Ему нужна операция?

Пожилой женщине, чтобы не отставать, пришлось почти бежать за нами, когда я двинулась в сторону лифтов.

Мне пришлось подстроиться под ее темп, чтобы она помогла мне найти нужную палату, ведь промышленные светильники и коридоры без окон сливались у меня перед глазами.

Когда мы услышали крики, то обе быстро побежали.

Завернув за угол, я, наконец, увидела Кори.

— Где Табита? — кричал он, произнося слова так неразборчиво, что я едва смогла разобрать собственное имя. Нужно найти палату. Нужно найти ее.

Он держался за больничную койку, пока стоял, покачиваясь, одетый в больничную накидку, которая обтягивала его широкие плечи.

Кори обернулся, и я увидела, что она не сходилась у него на спине. Спина и задница Зверя оказались продемонстрированы всей комнате.

Медсестра попыталась задернуть шторку около его кровати, чтобы дать ему немного уединения, но он услышал это и резко развернулся, едва не упав, чтобы отдернуть ее обратно.

— Никаких занавесок, — не членораздельно произнес он.

Я медленно пошла к нему.

Когда я приблизилась, то увидела, что он был обмотан капельницей, которая вот-вот могла быть вырвана от очередного дикого взмаха рукой. Я испугалась, что если ему удастся это сделать, то бедную медсестру забрызгает кровью, пока она будет продолжать попытки уложить мужчину на кровать.

— Кори Питтмэн, — закричала я.

Он замер.

— Верни свою задницу в постель и прекрати трясти ей в воздухе, — сказала я. — Твоя накидка меньше тебя на пять размеров, и ты практически голый скачешь перед целым миром.

— Оу, хорошо, — произнес он. — Табита.

К счастью, санитар поблизости был готов и протянул руку, чтобы поймать Кори, когда тот начал падать, затем уложил этого здоровяка на больничную койку.

Я быстро перешла на другую сторону и встала около его головы, протянув руку, чтобы погладить Зверя по волосам.

— Я волновался, — проворчал он.

— Я знаю, — сказала я. — Теперь перестань глупить и позволь им сделать свою работу, ладно?

Он кивнул.

— Обещаю, — произнес Кори.

А потом снова распахнул глаза.

— Табита? — позвал мужчина. — Ты в порядке? Тебе не больно?

— Я в полном порядке, — успокоила его я. — Засыпай. А я посижу тут, окей? У них есть журналы. Я буду прямо здесь.

К сожалению, я не смогла просто посидеть и почитать журналы. Врач и медсестра набросились на меня, и через пять минут я уже лежала на кровати рядом с Кори, подключенная к своей собственной капельнице.

— Вы были обезвожены и все еще находитесь не в том состоянии, в котором мы хотели бы вас видеть, — сказал доктор. — Мы собираемся ускорить процесс восстановления и дать вам кое-какие мышечные релаксанты, хорошо? Вы и так были ограничены в движении некоторое время, так что рекомендуем вам просто неподвижно полежать и позволить своему телу расслабиться и восстановиться.

Я подчинилась их заботе, даже когда они сказали мне, что я не могла почитать журналы, потому что это навредит моим пальцам, о которых они очень волновались.

Наконец, я сделала то же самое, что посоветовала Кори, и провалилась в сон.

На следующее утро Кори и я проснулись одновременно.

Медсестры отказались пододвинуть поближе наши койки, заявив, что это нарушение правил противопожарной безопасности, но они раздвинули занавески ширмы, так что мы легко могли видеть друг друга, хотя все еще не имели никакого личного пространства.

Все сотрудники уговаривали нас поесть и от души извинялись за ужасную больничную яичницу, которую принесли нам.

Я не знала, как смогла бы ее проглотить, когда в палату как ангел милосердия влетела Кэнди с двумя пропитанными жиром бумажными пакетами из «Бодженглс»[8].

— Я не знала, что вы захотите, — сказала она нам обоим, — так что взяла всего понемножку. Я подумала, что остальное вы сможете отдать медсестрам. Накормить свой медперсонал всегда хорошая идея. Вы поймете, о чем я говорю, если когда-нибудь снова окажетесь в больнице.

