Поиск

Спеша на север издалека…

Спеша на север издалека,[160]
Из теплых и чужих сторон,
Тебе, Казбек, о страж востока,
Принес я, странник, свой поклон.
Чалмою белою от века
Твой лоб наморщенный увит,
И гордый ропот человека
Твой гордый мир не возмутит.
Но сердца тихого моленье
Да отнесут твои скалы
В надзвездный край, в твое владенье
К престолу вечному Аллы.
Молю, да снидет день прохладный
На знойный дол и пыльный путь,
Чтоб мне в пустыне безотрадной
На камне в полдень отдохнуть.
Молю, чтоб буря не застала,
Гремя в наряде боевом,
В ущелье мрачного Дарьяла
Меня с измученным конем.
Но есть еще одно желанье!
Боюсь сказать! – душа дрожит!
Что, если я со дня изгнанья
Совсем на родине забыт!
Найду ль там прежние объятья?
Старинный встречу ли привет?
Узнают ли друзья и братья
Страдальца, после многих лет?
Или среди могил холодных
Я наступлю на прах родной
Тех добрых, пылких, благородных,
Деливших молодость со мной?
О, если так! своей метелью,
Казбек, засыпь меня скорей
И прах бездомный по ущелью
Без сожаления развей.

1838

Кинжал

Люблю тебя, булатный мой кинжал,[161]
Товарищ светлый и холодный.
Задумчивый грузин на месть тебя ковал,
На грозный бой точил черкес свободный.
Лилейная рука тебя мне поднесла
В знак памяти, в минуту расставанья,
И в первый раз не кровь вдоль по тебе текла,
Но светлая слеза – жемчужина страданья.
И черные глаза, остановись на мне,
Исполненны таинственной печали,
Как сталь твоя при трепетном огне,
То вдруг тускнели, то сверкали.
Ты дан мне в спутники, любви залог немой,
И страннику в тебе пример не бесполезный:
Да, я не изменюсь и буду тверд душой,
Как ты, как ты, мой друг железный.

Гляжу на будущность с боязнью

Гляжу на будущность с боязнью,[162]
Гляжу на прошлое с тоской
И, как преступник перед казнью,
Ищу кругом души родной;
Придет ли вестник избавленья
Открыть мне жизни назначенье,
Цель упований и страстей,
Поведать – что мне бог готовил,
Зачем так горько прекословил
Надеждам юности моей.
Земле я отдал дань земную
Любви, надежд, добра и зла;
Начать готов я жизнь другую,
Молчу и жду: пора пришла;
Я в мире не оставлю брата,
И тьмой и холодом объята
Душа усталая моя;
Как ранний плод, лишенный сока,
Она увяла в бурях рока
Под знойным солнцем бытия.

Слышу ли голос твой…

Слышу ли голос твой[163]
Звонкий и ласковый,
Как птичка в клетке,
Сердце запрыгает;
Встречу ль глаза твои
Лазурно-глубокие,
Душа им навстречу
Из груди просится,
И как-то весело,
И хочется плакать,
И так на шею бы
Тебе я кинулся.

Как небеса, твой взор блистает…

Как небеса, твой взор блистает[164]
Эмалью голубой,
Как поцелуй, звучит и тает
Твой голос молодой;
За звук один волшебной речи,
За твой единый взгляд,
Я рад отдать красавца сечи,
Грузинский мой булат;
И он порою сладко блещет,
И сладостней звучит,
При звуке том душа трепещет,
И в сердце кровь кипит.
Но жизнью бранной и мятежной
Не тешусь я с тех пор,
Как услыхал твой голос нежный
И встретил милый взор.
вернуться
160

«Спеша на север издалека…»

Печатается по автографу из тетради Чертковской библиотеки. Впервые – в сборнике «Вчера и сегодня» (1845, кн. 1).

Написано, по всем признакам, в конце 1837 г. на пути из Тифлиса во Владикавказ, когда Лермонтов получил перевод по службе из Нижегородского в Гродненский полк, стоявший тогда в Новгороде.

В первой публикации в литературном сборнике «Вчера и сегодня» (1845, кн. 1) было озаглавлено «Казбеку».

И прах бездомный по ущелью Без сожаления развей. – Реминисценция из стихотворения А. И. Одоевского «Куда несетесь вы, крылатые станицы?..» (1837…1838).

вернуться
161

Кинжал

Печатается по 03 (1841, №6), где появилось впервые. Судя по содержанию, написано, вероятно, после возвращения Лермонтова в Россию из первой ссылки (в начале 1838 г.).

Стихотворение находится на одном листе с автографом посвящения к поэме «Тамбовская казначейша».

В копии зачеркнуто первоначачьное заглавие «Подарок» и заменено названием «Кинжал». Известно, что среди вещей Лермонтова находился, подаренный ему кинжал, привезенный из первой ссылки.

вернуться
162

«Гляжу на будущность с боязнью…»

Печатается по автографу из тетради Чертковской библиотеки. Впервые – в сборнике «Вчера и сегодня» (1845, кн. 1).

Датируется началом 1838 г., так как находится на одном листе с автографом посвящения к поэме «Тамбовская казначейша», написанным, видимо, в начало этого года.

вернуться
163

«Слышу ли голос твой…»

Печатается по автографу из тетради Чертковской библиотеки. Впервые – в сборнике «Вчера и сегодня» (1845, кн. 1).

Датируется 1838 г., так как находится на обороте листа с записью: «Я в Тифлисе…», относящейся к 1838 г. и представляющей собой набросок к «Тамани» (см. И. Л. Андроникашвили, Лермонтов, М. 1951, стр. 204 и далее).

Вместе со стихотворениями «Как небеса, твой взор блистает…» и «Она поет – и звуки тают…» образует как бы единый цикл, обращенный к одному и тому же лицу и написанный в одно и тоже время – в конце 1837 – начале 1838 г. Адресатом названных трех стихотворений, возможно является Прасковья Арсеньевна Бартенева (1811-1872), известная певица, камер-фрейлина (с 1835 г.). Бартенева была хорошо знакома с близким Лермонтову семейством Карамзиных, в их доме неоднократно встречалась с поэтом. Предполагалось совместное участие Лермонтова и Бартеневой в любительском спектакле (август…сентябрь 1838 г.).

вернуться
164

«Как небеса, твой взор блистает…»

Печатается по автографу из тетради Чертковской библиотеки. Впервые – в «Библиографических записках» (1859, №1).

Датируется началом 1838 г., так как находится на одном листе с черновым автографом последних строф поэмы «Тамбовская казначейша».

Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: