Как ни старался Умелов противостоять пресловутой морской болезни, но первые сутки она оказалась сильнее его. Не помогали ни соленые сухарики, ни холодная вода, ни антигистаминные препараты.

Но уже утром следующего дня его вестибулярный аппарат настроился на постоянную качку, и болезнь отступила. Японец все это время практически не выходил из их общей каюты. Было видно, что морские неудобства он переносил гораздо лучше. Несколько раз сквозь приступы дурноты Умелов замечал, как его сосед доставал из своего рюкзака карты островов и подолгу рассматривал их. Периодически японец на ломаном английском интересовался, не нужна ли Умелову его помощь.

Но как только японец заметил, что журналисту стало гораздо лучше, он сразу же свернул свои карты и убрал их в рюкзак. Умелову показалось, что японец явно не хотел, чтобы кто-то мог видеть его за этим занятием.

«Вот и первый подозреваемый, – подумал Олег. – Пожалуй, стоит начать именно с него. Во-первых, он, как и я, прибыл на Аляску позже остальных, а во-вторых, он вполне мог иметь легенду и прикрытие для своей деятельности. И к тому же вполне может оказаться и не японцем. В-третьих, так сложилось, что он оказался со мной в одной каюте. Если предположить, что это не простая случайность и что он агент ЦРУ, то лучшей возможности контролировать меня ему и не придумать».

Окончательно оправившись от морской болезни, Умелов достал из своей сумки бритву, зубную пасту со щеткой, в общем, все то, что помогает каждому мужчине приводить себя в порядок по утрам, и отправился умываться. Вернувшись в каюту, Олег застал японца в той же позе, что и десять минут назад: Кудо Осима что-то записывал в свою рабочую тетрадь.

– Как дела? – дежурно спросил у соседа Умелов.

Хотя из уст любого американца она выглядела бы более органично.

– Окей, – так же коротко по-американски ответил японец.

Положив средства личной гигиены в дорожную сумку, Умелов решил, что самое время начать использовать преимущества той легенды, которую придумали для него в ЦРУ.

Он достал из-под койки большой кейс, где лежала профессиональная кинокамера, и одну видеокассету. Настроив аппаратуру, он навел объектив на японца. Тот смущено улыбнулся.

– Прошу прощения, но это моя работа. Я должен делать много съемок, – по-английски произнес Олег.

Японец закивал головой, и Олег решил взять свое первое интервью.

– Мистер Осима, пожалуйста, расскажите о себе.

Японец явно был немного смущен, но тем не менее через пару секунд начал говорить в объектив.

– Меня зовут Кудо Осима. Я живу в Японии, в городе Саппоро. Я занимаюсь вулканологией. Мне предложили участвовать в этой экспедиции. Я согласился.

– Мистер Осима, кто вам сделал это предложение?

Японец озадаченно сдвинул брови.

– Я не понимаю.

Умелов попытался построить фразу иначе.

– Вы же от кого-то получили предложение участвовать?

– Да.

– Кто конкретно пригласил вас сюда?

До японца дошел смысл вопроса.

– Мне пришло приглашение от частного фонда «Квантум».

– Окей. Вы часто путешествуете морем?

– Нет. Я обычно летаю в экспедиции самолетом. А почему вы спросили?

– Потому что я заболел от морской качки, а вы нет.

Японец снова улыбнулся.

– Я живу в Японии, и у меня очень хорошее здоровье.

– Спасибо, Мистер Осима.

«Да… не густо. Но на первый раз хватит», – подумал Умелов.

Он выключил камеру и уложил ее обратно в кейс.

«Интересно, что за карты он прячет в своем рюкзаке? Может, спросить его прямо в лоб?»

– Мистер Осима, я могу посмотреть карты, которые вы доставали вчера и сегодня утром?

Японец снова улыбнулся. Но от взгляда Умелова не ускользнуло смущение, которое Осима пытался спрятать за этой улыбкой.

– Да. Пожалуйста, смотрите.

Он достал из под койки рюкзак и развязал на нем клапан. Вынув оттуда сложенные в несколько раз карты, он протянул их Умелову.

