Когда же дошла очередь до третьей ложки, то тесто попало на первую оладью. Дело усложнялось. Клава хотела уже звать на помощь маму, но не решилась, поставила сковородку на пол и стала делить двойную оладью пополам. Тут только она заметила, что на полу сковородка не вертится. Обрадовавшись, Клава стала носить тесто из миски на сковородку и раскладывать его так, как хотелось ей, а не сковородке.

«Вертись теперь сколько влезет!» — сердито шептала Клава, неся сковородку к примусу и не обращая внимания на ее выкрутасы.

Однако сковородка избрала новую тактику и стала упрямо клониться вниз. Только Клава поставила ее на примус, как ручка отвалилась от сковородки.

В это время вошла мать.

Увидев в руках растерявшейся Клавы одну только ручку, она укоризненно покачала головой.

— Вот тебе и помощница! До сих пор хоть кое-как можно было печь, — а теперь что?

— Я ведь ничего с ней не делала! — стала оправдываться Клава. — Она чуть держалась,

— Оно верно, но почему-то всегда это случается в ваших руках. Ну-ка, пусти.

Дело пошло по-новому. Теперь уже главная роль принадлежала тряпке. Только с ее помощью можно было браться за сковороду. Но от этого ничего не улучшилось. Мать была вынуждена вертеться еще больше, ежеминутно обжигала пальцы, да и тряпка то и дело загоралась.

— В последний раз пеку! — ворчала она. — Это мученье, а не работа!.. Ай, чтоб тебя!.. Завтра непременно отнеси к мастеру. Пускай припаяет или еще как-нибудь прикрепит ручку.

И когда была испечена последняя оладья, мать сердито толкнула сковородку, а скомканную тряпку швырнула в угол.

После всех этих треволнений оладьи показались Клаве не такими вкусными, как она ожидала.

На другой день Клава понесла капризную сковородку в мастерскую. По пути ей встретился паренек в черной шинели с синим кантом и петлицами, подпоясанный широким ремнем с блестящей пряжкой, на которой выделялись буквы «РУ». На голове у него была фуражка с таким же кантом и значком — скрещенные молоток и ключ.

Клава еще издали засмотрелась на этого мальчика: аккуратного, стройного, в красивой форме. А он, словно понимая это, тоже держал себя с достоинством, совсем иначе, чем многие обыкновенные мальчишки, которые носятся по улице задрав головы, кричат, толкаются.

Когда они приблизились друг к другу, Клава удивленно воскликнула:

— Леня!

Она узнала Леню Ладутько, который учился в их школе классом старше ее, а в этом году поступил в ремесленное училище. Но она с тех пор еще его не видела.

— Здравствуй, Клава! — ответил Леня. — Что это ты несешь?

— Да вот сковородку починить нужно. Ты не знаешь, где мастерская?

— Покажи.

Он внимательно осмотрел сковороду, ручку и сказал:

— Идем со мной; я починю.

— Ты! — удивилась Клава. — А разве ты умеешь?

— А что тут уметь! — усмехнулся Леня. — Это каждый может сделать.

— Каждый? — недоверчиво переспросила Клава.

— Идем, сама увидишь. Я сейчас иду в мастерскую. Утром у нас были занятия в классе, а теперь — в мастерской.

Они подошли к красному кирпичному дому. Во дворе Леня увидел паренька в комбинезоне и спросил:

— Начали?

— Нет еще, — ответил тот.

— Очень хорошо,-сказал Леня Клаве.- Значит, успеем.

Они вошли в коридор.

— Обожди немножко, я переоденусь, — сказал Леня.

Он снял с вешалки комбинезон и повесил на его место шинель. Надев комбинезон, Леня повел Клаву в мастерскую.

Это был большой зал, в котором стояло несколько длинных столов — верстаков; с обеих сторон, на определенном расстоянии, к ним были прикреплены тиски. Возле каждых тисков с правой стороны находился ящик. У каждого ученика были свои тиски и свой ящик. Несколько учеников копались у своих рабочих мест, другие бегали вокруг столов, третьи, собравшись в кружок, разговаривали.

Один из ребят что-то делал у сверлильного станка.

Клава смотрела на всё это с большим интересом и даже с некоторым уважением. Кажется, такие же самые мальчишки, как в их школе, бегают, смеются, но занимаются здесь совсем не ребячьими делами, а трудятся над тем же, что и взрослые.

