«…заплатить горничной Агнес…»

«…в три часа в салон к месье Жерар…»

«…примерка костюма у мадмуазель Жанетт…»

«…ужин у баронессы фон Штейн…»

Властный, красивый, четкий почерк показывал характер Матильды. Так пишет человек, который знает, чего хочет. Множество колонок, в которые были вписаны цифры, некоторые категорично зачеркнуты, другие выделены жирным шрифтом. На следующей странице наброски платья и шляпок, и снова какие-то подсчеты:

«…три тысячи рублей модистке…»

«…конюху пятьсот рублей…»

«…две тысячи белошвейке…»

«…тысячу сапожнику…»

А внизу запись:

«Расточительности моей нет предела…»

Матильда вела экстравагантный и дорогостоящий образ жизни. Как ей это удавалось? Неужели в том веке актрисы так много зарабатывали?

В промежутках между расчетами и набросками шляпок встречались мысли.

«Слава – это пьедестал, где с верхней ступеньки тебя скинет тот, кто следует за тобой. Что будет со мной, когда я свалюсь оттуда? Другой жизни я не представляю…»

Читая записи, Анна чувствовала, что интересовало и волновало Матильду, что мучило и не давало покоя. Девушке была интересна каждая строчка, написанная Матильдой.

«Жизнь порой размалывает тебя, а жернова у нее настолько тяжелые, что не каждому под силу. За что меня так все ненавидят и стараются больнее уколоть? За то, что забралась выше других? Но ведь для этого и существует пьедестал…»

На фото Матильда выглядела такой высокомерной и неуязвимой, Анне даже не верилось, что нечто могло задевать ее и тревожить.

«Печально, но каждый из нас родился, чтобы однажды умереть. И потому мы должны успеть вспыхнуть как можно ярче в тот недолгий период, что нам отпущен судьбой. Вспыхнуть ярко дано не каждому, как и умереть красиво…»

Анна посмотрела, каким числом это датировано, и удивилась, что этот вопрос так рано мучил Матильду.

«Богатство и слава – не самое важное в жизни, я это поняла тогда, когда уже добилась всего. Тогда что???»

Закрыв глаза, Анна представила Матильду – молодую, шикарную, изящную. Вечер. Она сидит перед трельяжем, в руке щетка из слоновой кости. На актрисе черный пеньюар, отделанный перьями марабу. Она расчесывает волосы и надевает драгоценности – колье, браслеты и кольца. Горничная затягивает ей корсет, взбивает волосы наверх, украшает прическу гребнем, инкрустированным перламутром. Матильда, напудрив лицо, шею и декольте, надевает бархатное платье. Изящной рукой, унизанной кольцами, она открывает золоченый флакон духов – последний штрих…

Шофер в белых перчатках и шлеме уже сидит за рулем автомобиля «Пирс-Эрроу» у парадного входа. Горничная накидывает Матильде на плечи меховое манто. Актриса едет в театр, где будет блистать и сводить с ума…

Анна повернулась к зеркалу и вгляделась в свое отражение. Для сравнения взяла фото Матильды и принялась сличать. Какое-то сходство было, но лишь слабое. Почему в ней нет этой притягательности, присущей Матильде? Анна на самом деле пресная, как сказала всезнающая Ритка. Может, любовь и восхищение мужчин наполняет Матильду той женской дьявольской силой?

Анна улеглась в постель и принялась читать ежедневник. Огонь в камине уже погас. Вдруг резко подуло из коридора, дверь в спальню распахнулась, глухо скрипнув петлями. Фотография Матильды, стоявшая на тумбочке у кровати, упала на пол. Приподнявшись на локте, Анна посмотрела вниз: фото лежало на полу, и глаза Матильды, казалось, смотрели прямо в глаза Анны.

Парализованная страхом, Анна не могла пошевелиться. Краем глаза девушка увидела, как сзади нее шевельнулась мутная тень. Она резко обернулась – никого. Затаив дыхание, она вслушивалась в едва различимые звуки, чувствуя, как между лопаток стекают капли холодного пота.

