На Телегина мой рассказ произвел неприятное впечатление.
Он даже как будто засомневался.
- А не зазнаетесь вы, танкисты?
- Перед кем? Нам зазнаваться нечего. Вчера пехота с артиллерией и авиацией нам проложила дорогу, ни одного человека не потеряли, сегодня мы своей кровью им путь прокладываем и рады для общевойсковиков все сделать, что можем. А завтра, может быть, опять их черед придет нам ворота прошибать. На том стоим на дружбе.
- Учту, проверим.
Утром с очередным докладом разведки явился полковник Озерянский.
- Получены интересные данные. Гитлер вернулся с западного фронта в Берлин, в подземелье Имперской канцелярии. Для срыва выхода Первого Белорусского фронта к Одеру противник образовал в Восточной Померании новый фронт - группу армий под названием "Висла".
- Это уж их манера,- сказал Телегин,- называть группы армий именами рубежей, где войска были наголову разбиты!
- Наверно, Гитлер надеется, что если назвать армии "Вислой", то они на Вислу вернутся.
- Кто командует новой группой?
- Гиммлер, - ответил Озерянский. - Маршал из гестапо.
- Думаю, что для нас это назначение выгодно. Характер палачей мне хорошо известен. Они все трусы и умеют стрелять только в безоружных. Уверен, что Гиммлер скоро пожалеет о своем наглом честолюбии. Командовать фронтом - это ему не с заключенными или военнопленными воевать.
- Ну, до скорого свидания, надеюсь, на Одере, - простился со мной Телегин.
- По случаю вашего приезда устроим плацдарм побольше. До свидания.
Должен признаться читателю откровенно, что вопросы обеспечения войск мучили меня задолго до выезда в штаб фронта. Поэтому, пока я с жаром доказывал Телегину, что, согласно положениям и инструкциям, нас обязан обеспечивать именно фронт, Коньков в это время уже спешно рассылал начальникам тылов соединений, политработникам и автомобилистам приказ явиться на совещание по вопросу о снабжении армии горючим и подготовить соображения, исходя из того факта, что придется обеспечивать себя самим. Без дипломатии не обойдешься! Когда я приехал к Конькову, люди уже были в сборе.
Коротко объяснил им обстановку, информировал о приказе идти дальше и о необходимости решить вопросы подвоза горючего своим транспортом.
Во время выступления внимательно смотрю на лица собравшихся. Справа, где сидит небольшая группа во главе с солидным офицером, господствует некоторая растерянность и недоумение: это - стажеры из московской военной академии, руководит ими "бог тыла", начальник кафедры Антонов.
Мне известно, что он уже однажды использовал свои знания на посту начальника тыла одной из действующих армий.
И теперь снова Антонов изучает работу тыла танковой армии на практике.
Наконец Антонов не выдерживает:
- Как же так? Такое удаление от баз снабжения - и своими средствами? Это не укладывается у меня в голове... Никакие положения и уставы не предусматривают подобных условий. Вам нужно настойчивее требовать с фронта!
- То, что можно, фронт сделает для танкистов без дополнительных требований. А насчет положений и уставов - ведь их на основании практики вырабатывают. Будем пробовать, может, внесем новый пункт в будущий устав: "Обеспечение танковых войск при отрыве от баз снабжения свыше пятисот километров"...- почти дословно повторяю я сказанное Телегиным.
Начинаются выступления представителей с мест.
- Укажите только место, мы своим бригадным транспортом себе две заправки беремся перевезти,- говорит Помазнев.- Но есть просьба. По главным дорогам идут три армии, все забито. Надо ездить объездами: хоть дальше будет, но свободнее. И пусть нашу дорогу никто не загружает, и чтобы на перекрестках и мостах контрольные посты машины с горючим пропускали в первую очередь.
- Думаю, что фронт учтет просьбу и даст такую команду на все армии. Кто следующий?
Героем совещания оказался начальник службы горюче-смазочных материалов Слинько. Идеи фонтаном били из этой талантливой головы. Только изредка Слинько замедлял речь, чтобы дать возможность представителям академии успеть занести в блокнот новаторские предложения практика.
- В чем наша главная трудность? В шоферах. Один человек физически не сможет проделать за сутки тысячекилометровый путь по военным дорогам, да еще под бомбежками. Что я предлагаю? Вспомните практику старых ямщиков!
