— Кого?

— Кого-кого, — я передразнил его, еще нервнее открывая и закрывая дверь. — Кому будешь посвящать себя, — мой мозг отыскал более-менее приятное сравнение.

Гигант положил свою руку поверх моей, пытаясь успокоить мой нервный припадок. Он сжал пальцы, заточив в капкан мою руку. Я замер, перестав мучить дверь. Мой взгляд был прикован к защелке, а его чувствовался прямо на моей спине.

— Нашел, — тихо прошептал он. Иголки еще прочнее вонзились в мое сердце. Рука затряслась, он почувствовал это, пытаясь сдержать меня. Я повернул голову и увидел в его глазах сожаление. Он извинялся, пока меня колошматило от этого слова. Я не верил ему, поэтому искал в голове вопросы, чтобы убедить себя в обратном.

— Да как ты, — когда его хватка ослабела, я вырвал руку, ткнул пальцем ему в грудь, пытаясь подобрать самые обидные слова. — Ты… Как ты мог? Ты же мне сказал, что я самый главный для тебя человек. Как ты мог найти мне замену?

Он удивленно поднял брови:

— Какая замена? Вы о чем? Я теперь могу посвятить себя Владимиру на работе. Вы же сами меня об этом просили.

Я вскипел:

— Да я не про работу! Я про отношения. Ты завел отношения, забыв про меня? — Мой палец не уходил с его груди. — И не смей оправдываться, это мерзко. Ты даже мне не дал шанса исправиться.

— Я никого не находил. — Гигант схватил меня за плечи, встряхнув. Наши глаза встретились снова. В голове и без того был беспорядок, так и он еще добавил туда пару вещей. Гигант улыбнулся своей привычной улыбкой. — Вы ревнуете?

— Чего? — трепыхнувшись, я попытался вырваться. — Так, хватит, отпусти меня, мерзкий мальчишка. Я тебя видеть не могу.

Гигант еще шире улыбнулся, отпустил мои плечи лишь на секунду. Затем схватил меня за руку, распахнул дверь архива, заталкивая меня внутрь. Дверь медленно захлопнулась за его спиной. Мы оказались в полной темноте. Казалось, что биение моего сердца слышно даже Илье.

— Что ты?..

Я не успел договорить, он потянул меня куда-то дальше, на ощупь ориентируясь между стеллажами. Пару раз я успел удариться о что-то твердое. Его горячая рука обжигала кожу. Я не понимал, что он собрался делать, поэтому размахивал руками. Из его кармана что-то вывалилось и упало рядом.

— Не переживайте, потом подниму, — произнес он.

Припечатав к одному из шкафов с делами, он подхватил меня, приподнимая выше, на уровень своей головы. Горячие губы впились в мои, заставляя приоткрыть рот. Я обхватил его, прижимая к себе. Мои руки прошлись по его спине, затылку, взлохматили волосы. Он выдохнул в губы, лишь на секунду прервавшись. Мы тяжело дышали, он сжимал меня, вдавливая в этот шкаф. Толкнувшись ко мне, Гигант свалил с обратной стороны шкафа пару дел. Я сорвался на легкий смешок, но тут же был заткнут очередным поцелуем. Пару раз мы стукнулись зубами, переводя глубокие поцелуи на легкие и прерывистые. Его губы сползли на шею, затем вновь поднялись к подбородку. Я расстегнул пару пуговиц на его рубашке, запуская под нее руки, проходясь ими по твердой, огненной спине. Гигант еще раз толкнулся, заставляя откинуть голову назад.

Дверь медленно открылась. Мы замерли. Гигант уткнулся в мою шею, тяжело дыша. Я сжал губы, чтобы не проронить лишнего звука.

— Вот и поставь это дело на место, — это были женские голоса. Только сейчас, когда в архиве зажгли свет, я увидел, что мы с Гигантом стоим в самом конце комнаты. Застучали каблуки, кто-то из них приближался к нам.

— Дело номер девять тысяч двадцать один. — Я повернул голову, смотря на номера дел, которые были у нас. Мы стояли у десяти тысяч. Девушка была по другую сторону шкафа от нас. — Ты так плохо дела ставишь?

— Не-а, а что?

