— Дитя, — нежно сказал Ирик, принимая ребёнка из рук Нисы и передавая Пиоле. Новорождённая переходила из рук в руки, пока не оказалась у Радова. Со страхом подхватил он маленькое создание, энергично сучившее ручонками и ножками. Оно было тёплым. Телесным. Никто не убедил бы Радова в столь необычном рождении, если бы это случилось не здесь, на природе, в приличном расстоянии от посёлка.

— У девочки земные глаза, — воскликнула Пиола, склоняясь над младенцем. — Она будет высоко летать!

Малышку по традиции обернули в белое полотно, намеренно прихваченное для такого события Пиолой, и собрались уже было идти в посёлок, когда Ниса подошла к огню и медленно опустилась на землю рядом с потрескивающим пламенем.

— Что с вами? — к ней подбежала Элинка.

Внимание всех переключилось на Нису, неотрывно смотрящую в огонь. Она лежала к нему очень близко и Пит с Ириком осторожно перенесли её чуть подальше.

— Дети мои. — Ниса с трудом разжала губы. — Я ухожу. Мне покойно и хорошо. Когда-нибудь люди одолеют и этот последний рубеж, но сейчас я переступаю его без страха.

Розовая в свете костра, Ниса выглядела прекрасной и молодой. Все в благоговейном молчании сгрудились вокруг неё. Даже новорождённая в руках Пиолы притихла. Тихую звёздную ночь нарушал лишь монотонный стрекот цикад да песня, доносящаяся из посёлка. Они сидели, прижавшись друг к другу плечами, и то, что происходило с Нисой, переживалось каждым из них. Элинка взяла руку Нисы в свою, желая перелить в неё хоть часть собственной силы, но Ниса лишь слабо улыбнулась и покачала головой:

— Нет, девочка, уже ничем не поможешь. — Голос её дрожал от волнения перед неизвестным, которое уже было близко. — Не бойтесь жить долго — это так интересно! Не страшитесь смерти. В своей жизни я не оскорбила никого ни словом, ни взглядом, ни помыслом, я участвовала в общих делах, родила пятерых детей, оставляю после себя и вот эту, духовнорожденную малютку — самое удивительное создание. Берегите её — девочке предстоят дальние пути. Таких крылатых, как она, пока единицы.

Отсветы огня продолжали плясать по её лицу, но на нем уже появились тени вечной ночи.

«А ведь и эта ночь будет когда-нибудь разбужена человеческими голосами», — подумал Радов и, глядя на Нису, содрогнулся от бегущего по её телу смертного холодка.

Долгим взглядом попрощавшись с каждым, Ниса закрыла глаза. Она знала, что в этот миг ближайший уловитель поймает её энергоматрицу, и тем не менее каждой своей клеткой ощущала, как растворяется в окружающем мире, исходит невидимой лучистостью, исчезая в теплом густом воздухе, в травах, звёздном свете, как рвутся последние нити, связывающие её со всем, что было мило и дорого в этом мире. Страх перед неизвестностью уступил место блаженству слияния со всем и всеми. Звёздный полог опускался все ниже и ниже и, когда полностью накрыл её, глубоко вздохнув, Ниса замерла. На губах её светилась улыбка.

— Она ушла не насовсем, — глотая слезы, сказала Элинка.

— Ты права, — поддержал её Ирик. Глаза его блестели, руки были плотно сомкнуты на коленях. — Не надо так мучительно переживать. Все равно впереди свет.

И будто подтверждая его слова, с другого берега реки прилетела уже не протяжная, а полная надежды и любви песня, и таким знакомым почудился голос, поющий с упрямой верой:

«Давным-давно жили в одном земном городке Кучерявый и Косолапый»…

Таир задумался. С чего это его потянуло на басни? От изоляции, что ли? Третий день сидит в этой конуре. Или о нем забыли? Хотя Илим старается, чтобы вездесущие спиролетчики не засекли его, все равно неспокойно. Впрочем, вся эта конспирация — лишь повод для того, чтобы дать знак другим реплицентрам о нарушении Инструкции. Никто не будет преследовать ни Лера, ни его сообщников — впоследствии каждый накажет себя судом личной совести.

Ну и операцию отбахал. Даже не верится, что все это было с ним, что летал вокруг Земли-матушки, где когда-то родился впервые. Какая она все же замечательная, эта планета. Болезненные проплешины от некогда вырубленных лесов уже затягиваются зелёным покровом, в морях и океанах вода стала чище и богаче рыбой. Вот только сжимается душа при взгляде на пустые города. Многие из них уже заносятся песками. Но близится день, когда туда прилетят первые отряды реставраторов, кто-то останется здесь жить, и среди них будет он, Таир Дегарт.

Унылым взглядом он обвёл яйцеобразное помещение, куда заточили его сподвижники Лера, и обмер, увидев в окне стаю белых икаров, сидящих на ветвях раскидистого ореха. Распахнув рамы, свистнул. Его узнали. Сверкая опереньем, семь крылатых существ влетели в комнату и расселись на столе, кровати, стульях.

— Ах вы, пташечки мои! — Шлёпая по полу босыми ногами, как мальчишка, радостно гладил, ласкал, оправлял пёрышки каждому, пока не наткнулся на Тироль. Она смущённо моргала длинными ресницами, и он расхохотался — всем была известна её необыкновенная влюбчивость в людей.

— Тироль, милая. — Он взял её на руки, прижал к щеке тёплые перья, чмокнул в лобик.

— Не называй нас пташечками, — сердито сказала она, высвобождаясь из его рук.

— Это почему же?

— Потому что мы все-таки отличаемся от безмозглых птиц.

Икары поддержали её общим гулом и одобрительным хлопаньем крыльев.

— Мы явились поздравить тебя с возвращением, — сказал Рикс, старший в стае. — Но не решались тревожить. Может, что-нибудь надо?

— Спасибо, друзья. Но поздравлять меня не стоит. — Таир поник головой. — Ведь я преступник.

— Ещё мы принесли весть от Лера, — добавил Рикс. — «Тебе надлежит явиться в Минос, в интернат детей-репликантов и заняться ими, а не валять дурака в этом яйце», — это я дословно цитирую Лера.

— И ещё новость, — защебетала Тироль. — В провинции Огейо родилась крылатая. От четырех репликантов, айгорийки и эсперейки. Теперь на планете десять духовнорожденных. Двух мы уже учим летать.