Матильда взирала со своих снимков совсем как живая.

На миг Анне показалось, что в темном коридоре ее подстерегает та, кто все видит и все ведает и от кого не скрыться…

Спустившись на кухню, Анна обнаружила, что не осталось продуктов, и решила съездить в ближайший супермаркет. Закрыв дверь на все замки, она уселась в свой маленький «ситроен», припаркованный у особняка.

Местом, где располагалась вилла «Магнолия», был разросшийся провинциальный городок, что простирался вдоль Финского залива. Кроме неплохо сохранившегося старого центра, смотреть тут было нечего: лишь автозаправки, открытые кафешки, сувенирные лавки, безликие пятиэтажки, парикмахерские, аптеки. Пустые пляжи и бесконечные пески тянулись вдоль всего побережья. Песок был повсюду, даже после небольшой прогулки можно было ощутить на зубах его скрип. Улицы были пустыми, лишь пожилые пары совершали моцион или сидели на лавочках, расположенных на набережной.

Супермаркет предложил девушке неплохой выбор вин. Она положила в корзину несколько бутылок красного вина, а к вину сыр, крекеры, орешки, виноград. Взяла сливок к кофе, французский багет, бекон. Набрав продуктов на несколько дней, она двинулась к кассе.

По пути домой, Анна остановилась у кафе, что располагалось на набережной. Внутри было много посетителей: они пили, ели, негромко разговаривали. Аппетитно пахло ароматным кофе и свежими круассанами. Анна уселась за маленький столик у самого входа. Все посетители развернулись и уставились на нее с любопытством. В маленький городках, где все знают друг друга, всегда чувствуешь себя чужой, и окружающие не стесняясь дают тебе это понять. Анна подняла голову, возле нее стояла официантка – в возрасте, с копной крашеных, наспех заколотых волос, и бесцветным, усталым лицом. Анна заказала кофе и пару круассанов.

– Что-нибудь еще желаете? – спросила официантка, после того как принесла заказ.

– Нет, спасибо, больше ничего не нужно, – ответила Анна.

Официантка не уходила, продолжала задумавшись стоять рядом, потом спросила:

– Вас не сильно тревожат по ночам?

Анна поняла, что интересует официантку, но на всякий случай переспросила:

– Кто?

– Хозяева дома.

Все в этом кафе знают, кто она такая, и не важно, что они впервые видят Анну.

– Да, – созналась Анна. – Судя по вашему вопросу, такое случалось и раньше?

– Это так. Лучше бы особняк не трогали. Никогда это добром не кончалось.

– Расскажите.

– Особняк стоял заколоченным очень давно, считай со смерти Матильды, – официантка запнулась и посмотрела на Анну. – Тут его вдруг опять открыли, осматривали, прибирались внутри, обметали паутину с фасада. Но как ни вычищай и ни скобли этот дом, нечисть оттуда не изгнать.

Тут один из посетителей захотел расплатиться, и официантка направилась к нему. После этого разговора кофе и круассаны уже не казались такими аппетитными. Анна быстро выпила кофе и, оставив деньги на столике, покинула кафе…

Остаток дня Анна писала, страсти Матильды влекли все дальше и дальше. Даже то, что в доме обитают привидения – факт, который все труднее было отрицать, – не могло оторвать от работы.

Неожиданно раздался звонок мобильного. На дисплее отразилось имя подруги Риты. Анна сохранила в памяти компьютера последнее предложение и ответила:

– Алло! Слушаю…

– Привет! Как дела у богатой наследницы?

– Не очень. Деревенская жизнь мне явно не на пользу. Плохо сплю, всю ночь мерещится, что кто-то стоит у моей кровати. А может, и не мерещится…

– В черном-черном лесу черная-черная избушка…

– Мне не смешно! – резко крикнула Анна. – Извини. Ты веришь в приведения?

– Бывало… После того как посмотрела «Звонок», неделю в темноте телевизора боялась…