До самой Эжвы мы не встретили ни одного человеческого следа, и в пригороде было темно и тихо. Смеркалось. Вдали в районе лесозавода или в Максаковке хорошо горело, видимо что-то лакокрасочное, черный дым клубами поднимался высоко вверх. Снежный покров здесь был заметно меньше , но я не торопился, выглядывая огоньки в окнах. Пара собак , явно дворовых, пересекла Октябрьский проспект. К весне будут сбиваться в уже опасные стаи, а второе поколение станет натуральными хищниками. Я не собирался ночевать в Сыктывкаре, продолжала бушевать паранойя. Подъехав к гостинице «Пелысь», я свернул направо и бросил машину у ворот с надписью «ФСБ». Дальше все шло по наработанной схеме - заправка позаимствованного невдалеке генератора, подключение болгарки и все оказалось напрасно. В дежурке нашлись ключи от всего или почти всего. В закрома «Чероки» перекочевали три ствола - автоматы ,патроны, ящик с гранатами, пара труб непонятного назначения , пара ящиков зарядов непонятного применения. Мудреные стволы я не трогал, надо попроще, понадежней и поубойней. С чувством глубокого удовлетворения я покинул стены учреждения, ранее охранявшего нас от нас и , с еще большим удовольствием, стащил с головы противогаз. Да-да, нулевая температура позволила залить город тяжелым васильковым запахом. Привыкнуть к этому было невозможно. После тяжелого мародерского труда я проехал по городу, всматриваясь в окна. Никого и ничего - как и в Ухте. Трехсоттысячный город умер. В двух местах догорали здания, продолжало чадить за речкой. Надо было озаботиться ночлегом. После настоящего гостеприимства очень не хотелось ночевать среди трупов. Мысль о еде даже не приходила в голову. В районе бывшего ДК «Металлист» у помойки мелькнула тень и я включил дальний свет. Оказывается по привычке я ехал с ближним. Мощный луч вырвал силуэт собаки и это была явно домашняя собака. Взведя курки обреза - не люблю бескурковок, вспоминай, где патрон, я медленно вышел из машины и направился к легавой. Похоже - это была эстонская гончая, красивый пес. Без всяких признаков страха барбос подошел ко мне и сел, как бы спрашивая :«Поговорим?».

Я никогда не боялся собак. Мне кажется из всех животных самые красивые - это собаки и лошади. Этот пес явно не был голодным, но в целях взаимопонимания я сунул руку под тент прицепа, отломил наощупь полкруга колбасы и продолжил знакомство. С чувством глубокого достоинства эстонец зажевал производное из рогов и копыт и, наклонив голову ,вопросил:«Что дальше?».

Дальше? Я открыл заднюю дверь джипа, сбросил ящик с вооружением в проход и хлопнул ладонью по сиденью. Так же безмолвно пес прыгнул вверх и с комфортом уселся. Кобель, а это явно был кобель, был молод - глянцевая шерсть, прямая спина, да и просто любопытство показывали, что он в полном расцвете собачьих сил.

- Будем знакомиться, меня можешь звать, как удобней, а тебе нужно придумать что-нибудь мужественно-охотничье, порода обязывает.

Неугомонный ханорик выскочил из-за пазухи и зашипел на гончую.

- Ага, только тебя не хватало. Давай быстрей самовыражайся, знакомиться пора.

Пес как Ванька - встанька озадаченно болтал головой.

- Это что же выходит? Это выходит уже компания, верно Макс? К тебе , к тебе обращаюсь. А сейчас едем из могильника. По свету еще раз посмотрим бывшую столицу, а пока едем бай-бай.

На окраине города был выбран район частных домов. Мы оккупировали тот, где хозяин умер во дворе - засыпать в трупных запахах было недопустимо. Скоро заполыхала печь, закипел чайник, заблагоухали дежурные блюда быстрого приготовления. Зверье тоже было не против усиленного ужина при свечах.

Я напоминал Робинзона Крузо с кошками и попугаем. На четыреста тысяч - три живых человека, на четыре миллиона - тридцать, на сорок миллионов - триста, вот уже есть основа для популяции. Беспокоила мысль, что все трое выживших не в репродуктивном возрасте, хотя надо ориентироваться на большие числа.

