«Вот сука!» — сердито подумала Роз, но вслух произнесла коротко: «Конечно». И, поразмыслив немного, поняла, что это была, конечно, не злость, а самый настоящий страх. Страх быть запертой в тесном помещении с этим чудовищным созданием, провонявшим потом, на жирном лице которого не отражалось абсолютно никаких эмоций.

— Вот и чудесно. — Служащая тюрьмы, зачем-то подмигнув Роз, чинно удалилась.

Лей уставилась ей вслед, и лишь через несколько секунд, придя в себя, заговорила:

— Заходите, Оливия.

Сама Роз умышленно выбрала себе стул, стоявший подальше от двери, посчитав это знаком особого доверия. На самом же деле она так нервничала, что была бы не прочь именно сейчас посетить туалет.

О требовании написать книгу агент сообщила ей, как об ультиматуме.

— Твой издатель собрался от тебя отделаться в самом ближайшем будущем, Роз, — выложила агент неприятные известия. — И вот что он сказал: «Даю ей ровно неделю на то, чтобы она состряпала нечто такое, что будет продаваться, иначе мне придется попросту вычеркнуть ее из наших списков». И, хотя мне очень неловко в этом признаваться, Роз, я собираюсь сделать то же самое. — При этом лицо Айрис немного смягчилось. Ругать Роз было все равно что бить головой о стену: больно и совершенно бесполезно. Айрис понимала, что является лучшей подругой Роз (и единственной, как она считала сама). Барьер из колючей проволоки, который Роз выстроила вокруг себя, держал на расстоянии, оставляя в друзьях только самых решительных и преданных. В последнее время мало кто интересовался жизнью журналистки. Поэтому, вздохнув, Айрис высказала свое мнение, понимая, что это впустую:

— Послушай, дорогая, дальше так жить нельзя. Не стоит запираться в своей скорлупе и бесконечно проводить время в созерцании и размышлениях. Ты помнишь о моем последнем предложении?

Но Роз, как всегда, не слушала ее.

— Прости, — забормотала она, глядя на Айрис безумными пустыми глазами. Заметив раздражение на лице подруги и агента, она сделала усилие и сосредоточилась. «Наверняка Айрис опять читала мне нотацию, — подумала Роз. — Но почему она обо мне так печется?» Ей порядком надоело внимание посторонних людей. Оно выматывало и ее, и их самих.

— Ты звонила тому психиатру, которого я тебе рекомендовала? — без предисловий поинтересовалась Айрис.

— В этом не было необходимости. Я нормально себя чувствую. — И она вгляделась в лицо Айрис, в ее идеально подведенные глаза. Эта женщина не менялась на протяжении последних пятнадцати лет. Кто-то когда-то сказал Айрис Филдинг, что она очень похожа на Элизабет Тэйлор в фильме «Клеопатра».

— Неделя — очень маленький срок, — отозвалась Роз, имея в виду ультиматум издателя. — Скажи ему, что материал будет готов через месяц.

Айрис бросила на стол какую-то бумагу и подтолкнула ее к Роз.

— Боюсь, у тебя не осталось возможности маневрировать и диктовать свои условия. Кроме того, он даже не собирается давать тебе право выбора темы. Он хочет получить материал об Оливии Мартин. Вот здесь записаны имя и адрес ее адвоката. Выясни у него, почему ее поместили не в Бродмур и даже не в Рэмптон. Узнай, из-за чего на суде она отказалась от защиты. И самое главное, что заставило ее совершить такие ужасные преступления. Где-то в газетах должны быть статьи по этому поводу. — Увидев, как нахмурилась Роз, Айрис только пожала плечами. — Я все понимаю. Эта тема совсем тебе не нравится, но ты сама довела до такого отношения к себе. Уже сколько месяцев я стараюсь вытянуть из тебя хоть какие-то планы насчет будущих книг. А теперь выбор таков: или вот это, или ничего. Если честно, мне кажется, он нарочно так поступает. Если ты напишешь книгу, она будет продаваться, а если откажешься, ссылаясь на то, что вещь будет основываться только на дешевых сенсациях, у него появятся все основания вышвырнуть тебя.

Реакция Роз удивила даже Айрис.

— Вот и отлично, — спокойно произнесла она, засовывая исписанный листок себе в сумочку.

— А я думала, что ты откажешься.

— Почему?

— Из-за того, какую сенсацию эти бульварные газетенки раздули по поводу того, что случилось с тобой.

Роз неопределенно пожала плечами.

— Может быть, сейчас как раз наступило то время, когда надо показать им, как нужно представить человеческую трагедию с достоинством.

Разумеется, она ничего не будет писать — у нее вообще пропало всякое настроение что-либо сочинять — но она, тем не менее, ободряюще улыбнулась Айрис на прощание.

— Тем более, что мне никогда раньше не приходилось встречаться с женщиной-убийцей.

Просьба Роз посетить Оливию Мартин с целью получения информации была передана начальнику тюрьмы через Министерство внутренних дел. Прошло несколько недель, прежде чем она получила письмо, подписанное гражданским чиновником, в котором с явной неохотой сообщалось, что ее просьба будет удовлетворена. И хотя Мартин также разрешили эти посещения, за ней оставалось право в любое время отказаться от свидания, не называя при этом причин. В письме подчеркивалось и то, что свидания разрешались лишь в том случае, если они не приведут к нарушению тюремной дисциплины, а также при условии, что слово начальника тюрьмы остается неоспоримым при любых обстоятельствах. Если же мисс Лей каким-то образом стала бы причиной подрыва тюремной дисциплины, она должна была нести за это полную ответственность.

Роз очень скоро поняла, что ей трудно заставить себя смотреть на Оливию. Хорошие манеры Роз и отвратительная внешность Мартин не позволяли журналистке пристально вглядываться в осужденную. Кроме того, само лицо Олив было настолько плоским и безразличным, что любой взгляд, казалось, скатывался с него, как кусок масла с горячей печеной картофелины. Со своей стороны, Оливия жадно рассматривала Роз. Привлекательная женщина притягивает к себе любопытные взгляды, и в этом нет ничего предосудительного. Даже наоборот. А сейчас Роз была для Мартин чем-то совсем новым. В жизни заключенной почти не осталось места для свиданий, а если такие и происходили, то, как правило, несли в себе неизгладимую печать миссионерского рвения.

После тягостной процедуры усаживания Олив на стул, Роз небрежным жестом указала на магнитофон.

— Если вы помните, в своем втором письме я предупреждала вас о том, что хочу записывать наши беседы. Полагаю, что после разрешения на это начальника тюрьмы вы тоже не выскажете своего неодобрения.

Роз начала волноваться, не слишком ли громко и резко звучит сейчас ее голос.

Оливия чуть заметно пожала плечами.

— Значит, возражений не будет?

Олив согласно качнула головой.

— Вот и хорошо. Тогда я включаю магнитофон. Сегодня понедельник, двенадцатое апреля. Беседа с Оливией Мартин. — Роз судорожно перелистала свой наспех составленный список вопросов. — Давайте начнем с некоторых биографических данных. Когда вы родились?

Ответа не последовало.

Роз посмотрела на собеседницу и ободряюще улыбнулась, но встретила лишь немигающий испытующий взгляд.

— Ну, хорошо, — примирительно начала она. — Допустим, эта деталь мне уже известна. Давайте посмотрим. Восьмое сентября тысяча девятьсот шестьдесят четвертого года. Значит, сейчас вам двадцать восемь лет. Все правильно?

И снова тишина.

— Итак, вы родились в Саутгемптоне и были первой из двух дочерей у Роберта и Гвен Мартин. Ваша сестра, Эмбер, что значит «Янтарная», родилась через два года, а именно пятнадцатого июля шестьдесят шестого года. Вы были рады тогда? Или вам больше хотелось иметь братика?

Молчание.

На этот раз Лей не стала даже поднимать глаза. Она чувствовала на себе тяжелый взгляд «собеседницы».

— Очевидно, ваши родители любили разные цвета и оттенки, — продолжала Роз. — Интересно, а как бы они назвали Эмбер, если бы родился мальчик? — Она нервно хихикнула. — Рыжик? Огонек? Наверное, все же хорошо, что у них появилась еще одна девочка. — Роз слушала саму себя с отвращением. «Господи, кой черт меня дернул согласиться на это?!» Ее мочевой пузырь настойчиво давал о себе знать.