— Они упали! — Гигант прижался губами к шее, нежно целуя ее. Я дернулся, сжимая губы еще сильнее. Он сопел прямо в ухо, не отрываясь от меня.

— Ты тоже молодец, закрыла дверь, когда я тебя просила ее вообще не трогать, — они начали о чем-то спорить. Оставив одну лампу включенной, они ушли, прикрывая дверь.

Я не выдержал первым:

— Поехали ко мне.

— До вас слишком далеко, — Гигант касался пальцами шеи, водя носом по моим ключицам.

— Здесь есть рядом отель, я сниму номер, поехали, прошу…

— Он слишком дорого стоит, — его слова уходили мимо меня.

— Да все равно, у меня хватит денег, — Гигант остановился и посмотрел на меня.

— В этом весь вы, Вадим Александрович. Все можете купить. — Он медленно опустил меня. — Но я люблю вас таким и принимаю. Как жаль, что я совершенно другой.

— Хватит, я слышал от тебя эту песню. Она мне не нравится, поэтому, прекрати.

— Если бы вы приняли меня таким, то я был бы очень счастлив, — его голос был тихим, мягким, еле уловимым.

— Так скажи мне, что тебя беспокоит. Ты же ведь никогда ничего не говоришь, держишь в себе, а мне приходится самому додумывать. Все время, — слова лились из меня водопадом, — я что-то говорю, а ты лишь изредка бурчишь о чем-то.

— Неправда, — его голос стал громче и увереннее. — Вы сами знаете, что я люблю, а что нет. Я хочу, чтобы вы в работе шли своим путем, а я своим, но при этом мы с вами были бы вместе.

— Но мне-то ты почему никогда ничего не рассказываешь? — моя злоба достигла высшей точки.

— А вы меня об этом спрашивали? Я всегда вам отвечаю на вопросы. Но из-за моей молчаливости, неспособности понять то, что понимают другие, я выгляжу дураком.

— Я же говорил, ты…

— Все считают меня таким. Я не обижаюсь на них, правда. Они хотели сделать так, как им казалось, будет лучше для меня. Даже вы старались делать то, что считали нужным.

— Разве это плохо? — Я поднял на него глаза, его лоб упирался в стопки дел. Он закрыл глаза, жалобно свел брови и тяжело вздохнул.

— Спросите меня, что мне хочется, и я отвечу: иногда принимать решения самостоятельно.

— Хорошо-хорошо. — Я попытался высвободиться из его плена, но Гигант грубо толкнулся вперед, прижимая меня к шкафу еще плотнее. Он положил руки на мои плечи, тем самым сковав по всем фронтам. Ему пришлось сильно наклониться, чтобы его лицо оказалось на уровне моего.

— Спросите меня, — голос дрожал, — что я люблю, и я отвечу: сладкое и вас. Спросите, что именно мне нравится в вас. Я отвечу: черные волосы и светлая кожа. Спросите, почему я пялюсь на вас по утрам. Я не совру и скажу, что люблю когда вы заворачиваете перед завтраком рукава. И то, как спрашиваете о моем самочувствии, хмуро читая новости на планшете и отвечая кому-то. Что хочу потрогать? Ваши руки с выступающими толстыми венами. Когда счастлив? Когда вы улыбаетесь так, что видно ваши зубы. Вам кажется, что выступающие клыки — это уродство, поэтому жалуетесь за это на родителей. Если спросите, что нравится, когда, — он прижался своей щекой ко мне, сглотнул от волнения, а голос оказался прямо над ухом. От его шепота подкосились колени. — Нравится, как меняется в этот момент ваш голос и то, как просите: «пожалуйста, медленнее». — Мои пальцы сжали его одежду, он провел губами по коже, но не остановился в своих словах. — Спросите, чего я боюсь. Темноты и потерять вас. Вы разве не понимаете, что стали для меня самым важным? Даже если я заведу новые знакомства, то не перестану восхищаться вами. Как я могу заменить вас? Моя мама умерла недавно, я же не нашел ей замену. Вас нет в моей жизни, и я один. Хочу быть просто рядом. В углу и безответно. Хотя бы наблюдать, как раньше. Вы не стали центром моего мира. Вы — мой мир.