Макс вел себя на удивление спокойно и, можно сказать, рассудительно. Инсинуации Хори он переносил стоически. Все-таки охотничьи собаки-это настоящая элита, а может просто повезло с ним. Хорошо бы, чтобы они тоже считали, что им повезло со мной. Пока Хоря забавлялся, я извлек том с описанием огнестрела и провел сравнительный анализ -что же мне удалось подгрести?

МЦ21-12 – ружье двенадцатого калибра, при этом оно имеет магазин на четыре патрона и оно автоматическое. Ни хрена себе! Так - «запирание канала ствола осуществляется затвором за счет качающегося его клина, входящего в отверстие хвостовика ствола». Где тут затвор и где клин? Вот они родимые. Как зарядить? Похоже вот так - ну вот .Обрез попроще и породней. А вот третий гладкоствол оказался «Береттой Сильвер» и еще чего-то шестнадцатого калибра. Свезло - калибр для всех одинаковый . Осталось разобраться с патронами.

Вот незадача. Оказывается, есть патроны, снаряженные спортивными зарядами, которые вредны для обычных ружей. А какие они обычные? Где дробь, а где пули и какие ? Вот ведь хренотень. Раскладываем по кучкам – многовато модификаций. Теперь тупо выковыриваем содержимое и делаем памятку для особо тупых. Как говорил Винни-Пух -непростое это дело в гости без спросу ходить.

- Слушай , Макс, а ты практический пес или для вида? Не обижайся, скоро в лесах устрою тебе смотрины. Главное, чтобы птицы выжили. Вообще птицы - это потомки динозавров, выжить они просто обязаны.

Теперь нарезняк. «Калашников» оказался доступен даже для меня, только немного провозился со снаряжением магазинов. И калибр попался родной - семь шестьдесят два. Правда «Калашник» оказался странной модификации АК-104. В этом мешке оказался еще один незнакомый пистолет- ГШ-18. Что-то я о нем слышал хорошее. Калибр девять мм, патроны где-то в других мешках валяются. Все потом. Пока вся активная живность –я, Макс и Хоря, еще бабка Зинаида. Зомбей пока не наблюдается.

Комната прогрелась.

-Спать, народ.

Весь следующий день ушел на прочесывание города. Действительно в Максаковке выгорел торговый центр , бочки с краской раскидало на сотню метров. Доехав до онкоцентра, я развернулся и тут меня тормознул человек. Это был мужчина лет сорока-сорокапяти, заросший густой щетиной по уши , явно из пациентов лечебницы. На нем был одет пуховик с подвернутыми рукавами . Я опустил стекло.

- Здорово. Вы здешний?

- Здравствуйте,-спокойно ответил мужчина. - Нет, я здесь временно. Да и везде временно. Водить машину не умею. Похоже, что и ехать мне некуда. Вон в пристройке обосновался -печка там есть железная, с продуктами проблем нет.

- Может смогу вам помочь?

- Много выжило?

- Никого.

- И пришел всадник бледный?

- Что-то вроде этого. Поехали со мной. Еду на юг, может там больше выживших.

- Нет. Уже не имеет смысла. Мне осталось немного. Я полагаю город сейчас - сплошное кладбище. Лучше здесь в лесу, все почище.

- Может лучше перебраться в поселок, это совсем рядом, да и с условиями получше.

- Пожалуй, вы правы. Я как-то не подумал о морозах. И окружение там явно приятней. Вы торопитесь?

- Нет. Ищу живых.

- Агрессии не опасаетесь?

- Еще как. Первая встреченная оказалась безумной.

- Не мудрено. Сейчас нужно иметь очень крепкие нервы. У вас собака? Собаки выжили?

- Как и люди. Больше из животных никого не встречал, разве что вот Хоря за пазухой спит как всегда.

- Действительно хорек? Они же не приручаются.

- Помесь. Он еще маленький.

- Куда едем?

- Сначала надо вас приодеть к зиме, а дом подберем здесь на окраине – опыт уже есть. В Вогваздино снаряжал бабулю. Садитесь вперед, сзади все завалено.

- Да, арсенал у вас серьезный.

В организационных хлопотах прошел день. Ночевали мы вместе в выбранном доме в Максаковке. Мужчина оказался преподавателем техмеха в одном из колледжей Ухты, удивительно вежливым и корректным человеком. Так же как и я –одиночка. «Книжный червь»-охарактеризовал он себя.