– Ломакина, не бойся, сейчас всё разрулим, – возвестил неунывающий Саша и бесцеремонно пихнул в плечо сидящего на стуле юриста, – Паш, уступи место беременной женщине, а?

– Нет проблем, – тут же откликнулся мужчина, и благодарная Лиза быстро заняла его место.

Однако, через несколько минут от благодарности не осталось и следа. В конферец-зал вошел Василий Михайлович, а следом за ним – не вошла, нет! – как будто вплыла Инна Рубина. Она остановилась прямо напротив Лизы – у другого конца стала. И тут же – как будто по чьей-то волшебной воле – шум в зале стих, трансформировавшись в напряженное молчание.

Лиза судорожно сжала край стола ладонями и опустила глаза. Больше всего на свете она боялась встретиться с Инной взглядом – и сама не понимала, почему. Смотрела исподтишка, украдкой, – только чтобы не заметили, только чтобы не… откликнулись?…

– Ты чего побледнела? – прошептал откуда-то сзади Саша Прокофьев. – Плохо тебе?

Лиза покачала головой. Ей не было плохо. Напротив – по всему телу снова разлилось тепло, и сердце забилось быстро и сладостно. Она не слышала ни слова из того, что рассказывала Инна. Она не запомнила ни одной детали её внешности – в голове образовался вакуум, вытеснив оттуда все мысли и оставив только волшебное ощущение сизого облачка.

Периодически Саша Прокофьев трогал Лизу за плечо и легонько его сжимал. Это раздражало. Это бесило. Это выводило из себя. И… помогало спуститься с небес на землю. В один из таких моментов, когда Саша положил обе ладони на Лизины плечи, Инна вдруг прервала свой монолог и посмотрела в их сторону:

– Господин Прокофьев, если вам не нужно знать то, о чем я говорю, вы смело можете выйти с госпожой Ломакиной в коридор и там продолжить свои занятия.

Она не успела спрятать взгляд. Инстинктивно глаза дернулись вверх и столкнулись с холодом и серостью чужих глаз. Равнодушным холодом.

– Простите, – запинаясь, проговорила Лиза, – Саша излишне заботится о моем самочувствии.

Инна молчала еще несколько секунд, после чего её тонко очерченные губы тронула легкая тень улыбки, а в зрачках появился на мгновение и тут же пропал светлый лучик.

– Итак, как я уже сказала, вопрос продвижения правовой системы «Гарант +» в первую очередь зависит…

Она всё говорила, и говорила… Звенел, ускользая к потолку, чистый грудной голос, с изяществом двигались под тканью легкого пиджака красивые руки, идеально уложенные волосы рассыпались по плечам и вдруг – от резкого движения – перемещались на спину. А Лиза смотрела, по-прежнему сжимала ладони, и понимала, что вот именно сейчас она абсолютно, бесконечно, счастлива.

– Кристина… – Лиза не отрываясь смотрела на большую красивую люстру и морщилась чуть заметно.

– Ну что «Кристина»? Ты вообще соображаешь, о чем говоришь? По Лёкиным стопам пойти решила? Бей, ломай, круши?

– Нет… Я просто влюбилась.

– В тетку, с которой разговаривала один раз в жизни? – Кристина дождалась уверенного кивка и, вздохнув, долила в свою чашку еще кофе. – Ты идиотка, Ломакина. Знаешь об этом?

– Знаю. А чего ты так раскудахталась? Я же не собираюсь Лёшку бросать из-за этой влюбленности.

– Тебе не о бабах сейчас думать надо, а о ребенке.

– Я думаю, поверь, – Лиза задумчиво покачала головой, – Но пойми, я же не каменная, и не по моей воле это случилось. Это ощущение… Оно пройдет, конечно.

– Весь вопрос – когда пройдет.

– Не знаю… – мечтательное выражение сгладило напряженные черты лица. – Если честно, то умом я понимаю, что это глупо, но так хочется, чтобы не проходило подольше… Понимаешь, я её вижу – и начинаю сходить с ума. В такие моменты я даже в сказки верю.

– В какие? В шизофренического «Колобка»?

– Нет… В нежные и красивые. И в любовь. В такую, чтобы с первого взгляда – и на всю жизнь.

– Ломакина… – Кристина подозрительно сощурилась и протянула тихим голосом. – А ты не боишься, что всё это может слишком далеко зайти?

