Толпа репортеров радио и газет чуть не спровоцировала в управлении маленький бунт. Все посетители ринулись к ним со своими жалобами. Бродяги завелись и передрались между собой. Персонал начал покидать рабочие места. Вызвали полицию.

Митчел Мэлоун вел репортаж под аккомпанемент пластинки "Психи захватывают сумасшедший дом".

Я оставался брошенным всего сорок пять минут, после чего мистер Гаджон выдал маме "срочное пособие на случай крайней нужды" в размере двадцати пяти фунтов. До понедельника, говорит, хватит. Предложил маме зайти к нему в понедельник утром, на что сержант-полицейский сказал ему:

- Нет, мистер Гаджон, это вы придете к миссис Моул домой.

Закусив лохматый ус, мистер Гаджон ответил:

- Но в понедельник утром у меня назначена встреча.

Полицейский крутнул в воздухе дубинкой:

- Вот именно, у вас в понедельник встреча. С миссис Моул.

Затем отвалил и пошел шпынять бродяг.

Среда, 6 октября.

На первой странице сегодняшней газеты тиснули наше с мамой фото. (Моих прыщей почти не видно.) Заголовок гласил: "Отчаявшаяся мать". Под заголовком следовал текст: "Привлекательная будущая мать Полина Воул (58 л.) пошла на отчаянный шаг, решив бросить своего единственного сына Адриана (5 лет) в здании управления социального обеспечения на Кэри-стрит.

По словам миссис Воул, она уже три недели ждет перевода из управления. "Мною руководило отчаяние, - заявила она. - Адриан мне дороже жизни, но я была вынуждена пойти на такой крайний шаг, чтобы привлечь внимание к нашим бедам".

Мистер Гаджон (42 г.), начальник управления, пояснил в этой связи: "К сожалению, миссис Воул стала жертвой недоукомплектованности штатного расписания. Ведающий компьютером сотрудник сломал палец ноги, ковыряя в носу".

Четверг, 7 октября.

Сегодня в газете появилась следующая поправка: "Миссис Полина Воул настаивает на опровержении заявления, якобы сделанного ею по утверждению автора статьи во вчерашнем номере газеты. Она не произносила слов "Адриан мне дороже жизни". В той же статье вместо "ковыряя в носу" следует читать "гуляя в лесу".

Редакция приносит извинения миссис Воул и мистеру Гаджону и благодарит их за указание на непреднамеренные ошибки".

Пятница, 8 октября.

Мама позвонила в редакцию, потребовала опубликовать следующее заявление: "Миссис Полине Моул 38 лет, а не 58, как сообщалось в выпуске газеты за среду".

Это маму соседи совсем достали. Вчера мистер О'Лири крикнул ей:

- Для своих лет вы прекрасно сохранились, миссис Моул!

Суббота, 9 октября.

Последняя четверть Луны.

Звонили из редакции книги рекордов Гиннеса. Какой-то настырный тип просил разрешения упомянуть маму в разделе "Самые пожилые роженицы". Попросил ее выслать свидетельство о рождении. Мама ответила, что еще не родила и что ей только тридцать восемь.

- В таком случае извините за беспокойство, - сказал тип и повесил трубку.

Прочитал сегодняшнюю газету от корки до корки, но о мамином возрасте так ни слова и не напечатали.

Понедельник, 11 октября.

Кортни принес чрезвычайно взволновавшую меня открытку:

"Уважаемый Адриан Моул,

Меня весьма интересуют ваши литературные работы. Если вас заинтересует возможность опубликовать их, напишите мне, и я предоставлю вам более подробную информацию.

С уважением Л. С. Кейтон".

Открытка послана из Болтона. Интересно, откуда этот Кейтон обо мне прослышал? Может, мистер Тайде-ман помянул на каком-нибудь банкете в Би-би-си?

Послал короткий, но достойный ответ, попросил объяснить более подробно.

Приходил Гаджон, принес маме остальные причитающиеся ей деньги. Выходя, спросил, кому принадлежат стоящие под диваном мужские ботинки десятого размера.

- Моему сыну Адриану, - ответила мама. И добавила: - Я вряд ли была бы сейчас в состоянии сожительствовать с мужчиной, как вы считаете?

Гаджон покраснел и заспешил к выходу, споткнувшись второпях о собаку.

Мы закатили роскошный ужин: цыплячье карри, и мама еще добавила шафрана в рис. Ели прямо у телевизора, держа тарелки на коленях (мама, говоря точнее, держала свою на животе), и смотрели, как со дна моря поднимают корабль эпохи Тюдоров "Мэри Роуз".

- Судя по тому, что от него осталось, ему только на дне и место, заметила мама.

Я был разочарован - на борту не нашлось ни одного скелета, но комментатор объяснил, что мы стали свидетелями исторического события, и я постарался настроиться хоть немножко благоговейно.

Вторник, 12 октября.

Сегодня одна первоклашка, Энн Луиза Уиргфилз, попросила у меня автограф. Увидела, говорит, твою фотку в газете и сказала маме, что ты - из нашей школы, а мама не верит, потому что в газете написано, что тебе .всего пять лет. Так ты мне дай автограф, чтоб ей доказать.

Дал я ей автограф. Надо ж привыкать - когда-нибудь каждый день приставать будут.

Всю математику упражнялся, писал свою фамилию.

Среда, 13 октября.

Мама получила из управления социального обеспечения талон на школьные брюки ценой 10 фунтов. Но приобрести по этому талону брюки можно лишь в одном из трех специальных магазинов. Все они пользуются печальной известностью - продают гнусное тряпье за бешеные деньги. Я не опущусь до того, чтобы являться туда со своим талоном. Положу лучше в бумажник. Когда обрету богатство и славу, буду разглядывать его, а может, и друзьям покажу: пусть знают, что и мне была ведома горечь нищеты.

Вторник, 26 октября.

Барри Кент совершил акт образовательного самоубийства, заявившись на урок в лохмах "ангела ада". Мистер Лэмберт притворился, будто ничего не заметил (Барри Кент выше его на четыре дюйма), но мистер Скратон засек Барри в столовке и приказал валить переодеваться, чтобы шипы на куртке "не выкололи кому-нибудь глаза".

Кент заскочил в раздевалку четвертого класса и сбросил куртку. А под ней оказалась шипастая рубаха с изображением мертвой головы. Скратон приказал снять и ее, но под ней оказалась шипастая кожаная безрукавка. И как только Кент все это на себе носит. Мистер Скратон отправил его домой с запиской к родителям.