дай.

Мы с Хорей готовились к отъезду, я жарил мясо, а Хоря сидел на столе и принюхивался. Для него в «Песе и коте» я уволок какого-то корма для хорьков, но животина ждала мяса. Потом пришлось делать обрез из двухстволки - кто устоит против картечи? Потом разбирался с пистолетом, чтобы в спешке не отстрелить самому себе какой-нибудь нужный орган. В книжках оно проще. Главный герой там на нюх определяет калибр ствола, а из говна делает динамит. С прицелами решил погодить - не до тонкостей, а с ПНВ покопался в деталях. И на кого я собираюсь охотиться? Наверно на того, кто будет охотиться на меня. А не слабо закатить пулю в лоб человеку? Нет, не слабо. Не слабо тому, кто к этому готов и не рефлексирует по поводу самих мыслей. Возможно, сфинктер дрогнет, кто его знает. Посмотрим, удасться ли удержать дерьмо на второй раз. Мирная профессия не определяет степень злобности. А пока нехрен Раскольникова изображать.

- Что , Хоря, готов к труду и обороне? К еде ты точно готов, посмотри, какую поилку тебе презентую. И домик персональный утепленный. Это надо же так воображению разыграться у кошководов. Что мы еще забыли? Надо что-нибудь зажигательное . Пару зажигалок и вот эту кухонную, с длинным клювом. Ага, еще дровишек охапку, а вдруг встанем в заметенных лесах? Да, я параноик, но здоровый параноик. Помнится, читал, что одному вьюноше врачи поставили ошибочный диагноз, что де с сердцем дело швах. И прожил бедолага всю жизнь ниже воды, тише травы, а когда состарился, ему объявили, что ошибочка вышла. Вот так всю жизнь и боялся пукнуть.

Сам я работал на сидячей работе после тяжелой автоаварии. Собой занимался, подкачал, что надо, однако специфика профессии накладывалась на действия. Придется преодолевать условные рефлексы.

Утро застало нас в дороге. До ближайшего райцентра добирались пять часов, а это всего сто восемьдесят километров. После отечественного авто казалось, что я сижу в пилотской кабине самолета. «Чероки» вел себя достойно, переваливая прицеп через реальные сугробы. Вот под деревней Ляли пришлось попотеть, триста метров переметенной дороги и крутой подъем. С третьего захода удалось взять и его. Вот и село Вогваздино. Здесь я , когда-то еще с семьей всегда устраивал отдых и кафешка была очень даже ничего. Впрочем, она и сейчас на месте, но заходить не хочется совсем. Следующее кафе было через сто метров, за ним находилась заправка. За двести шестьдесят километров улетело почти полста литров - сказывалась трудная дорога. Однако путь на юг давал и надежды- снег здесь подтаивал. Я проехал переезд и резко затормозил - на снежной целине отпечаталась стежка человеческих следов. Кто-то прошел в валенках и размер обуви был небольшой. Бес осторожности не дал мне немедленно кинуться на поиски. Сначала я заправил машину испытанным методом-веревка-ведро и только после этого, пощупав «Макар» за поясом ,двинулся на розыски. Следы кончались недалеко у старенькой избы-пятистенка . В окне брезжил тусклый свет. На стук послышались шаги и дверь без оклика открыла пожилая женщина с наброшенным на плечи платком.

- Один ? - не здороваясь , спросила она.

- А больше никого и нет. Вы первая. Здравствуйте.

- Заходи, а то я думала одна помирать буду. И так одна живу, а теперь и вокруг никого - все умерли. Ты хоть расскажи, что случилось, али напал на нас кто? И свету нет, совсем плохо.

Мы прошли в комнаты. На столе стояла знакомая и хорошо забытая керосинка. Как же ее называли? Семилинейка? В доме было тепло. Тепло и обжито, начал отвыкать.

- Ты рассказывай, рассказывай. Откуда едешь и чего один? Что там в городах? Ой, что это я? Наверно кушать хочешь?

- Да, супчику горячего не помешало бы. Честно говоря и аппетита особого не было, сами знаете почему. Пока вы первая, кого встретил в своем уме.

- Господи, да и правда , от такого и с ума сойти недолго.

Я медленно, наслаждаясь, ел горячее , заедая свежеиспеченным хлебом и рассказывал о Судном дне, при этом стараясь не касаться ненужных натурализмов : смерти детей, обугленных останков людей после пожаров, замерзших трупов на улицах – ни к чему это.

