Он встал и громко заговорил. Остальные, сидя на корточках, воззрились на него в ожидании. Измаил понял, что все они, сознательно или не отдавая в том себе отчета, уповали на то, что он, пришелец из иного мира, не будучи скованным их традициями и законами, зажжет в них потухнувшую искру надежды.

— Когда вы преследуете огромного воздушного кита, вы смелы, — начал Измаил. — Мне это хорошо известно. Трус не сядет в утлую лодку, чтобы поглубже пронзить голову такого чудовища, а потом взлетать за ним в поднебесье и падать до самой земли, когда каждое мгновение смерть, словно ветер, свистит в ушах. И я уверен, что так же храбро вы сражаетесь с врагами-людьми.

Он сделал паузу и огляделся, увидев, что женщины глядят прямо на него, а мужчины — на пол перед собой.

— И все же, — сказал он еще громче, — вы черпаете ваше мужество извне! Чтобы действовать, как подобает мужчинам, вам нужны ваши боги! Кто-то должен вселить в вас мужество! Ибо оно не живет в ваших душах, не стучит в ваших сердцах и не делает их горячими, как угли этих костров!

— Нашим миром правят боги! — сказала Нэймали. — Что мы без них?

Измаил помолчал. И правда, что они могут? Да ничего, если только он не подаст пример. А он так привык быть наблюдателем или быть на последних ролях, что теперь, когда надо было проявить инициативу, сыграть главную роль, он чувствовал себя испуганным, не в своей тарелке.

— Что вы можете без богов? — вопросил он. — Вы можете жить так, словно они у вас есть! — Так он перефразировал изречение одного старого немецкого философа, который ни за что не смог бы вообразить, что мир, в котором он жил, в конце времен будет освещать огромное красное солнце.

— Были времена, когда ваших богов не существовало! — сказал он. — Тогда люди их создали! Так гласит ваша собственная религия! Я спрашивал Нэймали: почему, если вы сделали это однажды, нельзя это сделать снова, и она сказала, что это было возможно в прежние времена, но не теперь. Отлично! Но ведь ваши боги не исчезли! Их просто нет с вами! Их украли! Так что вам мешает выкрасть их обратно? В конце концов, бог — это бог, даже если его нет в храме, где ему поклонялись! И кто знает — быть может, Зумашмарта позволил свершиться этому бедствию, чтобы вас испытать? Если вы найдете в себе мужество, чтобы пойти за Зумашмартой и вернуть его, значит, вы выдержали испытание! Но если вы будете сидеть у костра и скорбеть, пока не умрете от горя, вы окажетесь недостойными его милости!

— Но что мы должны делать? — спросила Нэймали, встав.

— Надо, чтобы вами руководил человек, который настроен иначе, чем вы! ответил Измаил. — Я буду таким человеком! Я сделаю вам новое оружие, если найду из чего, — оружие, которым люди не пользовались многие тысячи лет! А если с оружием ничего не выйдет, мы возьмем свое хитростью и умением! Но за мое руководство вы должны заплатить.

— Что ты хочешь за это? — спросила Нэймали.

— Вы сделаете меня своим Великим Адмиралом, — ответил Измаил.

Он почувствовал: о том, что он хочет найти у них пристанище, добавлять не стоит. Измаил уже довольно побродил по свету и повидал слишком много всего, чтобы снова пускаться в странствия.

— А ты, Нэймали, станешь мне женой, — добавил он.

Капитаны и высшие чины не знали, что ответить. На звание Великого Адмирала впервые претендовал чужестранец. Или он не знал, что это звание передается по наследству? А если Великий Адмирал умирал, не оставив сына, нового выбирали из самых знатных капитанов?

И как это у него хватило наглости просить в жены дочь Великого Адмирала?

Однако Нэймали казалась счастливой, и Измаил знал, что это и вправду было так. Он ей явно нравился. Возможно, она даже была в него влюблена. Пока было трудно сказать точно, поскольку женщины Заларапамтры были приучены тщательно контролировать проявления своих чувств. Но ведь она никому не рассказала ни о том, что он пытался ее поцеловать, ни о том, как ночью они грелись, обнявшись. Хотя такая сдержанность могла объясняться благодарностью за то, что он ее спас, Измаилу хотелось думать, что тут таится нечто большее.

Долгое время все молчали. Люди посмотрели на Нэймали и увидели, что она нисколько не оскорбилась. Даже напротив.

Потом они снова посмотрели на Измаила и увидели, что перед ними человек сильный и бесстрашный.

Наконец встал Доулхамра, оставшийся после смерти Барамхи самым знатным из капитанов. Он окинул взглядом подземелье и заговорил:

— Заларапамтра воскреснет, только когда в его жилы вольется новая кровь. Городу нужен этот чужестранец, называющий себя наследником давно ушедших времен. Быть может, он ниспослан нам богами. Приняв его, мы воспользуемся даром богов. Если же мы отвергнем его, мы будем достойны гибели. И я говорю вам — вот он, наш Великий Адмирал!

Так Измаил, который раньше никогда и не мечтал о такой чести, довольствуясь положением вахтенного на полубаке, на деле превзошел самые честолюбивые чаяния своих соседей по матросской койке.

С этих пор его мужество словно бы передалось всем остальным. Люди больше не слонялись без цели, потупив глаза, не бормотали себе под нос, когда разговаривали, и не просиживали часами, молча уставившись на развалины. Теперь они двигались проворно, много разговаривали и смеялись. Измаил знал, что так не будет продолжаться долго, — только пока он будет поддерживать их словом и своим примером. Поэтому он спустился вниз, на беспрестанно дрожащую землю, в трясущиеся джунгли, чтобы отыскать там гхаджашри. Это было растение, горевшее, как порох, а дым от него по запаху напоминал нефть. Измаил собрал его в большом количестве. В большом городском подземелье он размолол растения с помощью двух жерновов, изготовленных матросами под его руководством. Под давлением из них выделялось темное вещество, похожее на масло, которое мгновенно загоралось на воздухе. Если масло из гхаджашри собрать в баллон из кожи, оно начинало испаряться. Стоило поднести к баллону горящий запал, он с ревом взлетал, яростно полыхая и разбрызгивая во все стороны горящее масло.

Всех, кого только было можно, Измаил подрядил собирать растения, выжимать из них масло и собирать его. Поскольку для того, чтобы получить немного масла, надо было собрать огромное количество растений, это оказалось долгим и тяжелым делом. Между тем домой вернулись еще два китобойца, и надо было уверить новоприбывших в том, что бледнолицый и светлоглазый чужестранец был новым Великим Адмиралом.

Измаил надеялся, что они с Нэймали поженятся почти сразу. Но скоро он понял, что свадьба состоится лишь после того, как будут вызволены из плена Зумашмарта и младшие боги.

Великий Адмирал не мог возлечь со своей первой невестой, пока не совершит какого-нибудь подвига. Обычно таким героическим свершением было убийство десяти китов или двадцати акул в течение дня, либо набег под предводительством Адмирала на неприятельский город или корабль и успешный его захват.

Измаилу, чтобы доказать свои способности, надо было совершить такое, что никто и никогда не делал до него.

Вскоре он приказал построить корабль размером вдвое больше самого большого из тех, что были до сих пор. По своему обыкновению жители Заларапамтры, прежде чем броситься выполнять его распоряжение, захотели узнать, для чего это нужно.

— Вы правы, для охоты на китов такой большой корабль не нужен, — сказал он. — Это военный корабль. С его помощью я собираюсь разрушить целый город. Или, на худой конец, его часть. Его надо построить как можно скорее, потому что он должен уйти в поход заранее, намного опередив остальной флот. Он будет так тяжело нагружен, что пойдет очень медленно.

Другие корабли надо было отремонтировать и подготовить к плаванию. А люди должны были готовиться к набегу на Бурагангу. И в городе надо было тоже сделать запасы пищи.

Родные и сводные сестры Нэймали настаивали на том, что им надо сопровождать корабли в походе. Иначе, говорили они, кораблям не будет удачи.

Измаил возражал. Ведь если корабль погибнет, прервется бесценная жизнь его незаменимой пассажирки, будущей матери. Для того чтобы вновь сделать город средоточием сильного и многочисленного народа, понадобится много времени. Если Заларапамтра потеряет еще несколько женщин, он может больше никогда не возродиться к жизни.