Эту песню мне присылает Маша. Я включаю ее, когда мы едем домой. Мне хочется хоть как-то отвлечь его.

Гигант не произносит ни единого слова за все время поездки. Только когда мы подъезжаем к дому, он говорит:

— У вас опять на телефон что-то пришло.

Он сидит на переднем сиденье, рядом со мной. Его голова поднята вверх, взгляд устремлен прямо, пальцы сжаты в кулаки и лежат на коленях. Я опускаю свою руку поверх его. У него смуглая и ровная кожа, а у меня — бледная, немного желтоватая. Костяшки выпирают, а синие вены надулись от повышенного давления. Я обвиваю его руку, он переворачивает ладонь и мы сплетаем наши пальцы.

— Все закончилось, — говорю я, подводя итог.

Он хорошо держался все похороны, хоть и плохо пытался скрывать слезы. Под конец, когда мы прощались с ней, он наклонился ко мне и прошептал, что видит, как его мать дышит, и ему кажется, что мы хороним живого человека.

— Я знаю, спасибо.

Мне сложно представить, что творится сейчас внутри него. Я пожимаю плечами:

— Ничего, ты поживешь у меня, — нам всем нужна разрядка.

— Вы меня не оставите?

Я отвлекаюсь и совершенно не замечаю того, что его хватка становится сильнее. Он притягивает мою руку к себе, пытаясь опустить ее на щеку, отчего я наваливаюсь на него.

Тетушка просила назвать мне хотя бы одного человека, которого я мог бы считать своим другом. Как странно, что я не вспомнил в тот момент про Яну.

— Я обещал твоей матери. — Приобнимаю его. Гигант отвечает тем же. Он чуть дрожит, я даже чувствую через ткань одежды, как стучит его сердце.

— Вас держит всего лишь обещание? — Он отталкивает меня. Против силы Гиганта не попрешь.

— Нет, я... — Руки ложатся на руль. Поглаживаю его, пытаясь собраться с мыслями. — Я пока не разобрался в себе, прости.

— Не хочу становиться для вас обузой из-за чувства долга. Если вы меня прогоните, то я пойму.

Я поворачиваю руки и смотрю на свои ладони. Пару раз сгибаю и разгибаю пальцы. В этих небольших руках сейчас лежит судьба большого человека.

Мобильник снова щелкает, оповещая о еще одном сообщении в сети.

Я ругаюсь, недовольно вытаскивая аппарат. Это пишет Маша.

— Говорит, что сегодня она дома. Что же, наконец я тебя с ней познакомлю.

Выхожу из машины, Гигант медленно плетется за мной следом. Он вымотан за этот день и хочет поскорее уснуть. Из багажника Илья берет сумку со своими вещами.

Дождь начинается тогда, когда мы заходим в дом. Гиганту непривычно видеть такие жилые комплексы. Для него подобное — шикарные апартаменты. Для меня — квартира человека из среднего класса.

— У вас необычный ключ. — Мы заходим в лифт. Он смотрит на пластиковую карточку, которая болтается на связке ключей.

— Здесь у всех такие. Нравится?

Лифт медленно поднимается на четырнадцатый этаж. Гигант спрашивает, почему так высоко. Я отшучиваюсь, что он должен привыкнуть видеть мир намного выше.

Звоню в дверь, но никто не открывает. Пару минут мы занимаемся тем, что ждем, когда Маша откроет нам.

Наконец, черная копна волос выглядывает через открывшуюся щель:

— Ну ты копуша, блин!

Схватив меня за галстук, она затаскивает внутрь. Гигант входит следом. Дверь автоматически защелкивается.

— Познакомься, Маша, это Илья. Илья, а вот это Маша. Он поживет у нас.

Она в домашних тапочках, джинсах, мятой футболке и переднике. Что-то готовит. Ее рост ниже моего. Она отталкивает меня в сторону, вытягивает губы так, как это делают люди, когда о чем-то очень серьезно думают. Маша кладет руки на Гиганта, приподнимаясь на цыпочках и заглядывая ему в лицо. Ее большие глаза сужаются, а нос морщится. Черные волосы растрепанны так, будто она никогда не причесывалась. Ко всему прочему она умудрилась их забрать наверх в пучок. Ее худенькое тельце в сравнении со мной смотрится не очень. В сравнении же с Гигантом она — крошка, которую он мог посадить на плечо, и эти двое вполне бы сошли за старшеклассника и первоклашку на первом звонке.

— Что ж, — заключает она с интонацией патологоанатома, — ты нашел хорошего парня. Теперь твои ночи перестанут быть такими одинокими. И ты не будешь доставать меня.

— Эй, нет. — Мои глаза округляются. Я размахиваю руками перед ее лицом. — Я про него говорил, он мой…

— А я знала, — Маша не дает вставить слово. Я пытаюсь оттащить ее от Гиганта, но она уворачивается и говорит то, что убивает меня: — Тот твой поцелуй с парнем на студенческой вписке — намек судьбы, что тебе надо смириться и приня…

Моя рука затыкает ей рот. Я хочу ее убить. Она кусается, вырываясь.

— Какого ты творишь?! Не позорься перед гостем, — снова уставляется на Илью. — Но ты не переживай, он у меня чокнутый старикашка, ты сразу привыкнешь.

— Маша! Это мой сотрудник, я тебе о нем говорил.

— Хотя не понимаю, что ты нашел в не… — Ёе глаза округляются, а лицо вытягивается и становится овальным. — Да ладно?

Гигант не понимает, что за спектакль мы ставим перед ним.

— Бе-ги. Я те-бя убь-ю, — по слогам произношу я. Она визжит, срывается с места. Я скидываю с себя пиджак и бросаю его в сторону гардероба. — Скажи спасибо, что я еще не снял ботинки, и ты сможешь спрятаться, паршивка!

— Это ваша девушка? — Гигант нарывается на второй труп.

— Хуже. Этот человек покруче девушки.

Часть четвертая

Сестра

Мы сели за столик. Он находился рядом с барной стойкой. Маша обогнула ее, принося нам с кухни чай. Гигант погладил крышку столика, осматриваясь здесь. Он высоко задрал голову, мысленно считая высоту стен. Впервые потолок не упирался ему в макушку и он не мог достать до него рукой. К слову, сам потолок привлек его еще больше. Над нами возвышалось огромное полотно с изображением космической пыли, обрамленное белыми дугами со множеством маленьких светильников. Вся квартира имела четкую палитру в дизайне: бордовый, сиреневый, черный и бежевый. Он пытался найти другие цвета и у него это получалось с трудом. Он обернулся назад, смотря на стену с двумя дверями.

— Наши с сестрой комнаты, — пояснил я. — Ты можешь спать в гостиной. Ванная в том углу, дальше кухни. Туалет рядом. Не заплутаешь?

Он помотал головой. Его глаза смотрели на большие жалюзи, которые прикрывали окна в гостиной. Он видел телевизор, игровую приставку, огромный диван и два кресла. Ему было непонятно, почему окна закрыты.

Над нами горел свет.

— Вот, я сейчас принесу пирог. — Она виновато поставила еду на стол. — Простите, Илья, я не так все поняла. — Гигант поднялся, внимательно ее слушая. — Соболезную.