— Кто же эта скотина?

— К сожалению, выяснять, кто же все-таки скотина, вам придется без меня. Ничем, как говорится, не могу помочь.

— Ну, подлюки! Ну, говнюки! — горевала Анна. Ее тактично оставили в покое, тем более что Сырцову с Маховым было о чем поговорить.

— Что Дед, Леня?

— Дед твердо считает, что тебе надо этим заняться.

— Ты что — ему все в подробностях изложил?

— Не успел, Жора. Непонятно как, но он информирован не хуже нас, даже, можно сказать, много лучше.

— Откуда?

— Так он мне и сказал! Похохатывал только и кряхтел, стараясь внушить мне, что он старый.

— Вот ведь старый черт!

— Черт, конечно, но не старый.

Привыкшая к тому, что в ее присутствии все должны восхищаться только ею, Анна вмешалась в разговор:

— Вы не будете на меня в обиде, мальчики, если я на минуту отвлеку от столь захватившей вас беседы?

Как-то между прочим Махов уже налил по второй. Сырцов подхватил свою рюмку и произнес безотказно действующий тост:

— За бесценное здоровье присутствующих дам!

Анна в задумчивости нежно гладила пузатую рюмку.

— Мадам! — шутливо напомнил ей о том, что из рюмки надо пить, Леонид.

— Сейчас, временно, мадемуазель, — уточнила Анна.

— Тогда за здоровье самой очаровательной девушки! За вас, Анна! распоясался Сырцов.

— Девушка… — бормотала Анна. — Положь свое дитё на кровать, девушка…

Побормотала, побормотала и выпила. Мужчины — вслед за ней. Анна опять пожевала сыру и строго посмотрела сначала на Махова, а потом продолжительно — на Сырцова.

— Насколько я понимаю, теперь вы согласны работать, Жора.

— Согласие есть продукт непротивления двух сторон, — для маленького безобразия процитировал ильфо-петровского мастера Мечникова Махов.

— Это когда в койке, — срезала полковника Анна. — А для дела мне нужно согласие лишь одной стороны. Да или нет, Жора?

— В общем, да, — сказал серьезный Жора и тут же, поспешно уточняя, замутил воду: — Условно, так сказать, да.

— Условно «да» не говорят, — решила для себя Анна. — Твердо считаю, что сказано «да». Чем я могу вам помочь на первом этапе, Жора?

— Вот прямо так сразу и начнем? — удивился Сырцов.

— А мы — условно, так сказать! — поиронизировала Анна. — Условно начнем.

— Во-первых, неплохо было бы глянуть на ограниченный контингент моих в некоторой степени клиентов. Певцов и певиц ваших разглядеть вне сцены, их жен и мужей, близких почитательниц таланта и ухажеров…

— У нас ухажеров не бывает, — перебивая, нравоучительно заметила Анна. — Только обожатели и полюбовники.

— Любовники, — поправил Махов.

— Любовники — это когда любовь. А полюбовники — это когда полюбовно встретились и полюбовно разошлись, — не согласилась она.

— Не отвлекайтесь… — начал было фразой из анекдота Сырцов, но вовремя спохватился, ибо окончание фразы было слово «мамочка».

— …Мамочка, — за него продолжила Анна и заверила: — Мамочка не отвлекается. Что еще от меня потребуется?

— Да хотелось бы слегка пощупать за вымя ваш, так сказать, менеджмент, предпринимательский корпус.

— Завтра все и сделаем, — приняла решение Анна. — Завтра вас устроит, Жора?

— Меня-то устроит, но устроит ли это их?

— Всех всегда убойная халява устраивает. Вот завтра мы и презентуем.

— Неплохо, неплохо, — оживился Сырцов. — Кинуть взор на всю кодлу разом имеет смысл. Может, чего и увижу.

— У вас хороший пиджак есть? — поинтересовалась Анна. Сырцов пожал плечами.

— У него все есть. Он — пижон, — уверил ее Махов.

— Если вам нетрудно, Жора, будьте добры, встаньте, — попросила Анна и ловко выскочила из кресла. Послушно вставая, Сырцов осведомился на всякий случай:

— Зачем?

Не отвечая, Анна ухватила Сырцова под руку и заставила пройтись вместе с ней до двери и обратно.

— Смотримся? — серьезно спросила у Махова.

