"Время Луны! Это время Луны.

У нас есть шанс. У нас есть шанс!

В котором нет правил..."

Б. Гребенщиков

"Время Луны".

2002-й год. Где-то в Афганистане. Солнце с час уже, как опустилось за верхушки высоких деревьев, и в лесу было темно, как в пещере. Только Луна мелькала в густой непроглядной листве. Четыре человека, в пятнистых куртках, пробирались сквозь чащу. Они с трудом могли видеть друг друга. Два автоматных дула тихо покачивались - в темноте их можно было и не разглядеть.

Уже прошло больше часа, а лес всё не заканчивался. Трое остановились, услышав за спиною тяжёлый треск сучьев и что-то русское, очень матерное. Это их товарищ, что ковылял следом, рухнул, зацепившись за какую-то корягу. Он медленно и неловко поднялся, бормоча грозные, но неясно куда направленные ругательства. Трое молчали, наблюдая за ним.

Спутник их продолжал высказываться, растирая ушибленное колено.

- Тихо! - послышалось по-русски, но коряво. - Здесь много янки. Очень опасно. Нельзя говорить громко. Янки могут услышать.

Русский что-то пробурчал в ответ, и все четверо двинулись дальше вглубь леса - туда, где совсем ничего не виднелось, где только расплывчатые очертания веток, сливаясь, таяли в темноте.

Вообще-то, он едва ли был русским, о чём говорили его смуглая внешность и кавказский акцент.

- Отдохнём, - сказал один из проводников и присел на траву.

Кавказец обернулся.

- Я не устал, - бросил он резко. - Отдыхать будем после.

- Нельзя, - ответил проводник. - Идти ещё долго. Надо отдохнуть.

По тону, каким это прозвучало, кавказец понял: возражать не стоит.

Он упал на траву. Лиц людей рядом было не разобрать сейчас, и не разобрать было вообще ничего - всё покрывал ночной мрак. Только листья над головой перешёптывались, встревоженные холодным ветерком. Хотелось курить, но каждый знал, что об этом нельзя даже думать.

- Откуда ты? - негромко спросил кавказца один из проводников, высокий крепко сложенный талиб с длинной бородой, внешне очень похожий на Бин Ладена.

- С Кубани, - ответил тот.

- Какой город?

- Краснодар.

- Краснодар? Нет, не слышал. У нас тут, в отряде, один чеченец был - из Грозного. Хороший боец. С каждого боя по две головы в мешке приносил. Его враги в плен взяли. Мне рассказал потом один наш, который с ним в плену был. Когда этого чеченца пытать начали, он сам руку в печку положил. Те его стали уважать - без пыток застрелили.

Кавказец смотрел на рассказчика, не видя его. Он почувствовал, как, вдруг, стало холодно и неуютно.

- Это кто? - спросил он. - Кто его пытал? Американцы?

- Нет. Северный Альянс этот. Банда шакалов. Их Советы убивать выучили, натренировали их. Они за деньги и с матери и с отца скальп снимут.

- А, что, сильно пытают?

- Спроси у Ахмета, - талиб кивнул в сторону другого проводника. - Но только он тебе не ответит. Ему язык отрезали. Но убить не успели. Он вырвал нож у одного из них и убил обоих, которые его пытали. Потом убежал. Но они не всегда пытают. Насилуют часто. У них все командиры - гомо, - он помолчал, наслаждаясь впечатлением, какое должен был произвести рассказ. Талиб чувствовал, что кавказцу не по себе. Тот не отвечал, и рассказчик продолжал говорить своим тихим, но внятным шёпотом. - А наш Ахмет, он - хороший солдат. У него на счету восемнадцать шакалов Северного Альянса и четыре янки. Он поклялся мстить за родных. Когда в его деревню пришёл отряд Альянса, они убили всех. Всех убили. Его жену насиловали, а потом резали на куски. Голову её повесили на дереве. Детей закопали живыми. А потом его родители погибли, когда Америка бомбила город. Их самолёты бросали бомбы туда, где были только дома людей, больницы, школы. Мы сбили один самолёт и взяли в плен лётчика. Он рассказал, что их генералы хотят больше мёртвых и больше разрушенного, - талиб помолчал. - Мы с этим лётчиком то же сделали, что Северный Альянс с их пленными: на куски медленно резали. Он нас очень просил, чтоб мы его быстро застрелили... - кавказец по голосу чувствовал, что рассказчик улыбается. - Позавчера я фото видел. Там шакал из Альянса стоит и голову нашего держит отрезанную - трофей такой. Мы её у убитого командира ихнего нашли. Он и ещё несколько их шакалов в одном кишлаке прятались, - талиб почесал за спиной и мрачно сплюнул в траву. - Нет больше того кишлака. И вообще ничего там нет - угли только и кости обугленные...

