— Тогда все даже очень хорошо складывается, — ввязался Мацек. — Преступники могли использовать название пьесы как пароль. Во всяком случае, интересно, что речь идет о шляпе…

— Сейчас, сейчас, — нетерпеливо прервала его бабушка. — Мы же не знаем начала телеграммы, не хватает нескольких букв. Что означают эти обрывки слов: спе…… на……? Начало могло бы все объяснить.

— Чтобы прочитать начало, нужен специалист по шифрам, — заметила я. — К сожалению, я в этом не разбираюсь.

— Марабу! — заорал внезапно Мацек. — Вам это не кажется странным?

— Марабу, — вздохнула я. — Какое смешное имя!

— Да ведь это название экзотической птицы.

— Птицы?

— Конечно, птицы. Марабу относится к семейству аистовых, обитает в Африке, питается падалью и гнездится на баобабах.

— Постой! — восторженно провозгласила я. — Да ведь слово «марабу» начинается на «м», кончается на «у» и имеет шесть букв!

— Что же тут удивительного?

— Годится для решения кроссворда.

— Какого кроссворда?

Разумеется, они ничего не понимали, и пришлось рассказать им еще о неожиданной встрече с калекой в инвалидной коляске. Мне казалось, их должно было обрадовать столь неожиданное совпадение, но, обменявшись взглядами, они лишь молча пожали плечами.

— Ты очень забавна, моя дорогая, — произнесла наконец бабушка. — Слишком близко к сердцу принимаешь этот случай со шляпами.

— Что может быть общего между телеграммой и обычным словом в кроссворде? — вмешался Мацек.

— Кто знает?.. — Я была разочарована. — Во всяком случае, если встречу того человека в коляске, скажу ему, чтобы вписал в кроссворд «марабу».

Взяв со столика телеграмму, бабушка еще раз внимательно присмотрелась к ней.

— И вообще, мои дорогие, это, может быть, совершенно напрасная трата времени. Мы здесь нервничаем, горячимся, а между тем человек, подменивший шляпу, мог уже отнести ее назад в кафе. И вся таинственная история объяснится простым совпадением обстоятельств.

— О нет! — запротестовала я. — Эта шляпа и впредь будет столь же таинственной. Ведь даже вы, бабушка, не можете объяснить, почему обычная шляпа может стать завтра самой дорогой шляпой в мире.

— Не стоит горячиться, деточка. — Бабушка взяла меня за руку. — Можно проверить, не принесли ли подмененную шляпу. А впрочем, время само все покажет.

— Не время покажет, а мы сами должны выяснить! — решительно заявила я.

— Да, — утвердительно кивнул Мацек. — Было бы интересно заняться этим, особенно в такую дождливую погоду, когда трудно наблюдать за птицами.

— Только не горячитесь, мои дорогие, будьте терпеливее! — заметила бабушка. — Помните, что у вас каникулы.

Я ждала, когда она скажет, что нужно дышать йодом, укреплять миндалины, загорать в ультрафиолетовых лучах и закалять организм. Бабушка, однако, не любила, видимо, читать проповеди и, доброжелательно улыбнувшись мне, закончила:

— Желаю успехов. А если потребуюсь вам, скажите. И советую, проверьте еще раз, не вернул ли уже кто — нибудь подмененную шляпу.

Совсем стемнело, когда я подошла к кафе «Янтарь». Моросил дождик, туманные коконы окаймляли лампы уличных фонарей, вокруг было тихо и спокойно. А моя голова прямо трещала, в ней творился форменный кавардак. И все из — за этой шляпы!

Я вошла в кафе и тут же, в проходе, столкнулась с официанткой.

— Простите! — обратилась я к ней. — Не приносил ли кто — нибудь ту шляпу?

— Нет, а почему ты так волнуешься? — улыбнулась она в ответ. — Это же обычное дело, когда люди путают свои шляпы.

Воскресное утро точь — в—точь походило на субботнее: папа насвистывал и утверждал, что в дождливую погоду лучше всего клюет рыба; Яцек тоже посвистывал и повторял то же самое, а у мамы опять что — то болело, только она не знала, что именно, и все время допытывалась, не играют ли внизу, в клубной комнате, в бридж.

А на дворе по — прежнему шел дождь, и атмосферное давление над Скандинавией падало все ниже и ниже.

