Хрень какая-то.

- Где ваши родственники?

- Их нет, - ответила докторша, глядя куда-то вдоль коридора.

- Где. Ваши. Родственники?

Нет, она не спорила. Просто заставляла его даже самые простые вопросы повторять по десять раз.

- Умерли. Погибли. Я могу собрать свои вещи?

Дем кивнул, ощущая что-то сильно смахивающее на желание извиниться. Но она ему такой возможности не дала. Развернулась на пятках и приволокла из кладовки здоровый чемодан. Направившись, естественно, не в спальню - ее докторша заперла, как только они вышли.

Комната, в которой она видимо и проводила большую часть своего времени, выглядела обжитой. Точнее, не обжитой, а обитаемой. Примерно, как конура самого Дема. Тут спали и еще хранили свои вещи. Никаких бабских финтифлюшек вроде фотографий, картинок, рамочек и рюшечек. Даже покрывало на кровати простое - светло-серое. Впрочем, тут все было каким-то серым, словно слоем пыли покрытым.

- Вы, может, выйдите? - обернулась докторша через плечо, пристраивая чемодан на кровати.

- Зачем?

- Я хотела бы одежду собрать, мелочи.

- Собирайте, - пожал плечами лейтенант, прислоняясь спиной к косяку.

- Но... - кажется, на этот раз она собиралась-таки с ним поспорить. И опять обломала. - Впрочем, какая разница?

Собиралась она быстро и вполне по-деловому. Движения ее были четкими, как будто дамочка знает, что ей делать. Не суетилась, не дергалась, не металась. Только однажды, открыв ящик комода, постояла, разглядывая что-то внутри. Но так ничего и не достала, задвинув его обратно.

За ровными, словно по линейке отмеренными, стопками одежды, она, ничуть не смущаясь его присутствия, уложила такие же стопки белья. Хотя, смущаться там действительно было нечего: белое, практичное, никаких тебе кружавчиков.

Следя за ее сборами, Дем подал голос только один раз - когда она укладывала портативный «комп».

- Далеко не убирайте, - врачиха снова обернулась через плечо, вопросительно приподняв брови, - Его Вар должен будет проверить.

И опять ни споров, ни возражений. Послушно отложила в сторону, явно собираясь упаковать его последним. Даже скучно.

- Я собираюсь переодеться, - сообщила она, закрывая чемодан. - Будите наблюдать? Хотя, боюсь, зрелище вам эстетического удовольствия не доставит.

А вот с этим Дем, точнее, отдельные части его тела, готовы были и поспорить. Но он только мотнул подбородком в сторону ванны. Из нее подопечная точно никуда деться не могла. Честно говоря, отпустил он ее не из сочувствия или желание дать немного пространства. Любопытство лейтенанта разбирало. Что тоже было чем-то новеньким. А он уже понял, что все новое стоит нежно оберегать и лелеять. Это помогает удержать мозги на месте.

Когда докторша скрылась за дверьми ванны, он прислушался и беззвучно ступая, подошел к комоду. Также тихо открыв ящик, в который она пялилась, но так ничего из него и не взяла. Ящик как раз был полон тех самых шелковых тряпочек с кружавчиками, которые он и ожидал увидеть. Дем подцепил какую-то штучку пальцем, вытащив ее из общей кучи. Штучка оказалась... Ну, наверное, трусиками. Правда, что они могли там прикрыть, было абсолютно непонятно. Он попытался представить, как бы это все выглядело в реальности. И, в общем и целом, картинка его заинтересовала. Лейтенант хмыкнул, положил кружавчики туда, откуда и взял. И, по-прежнему беззвучно, закрыл комод, отойдя на свое место - к дверному косяку.

И вовремя, потому что она как раз вышла из ванны, при этом практически преобразившись. Все-таки, правы бабы, которые говорят, что от шмоток многое зависит. В джинсах и большом, будто он ей велик был, свитере она выглядела гораздо моложе, чем в халате. И, как ни странно, стройнее. А еще... проще.

- Держите, это таблетки, которые я вам обещала.

Дем уставился не на протянутую ладонь, в которой лежал ядовито-оранжевый пузырек, а на докторшу. Ни про какие гребанные таблетки он никогда не слышал. Собственно, они ему на хрен не сдались.

