— Меня бы научили.

Таир открыл нишу в стене. Среди заботливо оставленной кем — то одежды выбрал шёлковый голубой костюм: узкие брюки со свободной блузой.

— Может, ты и впрямь полетишь с нами? — предложила Тироль, любуясь, как он подпоясывается широким золотистым ремнём, отчего стан его казался ещё стройнее и крепче.

— Да хоть сейчас. Взмахну руками и… — Он подбежал к Тироль, схватил её и закружил по комнате. Она вцепилась в его рукава перепончатыми пальцами и от удовольствия откинула назад головку с белым хохолком.

— Но это можно и впрямь осуществить, — серьёзно сказал Рикс.

— Да-да, — подтвердила Тироль. — Хотя это и не одобряется кое-кем, своих любимцев мы переносим по воздуху сами.

— Каким же образом?

— Неужели ты никогда не видел наши экипажи?

— Клянусь небом, никогда!

— Ты приготовил ковс, Глэри? — обратился Рикс к икару, сидящему на спинке стула.

— Нужна лишь небольшая подпитка. Через минуту выходите. — Глэри вылетел в окно. За ним последовали остальные.

— Ковс — это ковёр-самолёт, мы будем придавать ему нужное направление. Не боишься?

С Тиролью на руках Таир вышел из дома. Под орехом икары развернули нечто, похожее на надувной матрас, рвущийся вверх, поэтому его придерживали с четырех сторон.

— Садись, — сказал Рикс. — Чтобы не было скучно или страшно, можешь взять Тироль. Впрочем, мы убедились, что ты парень рисковый.

Они сели и ковс, поддерживаемый икарами, взмыл в небо.

«Пожалуй, неплохо задумано: явиться к детям подобным способом», — подумал Таир.

— Ну, как? — Тироль повернула к нему любопытное личико.

— Отлично! Чувствуешь ветер и облака.

Этот допотопный вид передвижения и впрямь был восхитителен. Икары летели не спеша, километрах в двух от земли, то ныряя в лёгкую облачную дымку, то беря курс на солнце. Внизу плыло предместье Миноса с его причудливыми домами-деревьями и домами-раковинами. Таир набрал полную грудь воздуха и закричал от избытка чувств:

— Ого-го! Хо-ро-шо!

Летящие впереди удивлённо обернулись.

— Но, милые мои! — по-разбойничьи свистнув, Таир встал на ковсе во весь рост.

— Осторожней! — взвизгнула Тироль, но было поздно: нога Таира скользнула в сторону и, потеряв равновесие, он полетел вниз, в воздушную пропасть.

Мгновенно бросив лямки, икары ринулись за ним, на лету подхватывая под руки, и только растерявшаяся Тироль в панике хлопала крыльями и кричала тоненьким голоском:

— Ой-ей-ей, держите! Держите его!

Они плавно спикировали прямо на спортплощадку интерната к немалому изумлению детей и выскочивших из здания воспитательниц. Их окружили с восторженными возгласами и воплями:

— С неба! Они упали с облаков!

— Уф! — Таир сел на землю, вытер рукавом лоб. — Кажется, цел и невредим. Мальчишки трогали его за руки и за ноги, девчонки вцепились в золотой пояс, все ещё не до конца веря в реальность его полёта и самого существования.

— Дяденька, может, ты свалился с Земли? — спросил вихрастый шпингалет с ободранными коленками, и у Таира зашлось сердце от той робкой надежды, какая прозвучала в голосе мальчика. Он вскочил, сграбастал мальчугана в объятия и поднял вверх.

— Конечно! Откуда же я мог прилететь, как не с Земли!

Тут поднялось такое, что две молоденькие воспитательницы закрыли уши ладонями: мальчишки свистели в два пальца, а девчонки прыгали и вопили:

— Наш! Наш прилетел! С Земли! Ура!

Напуганные гамом, икары взмыли в небо, Таир лишь успел помахать им и крикнуть вслед:

— Спасибо, друзья! — А потом гаркнул во все горло: — Ти-ши — на!

Вмиг все смолкли. Десятка два горящих восторгом глаз смотрели на него с нескрываемым обожанием.

Он обвёл всех внимательным взглядом. Одетые в яркие спортивные шорты и майки, эти дети разных веков и народов Земли отличались от эсперейских лишь белым, жёлтым и шоколадным цветом лиц да ещё выражением на них неистощимого любопытства и ожидания.

— А вы тоже репликант? — спросила воспитательница, крупная девушка в белой тунике. Таир кивнул.

— Будем знакомы — Елена. Не тот ли вы Таир, которого обещал прислать Лер?

— Он самый, — кивнул Таир и заметил, как мгновенно среагировала эсперейка: молочного цвета лицо и руки тут же вспыхнули золотистым теплом. — Чем могу быть полезен?

Девушка откинула за спину тёмные волосы и, стараясь сохранять официальный тон, сказала:

— Нам очень нужен воспитатель с психологией землянина. В чистом виде этого не найти, но все же… Лер уверен, вы подойдёте.

— Но я никогда не занимался педагогикой.

— Вы любите детей — я это сразу поняла. Чего же ещё? В остальном мы поможем. Пока от вас ничего не требуется, кроме общения с ними. Кстати, вы удачно приземлились?

Таир дурашливо повертел головой, поболтал руками и ногами.

— Кажется, все на месте.

— Вот и прекрасно. Эна, проводи гостя в номер, пусть отдохнёт.

— Но я вовсе не устал и мог бы заняться чем-нибудь. — Он подхватил одной рукой стоящего рядом негритёнка, другой — вихрастого сорванца, который так и не отпустил его ладонь, крепко вцепившись в неё, и поднял обоих над головой. Мальчишки завизжали от удовольствия.

— Дети, идёмте в парк, — строго сказала Эна. — Таир расскажет о своём полёте.

— Каком? С неба на вашу площадку или с Эсперейи на Землю? — Он продолжал подбрасывать визжащих мальчишек.

— С Эсперейи на Землю! — хором ответили дети и побежали в парк.

Здесь было прохладно и таинственно. Вековые дубы, яворы, сикоморы, лиственницы и секвойи затеняли аллеи, придавали парку величественный и одновременно интимный вид. То здесь, то там вспыхивали в листве пламенные цветы тюльпанныхдеревьев. В стороне от аллеи, на лужайке, рос в одиночестве гигантский баньян. Это было любимое место ребят: одни растянулись под деревом на траве, а двое ловко вскарабкались по стволу и скрылись в кроне.

Эна пересчитала детей и всполошилась:

— Где Фатима?

— Да вон, забавляется со своим колобком, — ткнул пальцем куда-то в сторону негритёнок.

Сквозь заросли можжевельника мелькнуло оранжевое платьице девочки лет семи. Она выбежала на аллею, остановилась. В руках её вибрировал прутик, будто подзывая кого-то. Из-за кустов прямо ей под ноги выкатился огненный шарик величиной чуть больше теннисного мяча. Он послушно следовал за девочкой, то отталкиваясь от земли, то приближаясь к прутику, будто был привязан к нему невидимой нитью.