Я возвращаюсь на площадку пожарной лестницы, сажусь и некоторое время наблюдаю за возней белок в ветвях и за расплывающимся в голубизне неба белым следом пролетевшего самолета. Ледяное пиво кажется почти нормальным, да и жара, похоже, начинает спадать.

И тут звонит телефон.

Я не помню, чтобы я включил его после того, как вышел из ванной. Должно быть, все-таки включил. Ответственность, знаете ли, чувство долга и все такое прочее…

Некоторое время я жду, что телефон замолчит. Но он продолжает блеять, и в конце концов мне это надоедает. Я допиваю пиво и бросаю жестянку через ограждение площадки, стараясь попасть в питбуля Ратко, но промахиваюсь. Пес укоризненно глядит на меня снизу и начинает лаять. Я снова лезу в окно, иду через спальню в коридор, выключаю кассетник, наигрывающий композиции «Невермайнд», и беру трубку.

Это Скотчи. Я определяю это по гнусавому сопению, которое предшествует его первым словам. Судя по всему, Скотчи чем-то взволнован.

— Эй, Брюс, тут наклевывается одно дельце…

— Меня зовут Майкл, — устало говорю я. Скотчи часто называет меня Брюсом. Это он так шутит.

— Нужно ехать в город, Брюс. Энди крепко избили. Ты ведь знаешь, что Темного сейчас нет?

Я молчу.

— Эй, Брюс, ты где?

— Ты, наверное, ошибся номером, приятель. Здесь нет никакого Брюса. Ни Брюса, ни пещеры, и никто не спасет Любимую Шотландию.[5]

— Хватит чушь пороть, Брюс, импотент несчастный. Я говорю серьезно!

И снова я избираю путь молчаливого сопротивления. Проходит добрых пятнадцать секунд. Потом Скотчи начинает что-то бормотать и наконец, не в силах совладать с подступающей паникой, начинает кричать в трубку:

— Алло? Алло?! Майкл?! О господи, Майкл, куда ты девался?

— Я здесь, — говорю я достаточно равнодушно, надеясь таким способом лишить его остатков душевного равновесия.

— Какого черта, Майкл?! Что ты со мной в молчанку-то играешь? Или ты не знаешь, что сейчас я командую? Короче, приятель: Энди избили, а пока Темного и Лучика нет, я у вас за главного… Понял?

— Ты — за главного? — переспрашиваю я с таким сомнением в голосе, словно Скотчи только что сообщил мне, что он — таинственно исчезнувшая княжна Анастасия, дочь последнего русского императора Николая.

— Да, — говорит он, не обращая внимания на мой тонкий сарказм.

— Разве это соответствует… э-э-э… принципу субординации? — спрашиваю я несколько более нейтральным тоном.

— Да, соответствует.

— Но Фергал работает на Темного намного дольше, чем ты, разве не так? — лукаво осведомляюсь я.

— Фергал — идиот, — холодно констатирует Скотчи.

— Пенял чайник котелку, дескать, сажа на боку… — замечаю я вскользь.

— Брюс, твою мать, хватит изгаляться! — рычит Скотчи, и я чувствую, что он готов взорваться.

— То есть ты хочешь сказать, что в отсутствие Темного и Лучика командуешь ты? — уточняю я.

— Да. Факатически,  — добавляет он. Как всегда, сложные слова даются ему с трудом.

— «Фактически», Скотчи, — поправляю я самым снисходительным тоном, чтобы разозлить его еще больше. — Надо говорить — «фактически».

Вот теперь Скотчи рассердился по-настоящему.

— Вот что, умник, слушай сюда: на данный момент я действительно имею право отдавать приказы, поэтому бери ноги в руки и дуй сюда. Да поживее, — говорит он ледяным тоном.

— Браво, Скотчи, продолжай в том же духе. Должен признать, ты почти убедил меня, что ты — крутой.

— Господи, Брюс, неужели Бог создал тебя только затем, чтобы довести меня до инфаркта? Ладно, хватит умничать; кончай базар и мигом сюда, понял?! — рявкает Скотчи.

— Скажи хоть, как там Энди? Он что, в больнице? — спрашиваю я, проявляя запоздалое беспокойство о судьбе нашего товарища.

— Нет, не в больнице. Он здесь. Пока за ним присматривает Бриджит. Возможно, нам действительно придется отвезти его в больницу, но я думаю, он сдюжит. Это Лопата его отделал. Наш недоумок Фергал думал, что это Мопс, но я точно знаю, что это Лопата. Вообще-то Энди парень здоровый; он мог бы Лопату на куски разорвать, да только ублюдок напал на него сзади и отоварил по затылку чем-то тяжелым, так что он сразу потерял сознание. Энди так и валялся на улице, пока его не подобрали, представляешь? К сожалению, он до сих пор не пришел в себя, но когда это случится, я…

Но я не слушаю, потому что мне все равно. Мне все равно, что сделал с Энди Лопата и что собирается в этой связи предпринять Скотчи. Мне на это абсолютно наплевать, но Скотчи конечно же рассказывает мне все подробно. Босс уехал, его нет в городе, и он, Скотчи, намерен взять дело в свои руки. Гм-м… Тут уж не нужно гадать на кофейной гуще, чтобы предсказать неприятности. Скотчи давно рвался в герои, но он был туповат. К тому же ему хронически не везло, поэтому существовал очень большой шанс, что, когда мы — он и я — приедем к Лопате домой, Лопата или его подружка плеснут в нас раскаленным маслом, застрелят, сдадут легавым, поджарят наши пальцы в тостере или выдумают что-нибудь похуже. И это будет совершенно закономерным исходом дела, в котором принимает участие Скотчи. Разумеется, что бы ни случилось, сам он останется в живых, а вот я могу запросто лишиться глаза, охрометь или быть располосован шрамами. Другого не получится — это уж наверное.

Внезапно мне приходит в голову новая мысль.

— Откуда ты знаешь, что это был Лопата, если Энди до сих пор не пришел в себя? — спрашиваю я.

— Одно следует из другого. Энди ездил к Лопате, чтобы получить с него деньги, а Лопата уже давно предупредил меня, что не намерен платить. Этот гад напал на Энди на улице, напал сзади и…

— Одно следует из другого, говоришь? Что ж, позвольте вас поздравить, Шерлок, ваш дедуктивный метод вас не подвел. Несомненно, это единственное объяснение; ничего другого просто не может быть! — Я снова пускаю в ход саркастические интонации.

— Твою мать, Брюс, заткнись, кол тебе в дупло! Хватит умного строить! Короче, приезжай живо сюда. Это приказ, понял?! — в ярости вопит Скотчи.

— Ладно, не кипятись. Уже еду, слышишь? Считай, я уже в пути! — На сей раз я подпускаю в голос уважительную нотку.