- Это снотворное, - пояснила она, почему-то старательно косясь в сторону. - Точнее, не снотворное даже, а успокоительное. Хорошее. Никакой вялости или сонливости с утра нет. Но уснуть помогает. Две капсулы перед тем как лечь. Больше принимать не надо, не поможет. Но и передозировки оно не дает. Берите.

Лейтенант открыл рот, чтобы популярно объяснить ей, куда стерве следует идти, предварительно запихав ее «успокоительное» в задницу.

- Мне они помогают. Когда... когда совсем край, - добавила она тихо.

И бешенство схлынуло. Не совсем, но уровень его понизился где-то до района пупка. Наверное, она была классной актриской. Впрочем, эти лощенные дамочки все такие. Но Дему померещилось, будто ей признаться в том, что она пьет снотворное было ничуть не легче, чем ему таблетки взять.

Что ему там еще примерещилось, он и сам не понял. Только в ответ лейтенант собственную руку протянул.  Докторица наклонила ладошку над его, как будто воду переливая. И пузырек соскользнул в демову ладонь. Как будто гребаный ритуал какой-то.

Парень убрал таблетки в карман. Благодарить он ее даже и не собирался. Собственно, как и не собирался принимать какую-то там отраву. Но она, кажется, не ждала от него ни первого, ни второго.

Зато все честно.

[1] «Святая Мария, молись о нас, грешных».  Неканоническая фраза - выпущено «матерь Божья».

[2] Дама - в некоторых культах, берущих истоки в католицизме, так называют Богоматерь (от «миледи» - буквально, «моя хозяйка», «госпожа»).

Глава восьмая

Глава восьмая

Прежде чем возвращаться на Базу, Вейр необходимо было закончить пару дел. И в присутствие ее охранника сделать это оказалось куда сложнее, чем собрать собственные вещи. Она чувствовала себя мышью, за которой неотрывно следит кот, сидящий в засаде. И знаешь, что он там, и неуютно, а то и откровенно страшно. Но и деваться тебе некуда. Никто тебе притаиться и переждать, пока он уйдет, не даст. Да она даже затылком его взгляд чувствовала. Почти физически ощущала, как он на череп давит. С этим надо было что-то делать.

Им вместе предстояло много времени проводить. Из слов Тира она поняла, что в одиночестве ее будут оставлять только в собственной комнате. Но это же невозможно - жить под постоянным контролем! Да фиг с ним, с контролем. Она бы пережила. Но когда на тебя так откровенно давят - это нервирует.

Только как исправить ситуацию? Предложить ему выпить чашку кофе и поговорить об их отношениях? Пригласить в ресторан? Прогуляться по парку? А, может, сыграть в психолога и популярно ему объяснить, что в основе всех его трудностей лежит психологическая травма?

Вейр невольно хмыкнула, представив, что он ответит на любое из этих предложений. И насколько обогатиться ее словарный запас. Хотя парень разговорчивостью отличался примерно так же, как и дружелюбием.

Поэтому пока приходилось только мириться.

Со своим поверенным она пообщалась без особых проблем. И даже, в конце концов, так увлеклась, отдавая распоряжение на счет клиники, персонала, оборудования и прочих насущных дел, что даже забыла о существовании охранника. Вспомнила только тогда, когда положила трубку и наткнулась на его взгляд. Очень выразительный взгляд. У парня явно был талант невербально выражать свое отношение. В данный момент он считал ее зажравшейся дамочкой, занимающейся всякой фигней.

Собственно, ей-то какое дело до его отношения?

Между прочим, его призрение шло не только от разницы между их культурой и воспитанием, но и от возраста. Откуда ему в его двадцать с небольшим разбираться в финансовых вопросах? Да он, никогда не имевший в своих руках суммы крупнее десятки, вообще вряд ли задумывался о таких аспектах жизни. Парня пожалеть стоило, а не злиться на него.

- Послушайте, - невольно ежась под его неприязненным, желтым взглядом, попросила Вейр. - Мне нужно сделать один личный звонок. Очень личный. Не могли бы вы меня подождать в другой комнате?