Я сделала еще один судорожный вдох.

— Я корила себя на протяжении нескольких месяцев. Думала, что провожу слишком много времени с тобой и недостаточно стараюсь защитить их. Я думала, что я ужасная сестра. Думала, что была эгоисткой и рисковала их безопасностью, потому что так сильно хотела быть с тобой.

Следующий сделанный мною вдох, был немного более уверенным.

— В конце концов, все это было зря. Это было бессмысленно. Кэнди была той, кто защищал их, а я просто оказалась какой-то тупой бессмысленной жертвой ради ничего.

Глубокий вздох.

— Я чувствую себя такой глупой.

Он протянул другую руку и стер слезинку с моей щеки большим пальцем.

— Ох, дорогая, — произнес Зверь. — Табита, милая. Ты не была глупой. Ты просто не знала.

Я покачала головой, все еще стараясь не смотреть на него.

— Ты любишь своих сестер, и ты знала, что твой отец позволит причинить боль маленькой девочке, потому что он сделал это с тобой. У тебя не было причины не верить ему.

— Я могла бы позвонить в полицию вместо того, чтобы позволить ему продавать меня каждому обколотому дилеру в трех округах, — пробормотала я.

— Да, ну, капитан Очевидность, возможно, ты смогла бы это сделать. Может быть, это бы даже сработало. Или, возможно, ты бы снова оказалась в его доме, без возбужденного против него дела, но он бы уже знал, что ты пыталась сбежать. Он мог бы убить тебя.

— Ты так думаешь?

— Джонни Лоу — один из самых еб*нутых чуваков, Табита. Ты не была глупой. Он действительно, действительно, действительно хорош в манипуляции людьми, пока они делают то, что он хочет. Это не твоя вина. Ты была воспитана им, так что он слишком рано и слишком глубоко запустил в тебя свои когти.

Я кивнула.

— Ты не была глупа, милая, ты была напугана. Обращение в полицию было бы большим риском, и ты это знала. Никто на земле не будет винить тебя за то, что ты этого не сделала. Ты не трусиха, ты делала лучшее, что могла сделать для своих сестер.

— Я пыталась, — прошептала я.

— Могу я обнять тебя? — спросил Зверь.

Я кивнула.

Медленно и нежно он взял меня на руки и притянул к своей широкой груди.

Зверь укачивал меня на своих коленях как ребенка, приглаживая мои волосы и шепча мне успокаивающую ложь, насколько храброй я была, так отчаянно защищала своих сестер, в то время, пока не знала, что мой отец извращал факты, чтобы использовать меня.

Несколько всхлипываний — и я развалилась на части.

Зверь держал меня в безопасности своих объятий, неловко сидя среди утренней свежести, пока я рыдала навзрыд, всхлипывая у него на плече, и подвергала сомнению все, что когда-либо делала.

Когда я перестала плакать, то обмякла в руках мужчины.

Я так устала все время держать себя в руках, а еще это, как оказалось, было бессмысленно. Я могла бы получить реальную работу и свалить из дома, снять квартиру и найти соседку по комнате.

Годы насилия, которое я перенесла, были лишь ради выгоды моего отца.

Я начала плакать снова, но оказалась такой уставшей, что это уже были не задыхающиеся рыдания, как раньше, а просто опустошенный плач, слезы медленно стекали по моим щекам.

Зверь встал, легко удерживая меня в колыбели своих рук и прижимая к себе.

— Домой? — спросил он.

Я кивнула, а потом повернула голову и уткнулась ему в грудь. От него пахло сосной и чем-то мужским, аромат был приятным.

Он нес меня на кухню, а я чувствовала себя так хорошо, пока находилась в его надежных, безопасных объятиях.

Я хотела остаться в них навечно. Я надеялась, что Зверь не отпустит меня сразу, как только занесет в дом, хотя не стала бы винить его, если бы мужчина так и сделал. Я не была худышкой, чтобы он без отдыха носил меня на руках.

— Ты хочешь, чтобы я отнес тебя в твою спальню? — спросил он. — Или хочешь, чтобы мы вместе посидели на диване?

— На диване, — ответила я.

Он пошел в гостиную со мной на руках и едва не ударил меня лбом о дверной косяк кухни по дороге.

— Упс, — произнес он, на мгновение прижав меня к себе поближе.

Все еще удерживая меня на руках, Зверь сел на диван.