- А что пленных насилуют всегда? - спросил кавказец, стараясь подавить невольную дрожь в голосе.

- Нет, - ответил талиб. - Не всегда. Их командиры молодых мальчиков любят. А ты для них старый. Так что не бойся. У каждого ихнего командира есть жена походная - мальчик молодой. Ты про Мансура слышал?

- Нет.

- Шакал среди шакалов. Его шариат судил - ещё когда наши у власти были. Приговорили камнями побить: он мальчика изнасиловал и задушил. Не побили - убежал. Потом пристал к Альянсу, и они его командиром сделали - они всю сволочь у себя собирают... Брата моего расстрелял - тот не говорил, где я прячусь. А сын брата потом хотел за отца отомстить и гранату в их "джип" бросил. Погиб сам и двух солдат английских к шайтану отправил. Но Мансура не было в "джипе". Шайтан его уберег... Но ничего. - талиб помолчал. - Всегда беречь не будет. Я подохну, но и Мансура с собой заберу. Ладно, - он привстал. - Пошли, идти надо.

Все трое поднялись и молча двинулись дальше, раздвигая руками сплетения густых зарослей и колючих, торчащих в разные стороны, веток.

Когда обходили стороной небольшую поляну, вдруг показалось, что там, за деревьями - почти как днем: сияющий диск Луны обливал тишину вокруг своим светом, выдавая везде, на каждом шагу, фантастические силуэты.

Поляна осталась позади в нескольких метрах, и тут кавказец замер на месте. Сквозь полумрак и ветки деревьев он ясно различал сейчас очертания трёх фигур в касках. Рука его поползла к торчащей из-под кожаного армейского ремня рукоятке браунинга. Но едва он ухватился за пистолет, как тишину взорвали три короткие автоматные очереди. Двое талибов мешками повалились в траву. Третий рванулся в сторону и пропал в кустах. Кавказец стоял, как парализованный. Он боялся дышать. Солдаты в касках шагнули к нему из кустов. Это были американцы. Три дула разглядывали его в упор.

И тут из-за дерева, из чёрной темноты леса, появился ещё один. Но уже афганец. На нём была чалма, а на ногах широкие шаровары. Афганец подошёл к пленному. На лице его появилась жестокая и одновременно ласковая улыбка. Он что-то сказал по-английски солдатам. После пощупал у пленного между ног.

- Good, - сказал афганец в чалме, глядя прямо в глаза пленному. - Very good.

И в этот самый момент какая-то тёмная фигура рванулась к нему из кустов. Это был тот самый, похожий на Бин Ладена талиб. Прозвучало несколько коротких и проклинающих афганских слов, среди которых не знавший этого языка кавказец ясно услышал "Мансур". А потом выстрел. И два трупа упали на землю. Первым свалился талиб, скошенный пулей. И затем тот, другой, в чалме. Он покачнулся, выронил пистолет, глянул на рукоятку ножа, которая торчала у него из сердца, и, испустив вздох, тоже рухнул в траву.

Кавказец сделал шаг назад. Три американских автоматных дула смотрели на него, нацелившись, готовые изрешетить.

- No! - закричал кавказец все, что знал по-английски. - No! Не стреляйте! Я уже сдаюсь.

Медленно, двумя пальцами, он извлек из-за пояса пистолет и отшвырнул его в сторону, как можно дальше, после чего поднял высоко вверх обе руки.

Несколько дней спустя. Где-то в Америке.