Они смотрелись. Грациозная, холеная молодая дама и мужественный, громадный (под метр девяносто) и обаятельный мэн.

— И еще как! — энергично ободрил их Махов.

— Ты спекся, Жорик, — безоговорочно перешла на «ты» Анна. — На презентации будешь проходить за кандидата в новые мои полюбовники. Машина у тебя какая?

— Джип "гранд чероки", — с достоинством похвалился Сырцов.

— В цвет! — обрадовалась она. — Что нынче доктор прописал. Для шухера я с тобой в нем приеду.

— Значит, это твой зверь у подъезда стоит? — с плохо скрытой завистью спросил Махов. — Давно ли и на какие капиталы?

— Два месяца и на законно заработанные деньги. Еще вопросы имеются, товарищ милиционер?

— "Мосглобалтранс", — догадался сведущий Махов. — А хорошо они тебе платят!

— …За хорошую работу, — уточнил Сырцов.

Анна быстренько разлила по рюмкам и предложила:

— За твою хорошую работу, Жора. Для нас. — Она сказала не "на нас", а "для нас". Она всегда точно чувствовала интонацию. Мудрая дама. Мудрая, потому что поначалу хорошо жизнью битая…

Сей громкий сабантуй был организован в честь патриарха, вложившего немалые средства в этот скромно отмечавшийся выход в свет полного собрания своих сочинений. На компакт-дисках, естественно. Началось, как всегда, с пресс-конференции. Однако рассеянное внимание представителей, так сказать, независимых средств массовой информации недолго задержалось на подробностях жизни и творчества выдающегося артиста. Быстренько узнав, что виновник торжества в детстве был маленьким хулиганом, в отрочестве- хиппи, в юности — дорожным рабочим и в молодости — солистом русского народного хора, журналисты энергично двинулись к обильному фуршету.

Патриарх уже сказал в микрофон «спасибо», гости уже гужевались вокруг длинных столов, когда в дверях явились он и она. Анна все просчитала. Они с Сырцовым были одни, совершенно одни перед обширным пустым пространством, и поэтому всеми сразу были замечены.

Анна была в вызывающе декольтированном вечернем платье. Сырцов — в смокинге, безупречно сидевшем на его высокой спортивной фигуре.

Шустрые телевизионщики мигом навели на них свет. Сверкающая идеальными белоснежными зубами и переливающимися бриллиантами Анна приветственно подняла руку. Зал, сам того не желая, зааплодировал. Не опуская руки, Анна сделала ею энергично запретительный жест, и зал мгновенно утих. Она оторвалась от кавалера и царственно двинулась навстречу виновнику торжества, неслышно хлопая на ходу вытянутыми руками.

Целовалась уже под неудержимую овацию.

— Где ж ты такого красавца раздобыла? — глядя вверх (он чуть возвышался над сырцовским плечом), удивился патриарх, пожимая Георгию руку. — Юрий. Юрий Павлович.

— Георгий, — без отчества представился Сырцов.

— Почти то же, что и Юрий. Считай, мы с тобой тезки. Выпить хочешь, тезка?

— За рулем.

— Ну и дурачок. А я сегодня надерусь! — неизвестно кому пообещал патриарх. — Ты, Нюрка, сама знаешь, что и как. Действуй. А я пошел туда, куда зовет меня мой жалкий жребий.

Анна знала, что и как. И действовала. Взяв под руку Сырцова, она поплыла меж столов, знакомя его с коллегами.

Король Подмосковья ткнул Сырцова кулаком в живот и предложил немедленно выпить. Любимец тинэйджеров ласково погладил его по руке и вопросительно заглянул в глаза. Двухметровый Федя незаметно смерился ростом с Сырцовым и, оказавшись выше, радостно похлопал его по плечу. Владлен несчастно улыбался и все кивал, кивал: боялся Анну до коликов.

Добрались и до Дарьи с Константином. Анна расцеловалась с Дашей, протянула Константину ручку для поцелуя и представила им своего спутника:

— Мой Георгий.

— Очень приятно, — кивнула Даша, а Константин поинтересовался:

— Неужто ваш? Весь, целиком и полностью?

— Чей ты, Жора? — невозмутимо спросила Анна.

— Твой, богиня! — гаркнул Сырцов и склонился к царственной руке. Анна с удовольствием смотрела на его макушку: не боится переигрывать.