Откуда-то появился пожилой человек с седыми усами и строгим взглядом.

— Инструктор! — шепнул Леня.

Клава испугалась: еще накричит, что она, посторонняя, пришла сюда.

И верно, инструктор взглянул на нее с удивлением. Тогда Леня, взяв у Клавы сковороду, подошел к инструктору и спросил:

— Николай Иваныч, разрешите приклепать ручку к этой сковородке.

— Ты что это: уже заказы берешь? — сурово сказал инструктор.

Клава еще больше струхнула. Но Леня, очевидно, знал своего руководителя, приметил, что у него под густыми седыми бровями мелькнула совсем ласковая улыбка.

— Нужно помочь товарищу по школе, — отвечал Леня.

— Помочь? — переспросил мастер. — Ну, если помочь, то ничего против не имею. Пускай она сама делает, а ты только командуй. Согласен?

Клава совсем растерялась.

— Я… я не умею, — пробормотала она.

— Ничего, ничего. Справимся! — весело подмигнул ей Леня.

— Ну, смотрите, — сказал мастер и отошел, пряча в усы улыбку.

Леня начал объяснять.

— Видишь, в этой дырочке осталась сломанная заклепка? Сначала надо выбить ее оттуда.

— Выбить? — повторила Клава.

— Обязательно. Ведь нужно же новую заклепку поставить. Немного отпусти тиски, вот в эту сторону.

Клава осторожно повернула рукоятку в левую сторону. Тиски немножко раздвинулись.

Сделай такой зазор, — сказал Леня, — чтобы в нем как раз поместился конец этой заклепки. Нет, нет, многовато будет, — обратно. Так. Теперь положи ручку на тиски так, чтобы заклепка была над самой щелью. Так. А теперь остается только стукнуть по ней чем-нибудь, и она выскочит.

— Вот этим! — подскочил другой мальчик и подал Клаве круглый железный стержень с узким концом.

Клава взяла его в правую руку и стала думать, как им ударить по заклепке. Заметив это, Леня и его товарищ так рассмеялись, что к ним подбежали все ребята. Инструктор крикнул:

— Чего вы? Отойдите, не мешайте им!

Ребята нехотя отошли. А Клава чуть не заплакала. Лене стало неловко, и он дружески сказал ей:

— Ничего, ничего. Это мы так. Ты возьми это в левую руку, приставь концом к заклепке и ударь молотком.

Теперь уже Клава и сама сообразила, что иначе и быть не могло. Она стукнула несколько раз по железу — и заклепка выскочила.

— Вот и всё, — сказал Леня. — А теперь откуси этот гвоздь вот здесь, возле головки.

— Откусить? — удивилась Клава.

— Это мы говорим так. — засмеялся Леня. — Возьми эти кусачки и вот так сожми в этом месте гвоздь.

Клава вставила гвоздь, как показывал Леня, сжала обеими руками кусачки и сама не заметила, как гвоздь был перерезан.

— Совсем легко! — радостно сказала она.

— Легко и просто, — подтвердил Леня. — А теперь сделаем последнюю операцию. Приложи ручку к сковородке, просунь этот кусок гвоздя через обе дырочки. Положи на тиски шляпкой вниз. Я тебе помогу придержать. Теперь бери молоток и бей по гвоздю, чтобы его расплющить.

Осторожно, неловко Клава стала ударять по гвоздю.

— Смелей, смелей! — покрикивал Леня. — Нужно его совсем расплющить.

А когда она попробовала ударить сильнее, то по гвоздю не попала.

— Ничего, ничего! — утешал Леня. — Лупи сколько влезет.

Клава начала «лупить сколько влезет», причем больше половины ударов попадало в сторону. Однако гвоздь постепенно плющился и, наконец, превратился в такую же шляпку, как и с другой стороны, только кривую.

— Неплохо будет, — сказал Леня.

Клава осмотрела свою работу, потрогала ручку — держится крепко, хотя еще и осталась дырка для второй заклепки. Клава ощутила большое удовлетворение, которое всегда бывает у человека, сделавшего собственными руками полезное дело. За другую заклепку она взялась уже самостоятельно, уверенно и сделала ее лучше и быстрее, чем первую. Подошел инструктор, взял в руки сковороду, осмотрел ее и спросил: