— Еще увидимся, — пообещала Анна Константину и Даше, отправляясь с Сырцовым в дальнейший путь.

— С принцами и принцессами ты меня познакомила, — по дороге сказал Сырцов. — Теперь веди к королям.

— Аннушка! Гигантесса! — простонал Михаил Семенович Кобрин, не целуя, нет, прижимая к сердцу руку великой певицы и восторженно рассматривая ее спутника, которому сам и представился: — Михаил Семенович Кобрин, старый друг вашей подруги.

— Георгий, — отозвался Сырцов.

— Ну что ж, за знакомство? — подтолкнул Кобрин Сырцова к столу. Выпьем?

— За рулем, — как пароль произнес Сырцов.

Обычно в публичных сборищах короли предпочитали демонстрировать свои дружеские, чуть ли не родственные отношения со своими питомцами, подчеркивая теплоту и бескорыстность взаимоотношений поцелуями, объятьями и расспросами о жизни. Но нынче они сбились в кучу. Видимо, было о чем поговорить королям. Анна вела Сырцова вдоль стола. Сырцов жал руки:

— Емцов Иван Феликсович.

— Яркин Денис Александрович.

— Гуткин Борис Матвеевич.

— Радаев Олег Русланович.

— Нигматуллин Вагиз. Просто Вагиз.

— Бакк Савелий Исидорович. Еще проще — Савва.

…Значит, Сырцов. От столба-колонны, облицованной блестящей черной плиткой, виден был весь зал. А он — не виден залу. Точнее, незаметен для тех, кто резвился у пиршественных столов. И для Сырцова тоже.

Судьба, благосклонная судьба. Опасен? Да. Но тем острее и увлекательней. Мяч на центре поля. Вот-вот свисток, и начнется игра. Нет, уже началась. Сырцов первым коснулся мяча.

А что, если, едва начав, тут же и закончить? Ликующе зашлось сердце от невыносимого желания. Вот она, во внутреннем кармане куртки. Вывинтить взрыватель, незаметно катнуть под столы и, пуча глаза от ужаса, заорать: "Сейчас взорвется!" Впечатлительные артисты устроят такое, что незаметно подойти к Сырцову и выстрелить из пистолета с глушителем не составит никакого труда.

Как же хотелось, как же хотелось! Он закрыл глаза и стал считать. Досчитал до двадцати. Артисты — народ эмоциональный. А Сырцов? Инстинкт сыщика и опыт сработают мгновенно. Шансы — фифти-фифти. Он провел ладонью по лицу с закрытыми глазами, снял морок и открыл глаза. В русскую рулетку он не играет. Он дождется своего беспроигрышного шанса. Что ж, а пока продолжим матч…

Пришла пора прощаться. Процедура эта оказалась более длительной, нежели процесс встречи. Подвыпившие звезды обязательно должны были многократно челомкаться и, целуясь, изъясняться в любви. Сырцов от этой процедуры незаметно отстранился, но Анне деваться было некуда: и целовалась, и обнималась, и льстила, и журила, и обещала, и напоминала. Когда Анна и Даша, с невыразимой любовью глядя друг дружке в глаза, зашелестели о своем, Константин деловито обратился к Сырцову:

— Я могу с вами поговорить, Георгий?

— А кто нам может запретить это сделать? — кося под выпившего бодро откликнулся Сырцов.

— Серьезно поговорить, — настаивал Константин.

— А разве здесь возможно говорить всерьез? — мутным взглядом Сырцов обвел разграбленный стол.

— Можно и нужно.

— Валяйте, — согласился Сырцов. — Если вам удастся, то и я попробую.

— Итак, вам знаком Александр Иванович Смирнов?

— Смирновых-то как собак нерезаных. Они вроде Ивановых, Петровых, Сидоровых. Может, и знаком с каким-нибудь Смирновым.

— Не с каким-нибудь, а с отставным муровским полковником Смирновым. Насколько я понимаю, вы в свое время в МУРе служили.

— И где я только не служил! А в МУРе… Нет, не помню, запамятовал.

— Вы что, издеваетесь надо мной? — возмутился Константин, но в этот момент оторвавшись от Дарьи, Анна вновь прилипла к Сырцову и, двумя руками ухватив его под руку, пропела:

— Домой, пора домой, Георгий!