В комнате - удивленный шумок.
- Да, ямщиков! Провез ямщик почту или пассажира на своем прогоне и сидит, отдыхает на станции, дальше уже другой везет! Обратно кому-нибудь надо ехать - он опять за вожжи берется. Так и у нас установить: провел шофер машину половину дороги - стоп; пункт отдыха и техосмотра! Дальше машину ведет его напарник. До станции снабжения и обратно. Приведут машину на пункт - там свеженький, отдохнувший шофер поведет ее до фронта. Двести пятьдесят километров за один заезд водитель сможет проехать без напряжения, а в целом вместе, поочередно - великолепно сделают тысячу. Второе. Надо позаботиться о запасах. Каждая часть должна иметь горючего на складе минимально на одну заправку. Склады можно выбрасывать на грунт. Если не хватит бочкотары, могу обеспечить, но...
Он строго осмотрел собравшихся:
- ...знаю: каждая бригада имеет столько бочек, что у фюрера такого количества хватало на целый корпус. Не жадничайте, не просите у меня про запас.
В зале раздался смех.
- А как же! Воюем не первый год. Соображать научились,- басит кто-то.
Слинько проводили аплодисментами.
- Очень правильно начальник службы ГСМ сравнивал шоферов с ямщиками,сказал "дедушка" Ружин.- Но ямские станции всегда находились рядом с трактирами. Надо и этот опыт использовать...
В комнате зашумели.
- Трактир - не кабак! - объяснил Ружин. - Это уж аристократы хорошее слово ругательным сделали. В трактире для ямщиков и кучеров всегда готовили самоварчик и горячую пищу. Вот и у нас должно быть так: шофер замерзнет как черт, а на пункте ему дадут еду повкуснее, чаек погорячее, а потом ложись, браток, отдыхай. А машина дальше поехала. Позаботимся об условиях, и шофер нам заплатит сторицей, в долгу не останется.
- Верно! - сразу посерьезнели и согласились транспортники.
- Но не хлебом единым жив человек, не только о материальных условиях надо думать. О душе шоферской позаботиться! Это уж наша задача, политработников. До сознания каждого водителя надо довести, что его работа значит сейчас для армии. Разрешите, зачитаю обращение к шоферам, написанное прославленными танкистами Первой гвардейской бригады.
- Пожалуйста, пожалуйста...
- "Водители транспортных машин! Вы подвозите нам горючее и боеприпасы. От вас зависит успех нашего общего дела. Безостановочным потоком доставляйте нам грузы. Во имя нашей победы не выпускайте руль из рук. Помните: танкисту дорог каждый час, каждая минута в великом походе на Берлин. Родные наши братья, братья танкистов, артиллеристов, пехотинцев, мы нуждаемся в вашей самоотверженной помощи, мы верим в вас, братья шоферы! Родина наградит каждого труженика войны своей вечной благодарностью!
По поручению батальона танкистов капитан Владимир Жуков".
Как аплодировали автомобилисты - трудно передать. Один шофер не удержался и крикнул:
- Передайте комбату Жукову, что шоферы не подведут. Костьми ляжем, а горючее доставим! Будьте спокойны!
После окончания совещания с работниками армейских тылов со мной остались только политработники. Надо было решить с ними ряд новых вопросов.
Об отношении к немецкому населению с огоньком говорит начальник политотдела 27-й гвардейской мотострелковой бригады Потоцкий.
- ...Вот вам факт: в бою западнее Гнезена видим - бежит к нам восьмилетняя девчурочка, немка. Тапочки надеты на босу ногу, легкое платьице, обмороженными ручонками ведет деда. Дед слепой, раненый. Пули кругом свистят, дед спотыкается, боится, а она ему кричит: "Ком, ком!" И тащит к нам. Первым ей попался навстречу наш солдат, у которого эсэсовцы жену и такую же девчонку застрелили и бросили в колодец. Закаменел боец после того, и что, думаете, он сделал? Полушубок свой ей скинул, от пуль в укрытие стащил и собой прикрыл. А деда наши тут же перевязали, потом накормили, обогрели. В сердце солдата человечность живет, и наша задача - сделать так, чтоб ее не стыдились. Мы воюем не с немецким народом, а с гитлеровской армией. Надо помочь освободиться самому немецкому народу!