— Вы что… собираетесь строить космический флот? — пропищал Сюйва, пожевав губами. — Но есть ли в этом необходимость?

— Я уже сказал: новые космолеты позволят…

— Никаких космолетов! — с присущей ему экспрессией перебил Лоор. — Это отвлекло бы от строительства Космополиса. Надо сконцентрировать все силы на главном!

— Космополис… — оживился Сюйва. — Хорошее название придумали… Вот, помню, когда мы закладывали Базу… или нет, она была заложена еще раньше, до того, как я родился. Да-да, молодые люди, и я был ребенком. Моя мамочка…

— О чем вы? — в свою очередь вмешался Корлис, потеряв терпение. — Решается жизненно важный вопрос!

— Не считаю его жизненно важным! — отрезал Лоор.

— Незачем заниматься перестраховкой. Корабль есть? Есть! До сих пор с ним ничего не случилось? Ни-че-го! И не случится, я уверен. Еще полетает, говорю вам. Короче, я категорически против строительства новых космолетов.

— Веские аргументы, — проскрипел Сюйва.

— Космолет на пределе, уж я-то знаю, — поддержал Корлиса приглашенный на заседание Кей. — С каждым очередным полетом риск возрастает.

— И сколько еще ему возрастать, месяц, год? — язвительно поинтересовался Лоор. — А может, десяток лет?

— Не думаю, — хладнокровно сказал Кей. — В лучшем случае два-три полета и…

— Не узнаю нашего славного космокурьера! — криво усмехнулся архитектор.

— Но вправе ли мы рисковать жизнями космолетчиков? — спросила Мона, выходившая и воспитавшая едва ли не половину молодого поколения орбитян.

— Все наше существование — сплошной риск, — покровительственно кивнул Лоор.

— Но живем же, не стонем. Так что риск челночных рейсов считаю оправданным.

Есть и еще один немаловажный фактор. Кей не раз говорил, что безвыходных положений не бывает. Ведь говорил, а? — повернулся он к космолетчику.

— Ну говорил…

— Вот видите! Что касается меня, то я верю в удачливость Кея и Горна, для них, действительно, не существует безнадежных ситуаций.

— Но второй космолет позволит значительно увеличить объем перевозок, — продолжал сопротивляться Корлис; он уже не заикался о строительстве нескольких космолетов. — Соответственно возрастут темпы сооружения Космополиса.

— А мы едва успеваем осваивать то, что есть. Складские отсеки загружены полностью. Вот построим новые боксы, тогда и видно будет!

— Полагаю, вопрос ясен, — подвел итог дискуссии Сюйва. — Острой необходимости в строительстве космолета пока нет. Пожелаем удачи нашим отважным космолетчикам!

Но Корлис знал цену удаче, понимал, что на нее нельзя полагаться до бесконечности. И не мог простить себе, что не разделяет растущей опасности с Кеем и Горном, не мог смотреть в глаза Инте, хотя та, живя в постоянной тревоге, ни словом, ни малейшим намеком не упрекнула его. Ему же казалось, что она преисполнена презрения.

«И поделом! — казнил себя он. — Отсиживаюсь, как последний трус. Дезертир, вот кто я такой!» Со времени, когда он, вчерашний кабинетный ученый, решился очертя голову лететь на Гему, его психика претерпела поразительные изменения. Планетолог переродился в космопроходца. Изменилось мышление, стало иным представление о долге, трансформировалась система моральных ценностей. И все это дала ему школа Гемы, в которой учителем был Кей. Но какой ученик не мечтает превзойти своего учителя!

Теперь Корлис не хотел и вспоминать о годах, когда день за днем выполнял кропотливую, монотонную работу — разглядывал и фотографировал планету предков. Даже гораздо более активная и напряженная деятельность главного диспетчера уже не могла удовлетворить его, а тем более увлечь. … Как всегда, Корлис простился с друзьями на причальной платформе.

— Будьте осторожны, берегитесь перегрузок!

— Брось, дружище, кому ты это говоришь?! — рявкнул Горн.

— Он теперь большой начальник, его слушаться надо, — пошутил Кей.

— И это называется друзья? — притворно обиделся Корлис.