— Я же говорил: какой здесь может быть серьезный разговор! — подвел итог Сырцов и вдруг незаметно подмигнул Константину.

…Он уже смотался к Деду. Ранним утром, пока Смирнов не успел на своем велосипеде укатить на многочасовую прогулку. И поймал, на самом выходе поймал. Александр Иванович долго и нудно скрипел про то, что он, Сырцов, не жалеет старика и, ломая ему режим дня, лишает утомленный семьюдесятью годами организм необходимой мускульной подкачки. Знал эту мускульную подкачку Сырцов. Обладатель утомленного организма был деятелен и любопытен, как муха. Велосипедные его прогулки — всего лишь возможность побывать где-нибудь, потолкаться среди новых людей, поболтать, если удастся, с ними и увидеть, увидеть дотоле не виденное им. Профессиональный сыщик высочайшего класса стал профессиональным зевакой. Хотя, в общем, это приблизительно одно и то же.

Разговор был по-деловому краток: каждый изложил свою информацию, сравнили, поискали противоречия, отметили важнейшие моменты, выяснили мелкие подробности и, наконец, начерно прикинули план действий. Понимали, конечно, что от Константина не следует прятаться, но перебрасываться словами в толчее, как это сейчас затеял Ларцев, Сырцов не считал нужным…

— Бывай, футболист! И не огорчайся, ты еще молодой. Вся жизнь впереди, надейся и, как говорится в песне, жди, — поучительно изрек Сырцов.

Ларцев понял, что разговор не ко времени.

— Хотелось бы продолжить знакомство…

— Продолжим, — уверил Сырцов и протянул визитную карточку. — Звони.

Ну и как же представляются на визитных карточках профессиональные частные детективы? Анна и Георгий уже шли к выходу, и Константин мог позволить себе изучить карточку в открытую. Тонкой прописью было обозначено: Сырцов Георгий Петрович. Капитан запаса. Телефон и почтовый адрес.

Задрав подол узкого, в перчаточную обтяжку платья, Анна попыталась вскарабкаться в джип "гранд чероки". Не удалось. Тогда она раздраженно приказала:

— Жорка, мерзавец, ну подсади же.

Он подсадил, обошел джип, вспрыгнул на водительское место и злорадно напомнил:

— Сама же хотела на джипе.

— Так ведь у своего дома забралась без всякого!

— Там тротуар высокий. А тут прямо с проезжей части.

— Объяснил и утешил. Гони, извозчик! — Она уткнула нос в мех короткой соболиной накидки. Казалось, задремала и задумалась. А когда они выехали на Ленинградское шоссе, вдруг спросила: — Ну и что это тебе дало?

— Весьма полезный общий ливер. У меня к тебе несколько вопросов по некоторым персонажам. Короли, Анна, меня интересуют короли.

— Что могут короли? Что могут короли? — пропела она.

— Многое. Троих я помню по прошлым их делам. Кобрин — фарца и отмывание бабок через безналичку, Емцов — обменные операции и крупная валюта, Нигматуллин — элегантный рэкет, под который так и не смогли подкопаться.

— Значит, и они тебя знают? — удивилась Анна.

— Извини-подвинься. Проходили не по моему ведомству.

— Так как же ты про них узнал?

— Любознательный потому что, — исчерпывающе объяснил Сырцов. — Теперь ты, голубка, изволь пройтись по оставшимся без моего присмотра. Итак…

— Денис Яркин. Кандидат каких-то там наук. В поисках приличного заработка пришел к нам звукоинженером. Технарь был первый класс. А потом повезло: чисто по-дружески помог раскрутиться Женьке Абросимову, который нежданно-негаданно стал не то что кумиром, богом тинэйджеров.

— Пидар, по-моему, — непочтительно отозвался о «боге» Сырцов.

— Кто его знает, — пожала плечами Анна.

У Белорусского въехали на Тверскую.

— Дальше давай.

— А дальше пошло-поехало. Раскрутил Дину Дон, потом Микулу. Сейчас раскручивает девчачью группу «Монашенки». Большой специалист по сценическим псевдонимам.

— Это все — анкета. Человечек?

— В меру говенный.

— В меру — это как?

— Мнит себя истинным английским джентльменом. Подчеркнуто сух, замкнут. Пакостить всерьез — не пакостит, но мелкую подлянку кинуть, уязвить между делом, высмеять, высокомерно унизить — хлебом не корми.