О том, как началось возведение второй батареи и какие события происходили на строительстве крепости, рассказывает сохранившийся в архивах документ: «О работах, произведенных в 1842 году и Высочайше утвержденных к производству в 1843 году.»

В верхнем правом углу большого листа ватмана — собственноручная надпись военного министра генерал-адъютанта графа Чернышова: «Высочайше утверждено 1 марта 1843 года». Слева показаны планы и разрезы главных укреплений крепости с обозначением цветными красками выполненных элементов сооружений, а в правой части чертежа — подробное описание сделанных, числящихся в задолженности и планируемых на следующий год работ.

Приведем некоторые выдержки из этого документа.

Из приведенных лаконичных записей этого документа можно сделать заключение, что, во-первых, напряженные задания и тщательный контроль за их исполнением заставили строителей отказаться от сезонного ведения работ; работы производились беспрерывно в течение всего года, а для более быстрой просушки при отделке помещений использовали стационарные печи. Во-вторых, основные работы, как правило, выполнялись неукоснительно в установленные сроки. Переносили на следующий год в основном штукатурные и малярные работы, так как из-за повышенной влажности каменных конструкций, особенно в осенний период, их просушка требовала продолжительного времени и благоприятной погоды.

К составлению и исполнению планов привлекали всех офицеров инженерной команды. На упомянутом выше чертеже расписались 13 инженеров-офицеров, начиная с командира-полковника и кончая линейным инженером подпоручиком.

Еще раз убеждаешься в серьезном отношении строителей Севастопольской крепости к утвержденным планам, просматривая отчет за 1843 г. Как и планировалось, на второй батарее срыли старые земляные укрепления, возвели фундаменты, стены и своды казематов первого яруса. А кроме того, сверх установленного задания выполнили частично кладку стен второго яруса. На бастионе при восьмой батарее окончен бруствер и крутости одеты камнем... Никаких отступлений от намеченных к исполнению работ!

Инженерный департамент не только заботился о сроках строительства укреплений, но и следил за их качеством. С этой целью в Севастополь регулярно приезжали инспектора, тщательно проверявшие каждое сооружение и представлявшие начальству подробные отчеты. Так, в 1843 г., осматривая батареи, инженер-генерал-майор Фельдман в докладе директору Инженерного департамента отмечает, в частности, хорошее состояние асфальтовых полов на Николаевской батарее (это был один из первых практических шагов по применению асфальта в России. — Авт.), а вот казематы на том же укреплении предлагает оштукатурить, чтобы "содержать их в чистоте и опрятности ..." Осмотрел генерал и трещины в стенах офицерского флигеля Константиновской батареи, образовавшиеся из-за неравномерной осадки конструкций; трещины были тщательно заполнены щебнем и раствором, и инспектор отметил, что они не представляют угрозы для здания и никаких дополнительных работ производить не требуется ...[51]

1844 г. прошел весьма буднично. На второй батарее завершили каменную кладку казематов; на четвертой — вчерне закончили оборонительную казарму и заложили фундаменты под оборонительные, эскарпные и контрэскарпные стены, на десятой была начата реконструкция согласно высочайше утвержденному в 1841 г. проекту.

Приморские земляные укрепления, на месте которых не возводились каменные казематированные батареи, продолжали играть большую роль в обороне крепости со стороны моря. Поэтому каждое из них расширяли и укрепляли. Возводили укрытия для личного состава, защищали каменной одеждой земляные откосы, строили сооружения из камня для круговой обороны. Эти меры позволили, в частности, десятой батарее успешно вести бой с англо-франко-турецкой эскадрой 5 октября 1854 г. Расположенная за входом на рейд, десятая батарея подверглась наиболее сильной бомбардировке, но потери понесла минимальные и причинила большие повреждения кораблям противника.

Наступил "юбилейный" 1845 г. — десятый год реконструкции Севастопольской крепости. К этому времени были возведены и вооружены четыре казематированные батареи. В них находилось 344 орудийных каземата, фактически неуязвимых для врага. Возросло количество и калибр пушек, установленных на приморских батареях. Александровское укрепление имело 54 орудия, из них 6 трехпудовых бомбических пушек и 4 пятипудовые мортиры. Восьмая батарея была вооружена 23 орудиями. На Николаевском укреплении находилось 105 орудий, в том числе 6 трехпудовых бомбических и 67 двадцатичетырехфунтовых пушек, 4 пятипудовых мортиры и 28 однопудовых единорога[52]. Константиновская батарея имела на вооружении 87 орудий, в основном крупного калибра. На казематированном втором укреплении насчитывалось 86 орудий. Четвертая и десятая батареи имели соответственно 52 и 62 орудия, а доживающие последние дни небольшие земляные укрепления на Павловском мысу и в Аполлоновой балке были вооружены 17-ю орудиями. Таким образом, на приморских батареях Севастополя защищали город и рейд 486 орудий, в том числе 28 трехпудовых бомбических пушек и 20 пятипудовых мортир. Такая огневая мощь была способна уничтожить любой флот, который дерзнул бы прорваться в бухту[53].

О преобразованиях Севастопольских укреплений с 1833 по 1844 г. дает представление чертеж, подготовленный Строителем крепости инженер-генерал-майором Павловским. На чертеже изображены на месте земляных казематированные батареи — Константиновская, Александровская, Николаевская, вторая и Павловская. Большие изменения внесены в проект сухопутной линии обороны Севастополя: она перенесена к Килен-балке и включила в себя господствующий над Корабельной стороной Малахов курган. На нем предполагается возвести второй бастион, а прежние первый и второй бастионы переименованы в "полигоны", что в переводе с греческого означает "многоугольные". Но, как мы увидим в дальнейшем, все вернется на "круги своя", и полигоны снова станут называть бастионами. Малахов курган даст имя возведенному на нем бастиону, а после гибели адмирала Корнилова будет переименован в "Корниловский".