И лишь я вела себя иначе, ибо меня не отпустили мысли об этой идиотской шляпе. И все остальное было для меня уже безразлично, даже самая громкая сенсация «Укромного уголка», героиней которой стала дама из шестнадцатого номера, испытавшая этой ночью приступ холецистита.

В такую погоду хорошо иметь нерешенную загадку, потому что можно не скучать. Вот я и не скучала, а только мысленно спрашивала себя:

Где живет виолончелист?

Действительно ли виолончелист играет на виолончели?

Как зовут моего Франта?

Почему он держит во рту незажженную трубку?

Какое значение может иметь незажженная трубка?

Кто прислал Франту телеграмму?

Что означает шляпа, полная дождя?

Подходит ли слово МАРАБУ для решения кроссворда?

Почему именно МАРАБУ?

Что с чем здесь вяжется, а что нет?

И почему?

Этих «что», «как» и «почему» было столько, что я опять запуталась и не знала, с чего начать. Поэтому начала просто с завтрака, чтобы организм получил соответствующее количество калорий. А потом я оделась и вышла.

На море все было, как вчера, только на этот раз я у гостиницы встретила Франта. Видно, весь свой отпуск он проводил «Под тремя парусами». И я бы не поставила ему это в вину, так как уже знала, с чего начать.

Сегодня Франт вырядился по — спортивному: умопомрачительные габардиновые брюки, сногсшибательные мокасины, ошеломляющий белый свитер, замечательный шелковый шарфик и, наконец, потрясная поплиновая куртка. Даже взгляд его выдавал в нем спортсмена, и посасывал он свою незажженную трубочку тоже по — спортивному. Был, разумеется, без шляпы, скорее всего, без той, за сто тысяч. В темных волосах его поблескивали дождевые капли, но в руках он держал не зонт, а три обернутые фольгой ярко — красные розы.

Меня одолевало любопытство, кому предназначались эти розы. Но вскоре он сам разрешил для меня эту загадку. Подойдя ко мне спортивным шагом, он улыбнулся и ни с того ни сего вдруг заговорил:

— Прошу прощения, девочка, не могла бы ты оказать мне одну маленькую услугу?

— Я не девочка, а просто Девятка, — выпалила я. Его изысканный пижонский тон действовал на меня раздражающе. — Мне хочется спросить, почему вы все время сжимаете в зубах незажженную трубку? У вас не хватает денег на табак?

Я ожидала, что у него трубка выскользнет изо рта, но ошиблась. Его улыбка стала еще умильнее.

— Не сердись… но ты действительно забавна.

— Я не сержусь. Меня только удивляет, что вы вчера так бессовестно отпирались.

— Я? Отпирался?.. — Франт рассмеялся ну в точности как киноактер. — Да ведь я тебя вижу первый раз, и ты мне очень нравишься.

— Тере, фере! А вчера на улице Шутка?

— Ты что — то выдумываешь. — Он пожал плечами. — Во — первых, действительно никогда еще не встречал такой бойкой девочки, как ты.

— Меня не проведешь. Это вы сами все выдумываете, вам кажется, что я такая наивная. О нет, вам не удастся заморочить мне голову…

— Мне совсем не кажется, что ты такая наивная, и я совсем не шучу. Я заранее приношу свои извинения, что обращаюсь к тебе с просьбой.

— Вам не нужно извиняться. Я же сказала, что меня не проведешь.

— Ты уже достаточно повеселила меня, моя милая. А теперь поговорим серьезно.

— Этого я и жду. Говорите напрямик, не стоит ходить вокруг да около.

— Хорошо, скажу прямо. Хочу послать кое — кому эти цветы, но, к сожалению, не могу найти посыльного. Был бы очень тебе признателен, если бы ты отнесла цветы в гостиницу, номер двадцать третий, и отдала их лично проживающей там даме. Ее зовут Моника Плошаньская.

— Простите, а вы сами не можете это сделать? Это что, утомительно? — съязвила я.

Франт недовольно взглянул на меня.

— Ну, если не хочешь, поищу кого — то другого.

— Нет, нет! — закричала я. — Охотно отнесу эти цветы. — И одновременно подумала: «Увидим, что это за штучка пани Моника Плошаньская. Может быть, еще одна подозрительная личность».