Илье, как и предполагалось, места не достается. Никто не поднимается и не идет ему за стулом. Гигант разводит руками, вздыхает и сам приносит себе стул. Он не пытается просить кого-то пододвинуться и освободить ему место за столом, хотя он с радостью сел бы там, где этот стол светится. Гигант ставит стул в углу и тут же садится. Все молча наблюдают за ним. Я понимаю, как ему неловко от происходящего и, наверное, ему хочется сжаться, стать такого же размера, как и все присутствующие здесь. Слиться с толпой.

— С новосельем, — я прерываю эту тишину. Все хлопают. — Я благодарю, — перечисляю каждого сотрудника, называя его достижения. — Но особую благодарность хочу выразить Илье, — некоторые из них, кто смирился с присутствием Ильи, хлопают и ему. Гигант широко раскрывает глаза, встает и уставляется на меня. — Благодаря его мастерству «общения» с людьми, мы сумели набрать нужную сумму для покупки своего офиса. Теперь никакой арендной платы, это снизит наши затраты.

Эти «некоторые» снова аплодируют. Гигант садится, выразив предыдущим действием свое почтение.

— На верхнем этаже расположатся исполнители. Начальство, включая меня, займет второй этаж.

— Не соглашусь, что это заслуга пацана, — вмешивается начальник правового отдела. В свои годы он очень молодо выглядит. И в последнее время меня начинает напрягать то, что вся семья работает у меня. Его жена поправляет цветастую блузку, выставляя грудь напоказ. Складывает руки на столе, пододвигаясь к мужу и кивая. Сын обычно трудится на стройке, командуя бригадой рабочих. Не могу сказать, что эти люди — талантливы в своем деле. Сейчас я чувствую, как мои брови сходятся у переносицы.

— Олег, я молчу о том, что в последний год ты только повышал цену взятки. — Я взял его по старому знакомству. Мы учились в одном институте, в одной группе на заочном отделении. У нас, экономистов, и у них, юристов, был смешанный семинар по праву. Так мы с ним и познакомились. Я знаю, что нужно иметь хорошие связи, чтобы давать взятки вообще. Но чем дальше мы шли, тем больше росла сумма.

— В стране кризис! — вскрикивает он, хлопнув по столу. Его жена подскакивает. — Чего ты ждал? — дальше мне вспоминается, что в качестве благодарности я устроил его жену и сына на работу. Сейчас начинаю понимать, что эту троицу пора менять.

— Не так, значит, подходил к человеку! — я свирепею. Все знают, что если я зол, то это не кончится добром.

— Прости, что не вышел ростом со шкаф, — он медленно капает раскаленными оскорблениями на мое терпение.

— Это тут при чем?

— Ты на его рожу посмотри. Конечно, родись я таким, мне бы не только подписи за просто так в бумажку ставили.

Кто-то хихикает.

— Не смей говорить плохо о моих сотрудниках. — Я упираюсь руками в стол, сгорбившись. Появляется желание вмазать ему. Гигант испуганно смотрит на меня.

— О твоих? — Олег вскакивает. — А я, что, не твой сотрудник?

— Ты нарываешься.

— На что? Не хочешь принять правду? — Олега пожирает злость. Он чувствует, что теперь не имеет такого положения, как раньше.

— Неудачи принимают по-своему, угомонись и извинись перед Ильей, — говорю тихо, стараясь не сорваться. Олег свирепеет.

— Да с чего мне извиняться перед амбалом со взглядом маньяка-потрошителя? Он сейчас пригреется на твоих харчах и кинет тебя.

— Если Илья перестанет работать, то я немедленно выкину его. Как и тебя сейчас, если ты не успокоишься.

— Кончай, Вадим.

— Для тебя — Вадим Александрович.

Олег багровеет от злости:

— Хороший тандем образовал: коротышка и верзила.

— Вот теперь точно уволен.

Его глаза округляются. Кажется, толкни его, и эти самые глаза вывалялся.

— Выметайся, — повторяю я. Он вскакивает, жена зажимает рот рукой, поднимаясь следом. — Если хочешь, чтобы семья потеряла второго кормильца, топай за мужем. Таких секретарей, как ты, найти не сложно. — Она садится на место. Олег не дает ей уйти. Он буркает что-то вроде «еще увидим», собирает папки и вылетает из кабинета. — Все, кто не хочет работать вместе с «коротышкой и верзилой», прошу на выход.

Они опускают головы, отводят глаза, — делают все, чтобы не спровоцировать меня на очередной гнев.

— Вы должны научиться хорошо относиться друг к другу. Я не заставляю вас дружить, но поддерживать хорошие отношения вы обязаны. Вы же, в конце концов…

Часть шестая

Коллектив

Я вышел из кабинета, хлопнув дверями. Меня бесило сейчас все: начиная от капающей воды в кулере и заканчивая…

— Могу я вам теперь это сказать? — Илья медленно вошел за мной в кабинет. Я чуть предварительно не пришиб его дверью.

— Нет, выйди.

Он вздохнул, кивнув. Я метался по кабинету, не сразу заметив то, что пытаясь уберечь его от обид, я сам обидел его. Когда выбежал, то его уже не было. Все разносили вещи по своим местам. В моей голове вылезло воспоминание о том, что ему кабинет так и не показали.

Илья успел пропасть в этом большом здании за минуту. Если раньше мне стоило выглянуть из кабинета и осмотреть этаж, чтобы найти его, то сейчас пришлось бегать по коридорам.

Как правило, он прятался в углах, стараясь не попадаться на глаза. На него могли накричать или строго посмотреть, не взирая на то, что по занимаемой должности он был выше их. Главными его ненавистниками оставались люди из круга Олега и его жены. Молодежь относилась к Илье холодно, иногда даже снисходительно.

Спустившись на первый этаж, я увидел его среди рабочих, которые разгружали вещи сотрудников. Я поспешил на выход, подбегая к ним. Они загрузили Илью коробками. Небольшая девушка в очках кружилась вокруг него, придерживая вещи.

— Ты что тут делаешь? — коробки закачались, когда он задел их носом, пытаясь повернуться ко мне.

— Вы же сказали уйти…

— Но не свалить же в неизвестном направлении! — Я хотел ему помочь, взять несколько. Но гора из коробок была, кажется, ростом с самого Гиганта.

— Ничего, Вадим Александрович, и вам достанется. — Не успел я моргнуть, как девушка в очках нагрузила меня. — Это нужно отнести на третий этаж.

Сейчас я пожалел, что расположил исполнительный персонал так высоко.

— Ладно, пойдем. — Они пошли вперед. Я остановился, выглядывая из-за коробок и внимательно смотря на невысокое здание. Оно было белым, с синими окнами, большой вертушкой на входе. Я даже о таком и не мечтал.

Илья с девушкой замерли, смотря на меня. Они понимали мое восхищение, поэтому не стали меня отвлекать.

Это была середина июня, начало лета. Казалось, бесконечно пасмурного и дождливого. Мне было тридцать пять. Казалось, бесконечно нудных и старческих. Я похоронил себя в двадцать восемь, вместе с родителями. Но сегодня…