Молодой мужчина, одетый в спортивные брюки и синюю майку, слегка заросший щетиной, сексуально-всклокоченный, натирающий на мелкую терку морковь – классический вид классического мужа в хорошей семье.

Красивая женщина в белом махровом халате с усталыми глазами и собранными в хвост волосами, сидящая на маленьком диване и маленькими глоточками пьющая минеральную воду – классическая жена.

Вот только мысли у этой жены отнюдь не классические. И не добрые. Раздраженные мысли. Тяжелые.

А муж не видит и не чувствует этого – трет и трет свою морковь, да еще и разговаривать о чем-то пытается.

– Кто это был с тобой вчера? Ваша новая сотрудница? Я не запомнил её имени.

– Угу.

– Что «угу»? – засмеялся Лёша.

– Да, это была наша новая сотрудница, – пробормотала Лиза.

– И как её зовут?

– Инна.

– Вы давно знакомы?

С каждым новым вопросом раздражение всё нарастало и нарастало, шло многочисленными комками от живота к горлу и заставляло стискивать пальцы. Это было настолько отвратительное ощущение, что у Лизы даже голова закружилась от злости.

– Детка, ты меня слушаешь? – через гул в ушах она расслышала голос мужа, вскочила на ноги и бросилась в туалет.

В последнее время это было нормальным явлением. Но сегодня тошнило как-то особенно сильно. Даже холодный кафель, к которому можно было прислониться лбом, не помогал.

Лиза застонала чуть слышно и снова склонилась над унитазом. Она слышала сквозь шум воды как за дверью ходит Алексей – наверняка уже приготовил полотенце и стакан минеральной воды и ждет, когда утреннее безумие закончится.

– Тебе получше? – дождался. Дал выпить воды, протянул полотенце и крепко подхватил жену под руки. – Идем, ляжешь.

Покачиваясь от слабости в голове и коленках, Лиза с Лёшиной помощью добралась до дивана и с наслаждением легла на подушку. Замерла на секунду – по опыту знала, что в такие моменты тошнота может вернуться с двойной силой. Но нет – на этот раз обошлось.

– Пей, – Лёша материализовался из кухни со стаканом морковного сока и помог жене приподняться, – Сок, потом витамины.

– Может, наоборот? – слабо улыбнулась Лиза.

– Нет. Сначала сок, потом витамины, потом минеральную воду, потом отдыхать.

Сопротивляться сил не было. На место раздражения пришло вдруг чувство удивительной нежности и тепла.

– Лёшик, посиди со мной, пожалуйста…

На несколько минут Алексей исчез из комнаты с тем, чтобы вернуться с охапкой подушек и легким покрывалом. Подушки отправились под Лизину спину, покрывало прикрыло ноги, и невесть откуда взявшаяся чашка чая уютно устроилась на тумбочке.

– Ложись рядышком, – прошептала Лиза и слегка подвинулась к краю дивана. Лёша покорно пролез к стене и обнял жену за талию.

В комнате воцарилась тишина. Было слышно только тихое сопение, и едва различимый шорох от мягких поглаживаний ладоней по животу.

– Милая, а давай родим сразу двойню? – зашептал Лёша, щекоча дыханием Лизино ухо. – Мальчика и девочку.

– Чтобы за один раз отмучиться?

– Нет, – улыбнулся, – Чтобы им веселее жить было. Только представь: они с самого начала будут вместе расти, станут большими друзьями. Брат и сестра Ломакины. Костя и Лера. Звучит?

– Лера Ломакина – хорошо. А имя Костя мне как-то не очень нравится.

– А как бы ты хотела назвать?

– Сейчас подумаю…

Лиза вздохнула и спрятала лицо в Лёшиных ладонях. Он затронул ту тему, которая до сих пор старательно обходилась стороной. А всё потому, что Лизе очень-очень, до дрожи, хотелось назвать своего ребенка именем Лёки.

Пожалуй, даже самой себе она не смогла бы объяснить это желание. Зачем? Чтобы не забыть? Чтобы перенести забытую любовь на собственного ребенка? Чтобы перестать, наконец, вздрагивать, когда кто-нибудь поблизости называет это имя? Чтобы… привыкнуть?

