Я развернул конверт и обнаружит авиабилеты от Бухареста до Филадельфии.

— И что это значит? — спросил я, уставившись в эти билеты.

— А то и значит. Ты здоров, и я не вижу причины оставлять тебя здесь, — ответила она.

— Я не могу взять и уехать.

«Не могу без тебя», — мысленно добавил я.

— Можешь. Тебя здесь ничто не держит. — возразил я.

— Ты. Ты меня держишь, — не подумав, ляпнул я.

— Так… послушай. Я немного увлеклась, и сама не поняла, что сделала. Ясно? А теперь иди и…

— Никуда я не поеду и мне ни черта неясно, — перебил её я, окончательно забыв о завтраке.

— Нет, поедешь. Тебе уже давно следует убраться отсюда, — начала злится она.

— Ты так не считала, когда мы целовались в раздевалке, — уже кричал я.

— Ты совершенно неинтересен мне в этом плане. Просто я была расстроена и мне нужно было успокоиться, а теперь убирайся и никогда больше не возвращайся сюда, — спокойно высказалась она.

Я вылетел из кухни и чуть ли не побежал к выходу.

«Ты совершенно неинтересен мне в этом плане», — эти слова душили меня, она убила меня без ножа.

На улице был дождь, но мне было всё равно. Я побежал. Куда? Не знаю. Я просто бежал в надежде уменьшить боль в сердце. Но всё было напрасно, тогда я резко развернулся и ударил рукой по дереву. Сбив руки почти до костей, я как и начал, так и закончил это бесполезное занятие. Просидев под дождём ещё пять минут, я пошёл в уже больше не мою комнату, переоделся, взял зонтик и, не оглядываясь, пошёл на автобусную остановку.

========== Возвращение ==========

Я был при дворе поздним моройским вечером, лил дождь и было темно, как днём.

— Кто здесь? — спросил дежурный страж.

— Владимир Беликов, — ответил я как можно чётче.

— Владимир? Все думали, что ты умер. Что же случилось? Амелия Свен рассказала нам о стригое, — страж вышел из тени, и я узнал Вильгельму или Вилли, как её здесь все называют.

Она год назад закончила академию Ларго да Гарда в Италии. С короткими оранжевыми волосами, карими глазами, небольшим ростом и стандартной формой стража она выглядела очень даже хорошо. Если ещё не говорила так, как будто ей лет сто, то точно бы нашла себе нормального парня, а не тех ухажёров пятьдесят и больше.

— Я. Ничего не случилось. Можно мне пройти? — я был не настроен на разговоры.

Она подошла ко мне с колом в правой и фонариком в левой руке. И после проверки цвета глаз и пульса, наконец, пропустила меня внутрь, я тут же направился домой. Стоило мне зайти в дверь, как в меня полетела яичница. Она приземлилась прямо ко мне на макушку и все замерли.

Мама в чёрных джинсах, белой блузке, синем фартуке и со сковородкой в руках. Отец сидел на стуле в такой же форме, разве что без фартука, с газетой в руках и чашкой кофе, занесённой только наполовину ко рту. Анна стояла, держась за дверной косяк, и, видно, я вошёл в тот момент, когда она хотела зайти на кухню, так как коленка на правой ноге была согнута. Сама же она была в своей старой, любимой, изношенной футболке и мини-шортах, с огромным шухером на голове. Кэт сидела за столом напротив отца с наполовину снятыми рабочими очками. Как и всегда у неё были совершенные симметричные хвостики по бокам, светло розовая туника и чёрные лосины.

— Спасибо, я уже завтракал, — решился я нарушить тишину.

И тут началось. Анна повисла у меня на шее, Кэт залилась слезами, мать приняла наступательную позицию, отец отложил газету и обернулся ко мне.

— Живой, живой. Ты нас чуть с ума не свёл. Где ты был? Что случилось? Трудно было позвонить? Я тебя сейчас прибью за это. Просто шею сверну, — с каждым словом Анна прижималась все ближе и вместо ответа я просто обнял её.

— Расскажи нам, что же всё-таки произошло? — на удивление мягко спросила Роза и только сейчас я заметил её красные глаза.

— Это не так важно. Теперь я дома и никуда не уйду. К тому же я живой и здоровый, так что волноваться не о чём, — улыбался до ушей я фальшивой улыбкой, надеясь, что меня не раскусят.

— Ты обязан нам всё рассказать, — сказала успокоившаяся Кэт.

— Я просто с ног валюсь, — начал я переводить тему.

— Иди проспись, поговорить мы всегда успеем, — решил спасти меня от допроса отец.

Я благодарно посмотрел на него и отправился на вверх, но так и не смог уснуть. Знакомая обстановка показалась мне угнетающей. Я постоянно думал о ней.

«Как она? Что она сейчас делает? Скучает ли?» — я перевернулся на другой бок.

«Скучает? Очнись она стригой. Безжалостная убийца», — услужливо подсказал внутренний голос.

В ответ я попросил его заткнуться и решил прогуляться. Встав с кровати, одев футболку, толстовку и джинсы с кроссовками я покинул дом. Дождь по-прежнему лил, как из ведра, полностью соответствуя моему настроению. Так как рабочий день ещё не закончился я без раздумий поднялся во всегда пустующий «бальный зал».

Балов у нас уже давно нет, поэтому это место стало зоной отдыха для мороев, но, так как эта комната была двадцатой из этой категории, располагалась почти под крышей в дальнем левом не используемом крыле и дверь там всегда заедало он обычно пустовал. Но явно не сегодня. На одном из многочисленных кресел сидела моройка и тихо плакала. Минуту спустя я узнал эти каштановые волосы, за которыми она прятала лицо.

— Привет, Ванесса. Что случилось? — спросил я, подсаживаясь рядом.

Она вздрогнула, явно не ожидала меня здесь увидеть.

— Владимир? Ты вернулся? Что ты здесь делаешь? — спросила она, проигнорировав мой вопрос.

— Я, я. Да, несколько часов назад. Гуляю, — ответил я.

— Где ты был? — интересовалась она, старательно пытаясь перестать плакать.

— Прости, но я не хочу сейчас об этом говорить. Так что у тебя случилось? — повторно задал я свой вопрос, взял её руки в свои, легонько пожал и отпустил.

— Ты был прав. Ник использовал меня, а потом выкинул, как ненужную тряпку, — всхлипывала она.

— Слезами горю не поможешь, — ответил я, вынимая носовой платок, и протягивая ей.

— Спасибо, — сказала она, принимая его.

Мы просидели в полной тишине где-то больше часа. Каждый думал о своём. Тут я заметил, что Ванесса покрылась мурашками и обхватила себя руками.

— Замёрзла, — утвердил я, снимая с себя толстовку и накидывая ей на плечи.

— Ты такой добрый, хороший. Почему я раньше этого не замечала? Почему я такая дура? — хрипло проговорила она.

Я ничего не ответил просто обнял её и прижал к себе. Казалось, вот оно, моя мечта сбылась, но я не чувствовал к ней больше ничего. Несколько минут спустя она попыталась поцеловать меня, но я быстро отпрянул.

— Извини, но я люблю другую, — ответил я на её недоуменный взгляд.

— Ты же клялся в любви мне, — возразила она.

— Да, тебе я клялся. А она без спросу и разрешений забрала моё сердце, пленила разум и привязала к себе мою душу, — ответил я чистую правду.

— Что ж я сама его упустила, — пробормотала себе под нос Ванесса. — Ты же нас познакомишь?

— Когда-нибудь, когда-нибудь, — ответил я.

Ещё немного погодя она уснула, а я, узнав номер её комнаты у дежурного стража, отнёс её туда. После чего вернулся домой, наконец-то сон меня сморил, и я отправился в царство Морфия.

========== Надежда ==========

Первую неделю меня не оставляли и на секунду с расспросами, но я отделывался нечленораздельными ответами. Анна потеряла дар речи, когда узнала, что я отшил Ванессу, но не добившись моего объяснения, вскоре отстала. Я снова начал тренировать малышей, помогать родителям в офисе, Кэт дома и расхлёбывать неприятности Анны.

В общем, все как обычно, вот только я никак не могу выбросить её из головы. Мы были знакомы чуть меньше месяца, но я ничего не могу с собой поделать. Как только появляется свободная минута, так я уже думаю о ней.

В тот вечер я сидел дома, развалившись на диване, и бездумно перелистывал каналы телевизора. Внезапно дверь в комнату открылась и туда завалилось всё моё семейство.

— Привет, вы сегодня рано, — поздоровался я, принимая вертикальное положение, тем самым освобождая им место на диване.

— Я думал у тебя свидание. А у тебя выставка, — обратился я по очереди к Анне и Кэт.

— Отменили, — ответили они в один голос.

— Владимир, нам нужно серьёзно поговорить, — сказала мать таким голосом, будто с сумасшедшим разговаривала.

— Я уже сказал, что не желаю говорить о том случае, — ответил я, приготовившись защищаться.

— Не об этом, — успокоил меня отец.

— Тогда, о чём? — растерялся я.

— В последнее время ты ведёшь себя очень странно. Ходишь как робот почти ничего ни ешь, постоянно о чем-то думаешь, — начала Кэт.

— Это означает только два варианта. Первый — ты в огромной депрессии из-за того случая. Второй — ты влюбился. Я голосую за второй, — продолжила Анна.

— А я за первое, — пробурчал я.

— Ты можешь всё нам рассказать. Мы поддержим тебя в любом случае, — присаживаясь рядом со мной и кладя руку мне на плечо, сказал Дмитрий.

— В любом случае, кроме этого, — возразил я, состроив страдальческую физиономию.

— С чего ты взял эту глупость, — услышал я стальные нотки в голосе Розы.

— Не с чего. Послушайте, это уже неважно. Она меня отшила, я даже не знаю где она сейчас. О каких чувствах может идти речь? Мне просто нужно время чтобы прийти в себя, — ответил я на полном серьёзе.

— Ответь нам только на один вопрос. Ты её любишь? — спросила мать.

— Да, — ответил я, снова вспомнив тот поцелуй.

— Сынок, не совершай мою ошибку. Ты должен бороться за свою любовь, — искренне говорил отец.

— Вы глухие? Я же сказал…

— Нет, это ты глухой! Она сказала, что ненавидит тебя, что у неё есть любимый? А? — прервала меня Анна.

— «Ты совершенно неинтересен мне в этом плане». Вот что она сказала, — начинал злиться я.

— Одно то, что она об этом заговорила, значит, она думала об этом, — сказала Кэт.

— Это ничего не меняет, — упрямился я.

— Нет, меняет. Я уверена, у неё была причина, так сказать, — задумчиво проговорила мама.

«Ты предпочтёшь того смертного? Правила не забыла?» — сразу в памяти всплыли слова того парня, что приходил к Лире перед тем, как она меня выгнала.