог превратиться в настоящее испытание.

— Что вам нужно? — поинтересовалась я, хоть мне и не хотелось, чтобы вопрос прозвучал столь грубо. Я не конфликтный человек. Многие годы жизни с призраками свели на нет всю спонтанность, сделав меня чрезмерно дисциплинированной и замкнутой.

Девлин сделал шаг ближе, и я машинально сжала руки в карманах. По затылку побежал пот. Мне хотелось крикнуть, чтобы он сохранял дистанцию между нами, не подходил ближе. Но, конечно, я промолчала, мужественно терпя холодное дыхание его фантомов.

— Наша общая знакомая посоветовала мне обратиться к вам, — начал он.

— Кто именно?

— Камилла Эшби. Она подумала, что вы сможете мне помочь.

— С чем?

— С полицейским расследованием.

Теперь мне стало скорее любопытно, чем боязно… Дурацкое любопытство.

Доктор Камилла Эшби занимает руководящий пост в университете Эмерсон, элитном частном колледже с влиятельными выпускниками, среди которых встречаются самые известные адвокаты, судьи и бизнесмены Южной Каролины. Совсем недавно комиссия университета наняла меня на работу: восстановить старое кладбище, расположенное на территории кампуса. Одно из условий контракта с доктором Эшби состояло в том, что до окончания реставрации я не публикую никаких фотографий в своём блоге.

Я понимала её беспокойство. Плачевное состояние кладбища создаёт не самое хорошее впечатление об университете, который чтит традиции и мораль старого Юга. Как говорил Бенджамин Франклин: «Об уровне культуры можно судить по тому, как люди относятся к своим мертвецам». Не поспоришь.

Что я ещё пока не знала, так это почему она отправила Джона Девлина ко мне.

— Как я понимаю, вы работаете на кладбище «Дубовая роща»? — спросил он.

Я подавила дрожь.

«Дубовая роща» — одно из немногих кладбищ, вызывающих у меня такую тревогу, от которой кожа покрывается мурашками. Подобное ощущение я испытала лишь однажды, когда посетила небольшое кладбище в Канзасе, прозванное в народе вратами в ад.