— Боже мой, спасибо, мэм, — сказал Зверь, с полным ртом курицы.

Я выбрала яичную лепешку с колбасой и села на кровать, чтобы съесть их.

Пальцы слушались плохо, но я справилась, уронив лишь пару кусочков лепешки себе на грудь. Прогресс.

Кэнди несколько раз оглядывалась через плечо, пока хлопотала над нашей едой, и я, наконец, спросила ее, на что она смотрела.

— Девочек в эту палату не пускают, — сказала она. — Они сидят там, раскрашивая для тебя картинки. Я отдам их тебе, прежде чем уеду.

— К черту все это, — простонала я, откинула одеяло и спустила ноги с края кровати.

— Табита, — предостерегающе произнес Кори.

— Тише, ты. Я — не та, кого вчера прооперировали. Я в порядке. Оставайся на месте.

Он вроде поуспокоился.

Кэнди протянула мне руку, но ничего не сказала про пижаму, в которую я была одета уже вторые сутки, или про стойку с капельницей, которую толкала следом за мной. Это была та ее часть, которую раньше я видела нечасто, поэтому подумала, уж не придумала ли я себе ее зацикленность на внешности. Или, возможно, она просто исчезла вместе с моим отцом.

— Остановись здесь, — сказала она и мягко подтолкнула меня сесть в кресло у окна.

Я подчинилась.

Даже при том, что я не хотела этого признавать, я с удовольствием воспользовалась предложенной передышкой. Мышцы тела, как и руки, ощущались воспаленными. Пройти через всю комнату разом, оказалось для меня слишком утомительно.

Мачеха залезла в свою большую сумку, достала косметичку и расческу, а потом несколько раз пригладила ей мои волосы, после чего скрепила их несколькими блестящими зажимами. Я не протестовала, когда кисточкой она нанесла румяна мне на щеки и подкрасила губы блеском.

— Вот, — довольно произнесла она. — Так намного лучше. Это добавило немного румянца твоим щечкам.

Ладно.

Я не сошла с ума. Кэнди все еще была Кэнди.

Я вышла, чтобы поздороваться с девочками, готовая к слишком крепким объятиям для моих ноющих костей, переполненная радостью от мысли, что мой отец наконец-то будет привлечен к ответственности.

Я была свободной.

Один год спустя

Телефон завибрировал, и я взглянула на экран. Это просто Кэнди напомнила мне не забыть о школьном спектакле Кристал. Как будто я могла, девочки в принципе не говорили ни о чем другом.

Они не понимали, что прошел ровно год с того момента, как меня похитили. Я хотела, чтобы они были рядом, подумав, что мне будет трудно пережить годовщину, но, в конце концов, это был всего лишь еще один обычный день.

Мой отец все еще находился под стражей, и это было всем, что имело значение. Я не думала, что он освободится в ближайшие двадцать лет, даже если его поведение будет самым примерным.

Пока он находился в тюрьме, большинство моих страхов... испарились.

Я встала. Это было трудно, но не невозможно. Единственная вещь, которая удерживала меня на месте, заключалась в том, насколько удобным казался диван под стеганым одеялом матери Кори.

По пути на кухню я захватила пустую кружку из-под горячего какао.

Увидев Кори перед раковиной, я рассеянно похлопала его по попе и тут же оказалась зажата между ним и столом, когда попыталась поставить свою кружку в посудомоечную машину. Несколько капель шоколада приземлилось на открытую дверцу, и я наклонилась, чтобы вытереть их мягкой тряпкой.

— Мне казалось, что это должен делать я, — сказал он. Когда мужчина повернулся, то свет отразился в его глазах, а на лице расцвела яркая улыбка.

— Делать что? — спросила я, облокотившись на стойку позади него. — Оттирать какао?

— Щупать тебя за попку, пока ты моешь посуду, — сказал Кори.

— Ох, и правда. Вероятно, я — неадекватная девушка.

— Думаю, тут неадекватный только я, — произнес он, и его улыбка стала еще шире. — Я бы просто отправил тебя на кухню сделать со мной бутерброд[9].