- А что твои?

- Одинокий я. Жена бывшая измеряла любовь в квадратных метрах и рублях, не вписался в расстановку мебели.

- А мои давно отсюда уехали и приезжают все реже и реже.

- Да вы не переживайте так. Они где живут? В Астрахани? Может там людей больше уцелело, ведь климат там совсем другой.

- Ну, дай бог, дай бог.- она перекрестилась на икону в углу.

- Что здесь вас держит теперь? Может со мной поедете? - спросил я совершенно искренне.

- Нет. Буду свое здесь доживать. Мои все здесь похоронены и я к ним. Припасов хватит, я еще крепкая. Мы к лихим временам привычные, все переживем. Ты уж в ночь не езжай, ночуй здесь. Вот керосину бы где найти для лампы, бензин-то очень опасный, солить приходиться. А остальное я найду, картошку по весне сажать буду.

Разморило меня в непривычном тепле и, едва дотащившись до диванчика и вытащив из-за пазухи Хорю, я заснул мертвым сном.

Разбудили меня звон ведра и стук двери .

- Вижу не спишь уже. А твой зверек молодец, меня к тебе не подпускал. Зубы скалит и шипит, не ел даже ничего.

- А звать то как Вас? А то с устатка ума не хватило спросить.

- Зинаида Егоровна я. И лет мне семьдесят два.

- Это хорошо. Можно обращаться девушка. Сам я давно не первой свежести. Зовут Вадимом. Если вы не против, помогу, чем смогу. Это первые холода были, а дальше без людей тяжко будет. Сейчас позавтракаем и будем искать керосин, муку, сахар, соль, спички - малый набор русского.

- Хорошо бы людей похоронить, не по-христиански как-то лежат неприбранными.

- Так-то так, однако здесь жило человек двести ?

- Какой там. Вот 40 с небольшим - все что осталось. Ты смотри, как зверь мясо грызет, аж урчит. Не признаю такого, на большую ласку похож али куницу.

- Ханорик это. Хорей назвал. Тоже только один выжил, а кошки не видел ни одной.

- То-то я Машки своей не докличусь, пропала куда-то.

- А мы сегодня по селу пройдем, вдруг собаки уцелели.

Весь день мы свозили на реквизированном пикапчике «Москвиче» тела погибших в часовенку при кладбище. Егоровна оказалась дамой с крепким характером, даже командовала порой.

- Земля уже мерзлая, яму нам не выкопать большую. По весне потихоньку всех по божески пристрою, - сказала она, крестясь. – Что, сам неверующий будешь?

- Был бы Бог - он такого бы не допустил.

Я задержался в селе на шесть дней. Прояснело и подморозило , торопиться не имело смысла. Мы готовили Егоровну к зимовке. С дровами проблем не было- перевезли весь соседский запас. Нашли керосин , загрузили в естественный ледник запасы мороженого мяса и рыбы. На самом краю села в доме нашли живую собачка неизвестной породы и , надо сказать, вовремя. Дверь в сени собачка сумела открыть и вместо воды вылизывала задуваюший сквозь щели снег.

- Вот и я теперь не одна,- радовалась бабуля. - Вдвоем как веселее. Я тебе пирогов в дорогу напеку. Посмотри, что там дальше. Если плохо - возвращайся. Без людей долго не прожить. Войну-то пережить смогли только вместях. Так говоришь - эти, мобильники тоже не звонят?

- Нет. Егоровна, я на той стороне проигрыватель прихватил с пластинками. Оставляю тебе генератор, бензина здесь навалом. Что повернуть и как я написал. Свет теперь будет , а холодильник не подключай - ему постоянно работать надо.

-Разберусь, нешто я такая бестолковая?

В очередное свежее утро мы двинулись дальше.

- Вот так, Хоря, а мы с тобой очкуем. Мы к лихим временам привычные - бабка нас учит. А когда в России были не лихие времена? Сколько помню , всегда приходилось выбирать лучшее из худшего, а не из лучшего.

Да ,без людей плохо. С ними бывает тяжко, иногда очень, но без людей сознание начинает странным образом перестраиваться. Отнесем это к издержкам высшего образования. Вот Егоровна идет по жизни, как ледокол во льдах, а мы все рефлексируем по мелочам.