— Хочешь обняться? — спросил мужчина.

Я отстранилась, потянувшись в сторону от него, разорвав контакт между его грудью и своей спиной, и подцепила кончиками пальцев стеганое одеяло, которое висело на стуле.

Я натянула на нас одеяло, поудобнее устраиваясь на коленях у Зверя.

— Ага, — прошептала я. — Пожалуйста.

— Знаешь, это одеяло сшила моя мама, — сказал он, разгладив его на моих плечах. — Когда я был подростком. Она сказала, что знала, что я скоро уеду из дома, и хотела, чтобы я мог взять что-то с собой.

Я кивнула.

— Я забрал его, когда уехал, и привез обратно, когда вернулся домой без нее, — сказал он. — Иногда, когда я скучаю по ней, то сворачиваюсь калачиком под одеялом и плачу.

Плачущий Зверь.

Слабый Зверь.

Эта мысль была совершенно чуждой.

Этот мужчина выглядел слишком гордым, сильным и смелым, чтобы плакать под одеялом, но он также не был тем типом людей, который будет врать, поэтому мне пришлось поверить ему.

Судя по всему, такое случалось не только у меня.

— Мои любимые цвета — это синий и зеленый, — рассказал он. — Большая часть моей одежды была черной, тем не менее, мама не хотела использовать этот цвет для одеяла, так что... этот вот клочок ткани от старой пары моих боксеров, которые я носил, когда мне было пятнадцать.

Я почувствовала, как уголки моих губ дернулись от небольшой улыбки.

— Я серьезно, — сказал мужчина. — Одеяло из боксеров. Я имею в виду, окей, оно не только из боксеров, она решила распороть часть моей старой одежды, кое-что из своей, а так же рубашки моего отца. Вся семья в одном одеяле. Я не очень помог, так как носил не слишком цветную одежду.

Я глубоко вздохнула и прислонилась к Зверю, закрыв глаза.

— Хочешь посмотреть «Мастер Шеф»? — спросил он.

Я кивнула.

— Если ты уснешь, я потом расскажу тебе, что там было, — пообещал он. — Или поставлю на паузу. Зависит от того, насколько хорошо я буду себя чувствовать, — сказал он, слегка толкнув меня в плечо.

От того, что Зверь дразнился, я почувствовала себя лучше.

Он не относился ко мне как к хрустальной вазе, и от этого мне было легче. Будто от этого я становилась сильнее.

Я определенно была не в порядке, но с его стороны было очень любезно притвориться, словно это не так.

Зверь всегда был добрым. Это то, что я больше всего в нем любила.

Я остановилась на минутку.

Я на самом деле подумала, что полюбила Зверя?

Да, я так и думала.

— Я люблю тебя, — сказала я, вытащив руку из-под одеяла, чтобы погладить его по щеке. Зверь на минуту закрыл глаза, а потом отвернулся.

— Ш-ш-ш, — пробормотал мужчина. — Ты устала и расстроена. Я не хочу, чтобы ты говорила что-нибудь, о чем потом будешь сожалеть, хорошо?

— Я не пожалею об этом, — произнесла я.

Теперь, когда произнесла эти слова вслух, я знала, что это было правдой. Я осталась с ним, вдалеке от своих сестер, потому что любила его. Я не могла вообразить свою жизнь без него, без его тела, без его комфортного присутствия рядом, его сексуального хихиканья, добрых глаз и невообразимой любви к кулинарным шоу.

С тех пор, как умерла моя мама, и до того момента, как Зверь вошел в мою жизнь, я не была счастлива.

Даже находясь рядом со своими сестрами я всегда боялась, всегда задавалась вопросом, когда получу очередной пинок от судьбы и узнаю, что подвела их.

Я по-прежнему любила их и хотела, чтобы они присутствовали в моей жизни.

Всегда буду хотеть этого.

Тем не менее, возможно, просто возможно, я не должна была чувствовать себя ответственной за них.

Когда звуки переполненной кухни, которые доносились с экрана телевизора, заполнили комнату, я начала засыпать, размышляя о Кэнди.

Я была неправа на счет нее.

Несколько месяцев назад я думала, что была единственным, что стояло между девочками и нашим отцом, а Кэнди не знала, что он мог бы причинить им вред. Я думала, что она не заботилась обо мне и не достаточно умна, чтобы беспокоиться о Кристал и Карле, не говоря уже о себе.