– Я сейчас ничего не боюсь. Каким образом, по-твоему, это может далеко зайти? Инна была замужем, она не лесбиянка, так что…

– А ты кто? – перебила.

– Лесбиянка… наверное, – Лиза вздохнула и посмотрела на часы, – Но при этом я замужем.

– Вот-вот. А значит, и она вполне может оказаться кем угодно.

Кристина с грустью посмотрела на подругу. Бедная девочка. Молодая, а уже такая изломанная – вначале Лёкой, потом родителями. Или изначально всё же родителями? Порой Кристине казалось, что Лиза сильнее любого знакомого ей человека, а порой накатывало чувство необъяснимой нежности, и хотелось защитить эту девчушку от всего мира.

– Мама! – звонкий голос ворвался в гостиную вместе с маленьким кучерявым существом, наряженным в синие шорты и футболку с Микки-Маусом. – Скажи папе, чтобы дал мне мороженое!

Кристина ухватила сына на руки и засмеялась, сразу став на вид гораздо моложе:

– А почему папа не дает тебе мороженое?

– Потому что я не убрал машинки в коробку!

– А почему ты не убрал машинки?

– Ну, мама! Я же в них играть еще сегодня буду!

Пока Кристина вела с сыном воспитательную беседу, Лиза с улыбкой любовалась ими. Женька не был похож ни на мать, ни на отца – Толик частенько шутил, что гены его кудрявого голубоглазого прадеда оказались сильнее генов всех других родственников. Иногда Лиза удивлялась, как Кристина смогла всё-таки сохранить семью: было время, когда её муж пил и гулял по бабам, они расходились и сходились снова, а друзьям оставалось только гадать – когда же они расстанутся навсегда. Ан нет, не расстались. Уже два года снова вместе, Толя не пьет, всё свободное время проводит с семьей и выглядит абсолютно довольным жизнью. Странное дело – пока Жене не исполнилось три года, отец относился к нему абсолютно равнодушно. А теперь они вдруг стали лучшими друзьями и нежно любят друг друга.

Женя… Лиза уже давно знала, что имя мальчику было выбрано в честь той самой Женьки, имя которой навсегда осталось запечатлено в Лёкиной татуировке.

– Осталось еще мне родить девочку, назвать её Лёкой и все мы заживем большой дружной семьей призраков, – улыбнулась про себя и вдруг приняла решение, – Даша. В моей жизни не было ни одного человека с таким именем. Так что если будет дочка – будет Дарья. А если мальчик… То как Лёшка решит.

– Чему ты улыбаешься? – надо же, оказывается Кристина уже успела решить все проблемы сына и смотрит теперь пристально-вопросительно.

– Имя для своего малыша придумала. Если девочка родится – Дашей назову.

– А почему не Лёкой?

Лиза опешила. Конечно, они с Кристиной были подругами, но до такой степени читать мысли…

– Испугалась? – захохотала Кристина. – Перестань, у тебя всё на лбу написано. Давай, Лизавета, рожай нам Лёку, мы её замуж за моего Женьку выдадим, когда подрастет – и это абсолютно точно будет самая великая в мире любовь.

– Нет уж, пусть Лёка сама рожает себе преемницу, – засмеялась в ответ Лиза, – А твоему Женьке без разницы должно быть имя жены.

– Конечно. Главное чтобы она мне нравилась. А его мы убедим в любом случае.

Отсмеявшись, женщины притихли и одновременно вытерли слезы. Как это обычно бывает после приступа громкого веселья, на них волной опустилась тихая грусть. Лиза встала и подошла к полке с цветами. Касаясь кончиками пальцев лепестков фиалок, она вдруг вспомнила об Инне.

– Очень красивая… – прошептала она чуть слышно.

– Кто? – Кристина подошла и выглянула из-за Лизиного плеча.

– Цветы. Красивые.

– А мне показалось, ты сказала «очень красивая», а не «очень красивые».

– Тебе показалось.

Лиза развернулась и положила руки на плечи подруги.

– Крысь, как мне быть? Дай совет.

– Какой же я могу тебе дать совет? – Кристина удивленно подняла брови. – Поступай так, как считаешь нужным. Только не принимай поспешных решений и не разбивай то, что так долго и с таким трудом строила.