– Пожалуйста.

– Спасибо, – Олег взял их и сразу же начал разворачивать.

Это были подробнейшие карты нескольких островов Курильской гряды, куда направлялась экспедиция. Но карты Онекотана среди них не было, хотя сегодня утром Умелов точно видел в руках у японца полотно со знакомыми очертаниями острова. Того самого, на котором он провел полтора года своей жизни…

«Ну что же, мистер Осима, теперь вы подозреваемый номер один», – подумал Олег, с улыбкой глядя на соседа.

Ничего хуже придумать было нельзя. Нахождение в одной каюте с самодовольной Барбарой в течение нескольких долгих дней плавания было серьезным испытанием для Мэри. Однако хорошее домашнее воспитание, основанное на православных традициях, помогало ей справиться с этими обстоятельствами.

– Доброе утро, Барбара.

Мэри старательно улыбнулась своей попутчице, как только та открыла глаза и посмотрела в ее сторону.

– Доброе утро, – хрипло ответила бельгийка.

Опершись на локоть, она поднялась и нащупала на полке свои часики.

– Боже мой, уже десятый час! – удивленно воскликнула Барбара, прищурившись, глядя на циферблат. – Как спалось, Мэри? Тебя не укачивает?

– Нет. Я нормально переношу качку. Это у меня уже четвертая морская экспедиция.

Мэри поднялась с койки и, надев теплую куртку, вышла из каюты на верхнюю палубу. Ей не хотелось смущать бельгийку, когда та будет одеваться и приводить себя в порядок.

По палубе она прошла на нос корабля. Весеннее солнце изредка пробивалось через густые белые облака, пуская косые лучи в серо-зеленые воды Тихого океана. Свежий ветер гнал бесконечные стада морских волн, иногда оставляя на их спинах светлые следы пены. Нос судна то поднимался, то опускался к линии горизонта. И если бы кто-то наблюдал за этим со стороны, то увидел бы, как быстро судно шло вперед, ловко переползая через спины этих океанских «скитальцев».

Завороженная этой картиной, Мэри не заметила, как кто-то подошел к ней сзади.

– Доброе утро, Мария.

Девушка вздрогнула от неожиданности. Повернувшись, она увидела улыбающееся лицо корреспондента ВВС Олега Юргенса.

– Извините, что напугал вас. Просто ветер и вы, наверное, не услышали, как я подошел, – Олег с удовольствием обращался к ней по-русски.

– Доброе утро, Олег. Ничего страшного, просто я замечталась и не заметила вас.

– А вы вообще мечтательная особа? – улыбнулся Олег.

– А вы как думаете? – вопросом на вопрос ответила Мэри.

– Мне показалось, когда вы смотрели на это безбрежное пространство, вы видели в этих волнах что-то свое. Ведь так?

Мэри улыбнулась.

– Значит, я угадал. А можно я иногда буду называть вас Машей? Мне так нравится это русское имя, – Умелов тоже улыбнулся ей в ответ.

– Вы знаете, – задумчиво произнесла Мэри, – меня так называла только моя бабушка. Поэтому «Маша» ассоциируется у меня только с близкими людьми. Так что извините, Олег… Если вам не нравится имя Мэри, тогда зовите меня просто Мария.

Умелов засмеялся.

– Я сказала что-то смешное?

Олег, подавив приступ веселья, виновато посмотрел на нее.

– Ради бога, извините меня, пожалуйста. Дело в том, что сейчас в России идет мексиканский сериал, который смотрят практически все женщины. Он называется «Просто Мария», поэтому у меня и возникли столь странные ассоциации.

Мэри с интересом посмотрела на Олега.

– А откуда вы об этом знаете? Вы недавно были в России?

Умелов понял, что сказал лишнее, и резко сменил тему разговора.

– Я вам потом как-нибудь расскажу об этом. Позвольте лучше спросить о вашей научной работе.

– А что вы хотели услышать?

– Во-первых, как вы попали в эту экспедицию, чем вы будете заниматься здесь, да и вообще расскажите о себе. Я журналист, и мне все интересно знать.

– Надеюсь, моя личная жизнь вас не интересует?