Мальчик или девочка… Лизе было всё равно. С самого первого дня, когда врач скупо улыбнулся и поздравил с беременностью, она понимала, что будет любить своего малыша независимо ни от чего. Беленький он будет – в маму, или темненький – в папу; голубоглазый или кареглазый; пухленький или худой – какая разница? Ведь это будет её, только её малыш, который будет любить её просто за то, что она его мама. Мама. Мама…

– Ты плачешь? – Лёша осторожно перегнулся через Лизино плечо и поцеловал её в мокрую щеку. – Что с тобой, родная?

– Не знаю… Мне почему-то стало вдруг очень грустно. Обними меня, Лёш. Давай просто полежим. Тихонько. Ладно?

Не отвечая, Алексей поплотнее укутал ноги жены в покрывало, обхватил руками её уже немаленький живот и носом убрал с шеи локоны светлых волос.

– Я люблю тебя, – прошептал чуть слышно и поцеловал в открытый кусочек шеи, – Я очень тебя люблю. И ничего не бойся.

Осеннее солнце залило комнату ласковым светом. Мужчина и женщина лежали на диване в обнимку и молчали, прикрыв глаза. Сильные пальцы трогательно-нежно гладили уже весьма заметный животик, и становилось очень спокойно и тепло на душе.

Муж и жена.

Только так. И никак иначе.

– Ну как тебе новая метла? – спросил Саша Прокофьев, посмотрев на ковыряющую зеленый салат Лизу. Они сидели в столовой недалеко от офиса «Гарант-Таганрог» и обедали. Вернее, пытались обедать.

– Ты о Рубиной? Никак. Мы с ней с тех пор не общались, – Лиза выбрала из горстки зелени дольку помидора и задумчиво на неё посмотрела, – А почему ты спрашиваешь?

– Она заходила к нам в отдел, велела предоставить отчеты о проделанной за последний месяц работе. Прикинь? Только появилась – и уже порядки свои заводит.

– Правильно делает. У вас там бардак полнейший, половина сотрудников вместо того, чтобы работать, в пасьянсы играют.

– Как будто у вас не так… Слушай, а ты в курсе, что она была замужем за Андреем Краморовым?

– А почему я должна быть в курсе? – удивилась Лиза и отставила полную тарелку в сторону. – Меня мало волнует чужая личная жизнь.

– Краморов – популярный режиссер, – объяснил Саша, – Ну то есть на уровне Ростовской области популярный, конечно. Но его фильмы и в Москве какие-то призы брали.

Лиза вздохнула. А еще говорят, что женщины любят посплетничать…

– Сань, мне это абсолютно неинтересно. Какое тебе дело до её мужа?

– Да перестань! Весь офис только об этом и говорит. Прикинь, она от него ушла вообще без всего, даже одежду свою ему оставила.

– Да что ты? – съехидничала Лиза. – Прямо-таки голая по улице шла?

– Ну не голая… Я имею ввиду, что она всё ему оставила – квартиру, машину, деньги – ничего не взяла. А знаешь, почему?

– Не знаю, и знать не хочу.

Вытащив из кошелька несколько купюр, Лиза положила их на столик и похлопала погрустневшего друга по плечу.

– Пойдем, старая сплетница. Лучше расскажи мне о своей жизни, чем о приключениях человека, который меня не интересует.

Лукавила Лиза. На самом деле Инна Рубина её очень даже интересовала. Но вот почему – было абсолютно непонятно.

Всю последнюю неделю они периодически сталкивались в коридорах офиса, улыбались друг другу и здоровались легкими кивками. Но почему-то после этих встреч Лиза долго не могла работать. Сидела перед компьютером, бессмысленно водила «мышкой» по экрану и сжимала в левой руке авторучку. Она не понимала, что с ней происходит. Почему-то, стоило подумать об Инне, и всё становилось пустым и неважным. Всё, кроме чужого – да мало того, пугающего! – образа.

Вернувшись в офис, Саша и Лиза направились прямиком в конференц-зал: еще вчера по компании прошла информация об общем совещании во второй половине дня.

Мест, конечно же, всем не хватило. За большим овальным столом уместились только начальники отделов, их заместители и прочее руководство. Рядовые сотрудники остались стоять – кучками, тесно прижавшись друг к другу – места в зале было совсем мало.

Лизу снова затошнило. Она представила себе, сколько придется простоять на ногах в душном помещении, прижатой спереди к стулу, а сзади – к Прокофьеву – и даже застонала чуть слышно.