Он еще долго следил за тем, как отчаливает корабль. Платформа располагалась вдоль оси вращения Базы и, сохраняя постоянную ориентацию в пространстве, соединялась с ней подвижным креплением. Поэтому здесь в отличие от внутренних помещений господствовала невесомость. Звезды, едва заметно смещаясь, не мерцали тепло и призывно, как на Геме, а отстранено леденели светящейся россыпью на черном небе.

Но Корлис не обращал внимания на эту величественную и мрачную картину, в иное время настраивающую на философские размышления о бренности и о вечности. Его взгляд был прикован к кораблю…

Вот беззвучно раскрылись стыковочные замки, космолет, движимый воздушно-реактивной тягой, отплыл на безопасное расстояние, сориентировался, из дюз вырвались ослепительные струи. Все дальше и дальше пульсирующий огонек…

Возвратившись в центр связи, который правильнее следовало бы назвать аппаратной, поскольку помещался он в тесном и не слишком удобном для работы отсеке, Корлис снял скафандр и подсел к экрану слежения. Светящаяся точка, изображавшая проекцию корабля на поверхность Гемы, зигзагообразно ползла над материками и океанами.

На другом экране высвечивалось движение корабля в вертикальной плоскости: волнистая кривая ниспадала к условной горизонтали — уровню моря на Геме.

Корлис порывался вызвать друзей на связь, но не хотел лишний раз отрывать их от дела.

«Все идет нормально», — успокаивал себя он.

Нормально… Слово из лексикона Кея. У него всегда все нормально. «Как дела, Кей?» — «Нормально». — «Устал?» — «Нормально». — «Боковой ветер, не перевернешься?» — «Нормально!» Так стоит ли задавать вопросы?

А перед глазами, точно вот она рядом, изъеденная бурыми проплешинами, разукрашенная цветами побежалости обшивка космолета. Сколько она еще выдержит? Ох уж этот златоуст Лоор, надо дать ему бой, пока не поздно!

«А вдруг уже поздно?» — сжалось сердце в недобром предчувствии.

Кровь стучала в висках, словно при перегрузке. Взгляд метался между экранами. Корлис не верил в предчувствия, но то было прежде. Сейчас он твердил заклинание: «Только бы ничего не случилось, только бы пронесло!

Последний раз, и все…» И в это мгновение на табло вспыхнула надпись: «Цель потеряна». Одновременно исчезла точка на экране слежения. Оборвалась волнистая линия на втором экране.

Корлис вскочил, бесцельно заметался по отсеку. Затем бросился к пульту, включил передатчик.

— Горн, Кей, что с вами? Отвечайте!

Молчание… Одно из двух: или одновременно вышли из строя средства траекторного контроля и радиосвязи, что маловероятно, или произошла катастрофа, и корабля больше не существует…

Как всегда в минуты крайней опасности, мозг Кея работал четко и отрешенно, словно в черепной коробке была заключена вычислительная машина баснословного быстродействия. Однако машине наверняка не хватило бы времени прийти к окончательному выводу, потому что математическая логика движет ею шажок за шажком от одного микрозаключения к другому. Мозг же Кея, опираясь на подсознание, мобилизуя интуитивное мышление, достигал результата на крыльях наития, единым скачком, без промежуточных выкладок. И эта несвойственная машине алогичность, скорее даже парадоксальность умственной работы, позволяла преодолеть инерционность нервных клеток.

Спустя несколько мгновений космокурьер уже понял, что произошло.

Микрометеорит, ничтожная крупинка межзвездного вещества, несущаяся с колоссальной скоростью, пробил ослабленную обшивку корабля и последовательно вывел из строя шесть систем, начиная с маневровых двигателей и кончая контуром термопарного охлаждения.

Вероятность такого «снайперского выстрела» была пренебрежимо мала, как невелика и вероятность столкновения с микрометеоритом, который, разминись он с кораблем, через несколько микросекунд сгорел бы в атмосфере Гемы. Будь обшивка космолета достаточно прочной, она поглотила бы значительную часть энергии «космического снаряда», и повреждения наверняка оказались бы не столь катастрофическими. Но все эти «если» теперь уже не имели ни малейшего значения.