— Хэйл был ленником Шейна. Это обычай Чэйсули: наследное служение Мухаарам и их крови. До того, как началось истребление, у каждого Мухаара Хомейны был ленник-Чэйсули, — Дункан еле заметно улыбнулся. — Хэйл проводил большую часть времени в Хомейне-Мухаар, служа своему сюзерену, как велит обычай. Линдир была золотой девочкой, которую очень забавляло дразнить горячего и вспыльчивого юношу — рыцаря, служившего ее жехаану, для нее это было игрой. Потом… потом она перестала быть ребенком, Хэйл больше не мог оставаться равнодушным к ее красоте и тому, что эта красота — красота юной женщины — обещала ему. Линдир исполнила это обещание… — тут Дункан увидел потрясенное лицо Аликс и мягко рассмеялся. — Хомэйны прячут своих мэйх и называют их шлюхами. У Чэйсули есть и чэйсулы, и мэйхи — жены и любовницы, уважением пользуются и те, и другие.

— Но Хэйл покинул твою мать!

— Он сделал то, что хотел. У нас все понимают такие вещи. Женщины и мужчины свободны и могут выбирать того, кого хотят, — он поморщился. — Хотя теперь у нас мало воинов, да и женщин немного.

Аликс с трудом проглотила вставший в горле комок:

— Я предпочла бы быть хомэйной. Глаза Дункана сузились:

— Но ты наполовину Чэйсули. Для клана это важнее всего.

Она пропустила последние слова мимо ушей, пытаясь разобраться в том, что услышала. Постепенно все ее сознание заполнила одна-единственная мысль. Девушка с тревогой взглянула на Дункана:

— Линдир родила девочку, Шейн не получил наследника.

— Верно, — согласился Дункан.

— А потому он обратился к своему брату Фергусу, у которого был сын.

— Верно.

Аликс судорожно вдохнула:

— Он сделал этого сына — своего племянника — наследником. Принцем Хомейны.

Дункан пристально посмотрел на нее:

— Да.

Она почувствовала внезапную боль слева в груди.

— Значит, Кэриллон — мой двоюродный брат?

— Да, — мягко сказал Дункан. Он понял все.

Аликс притянула колени к груди и обхватила их руками, закрыв глаза. Она не хотела верить — но поверила сразу.

Прежде я была просто дочерью фермера, но ему было со мной легко. Теперь я Чэйсули-оборотень! — проклятая, его незаконная двоюродная сестра. Горло перехватило. Он никогда больше не придет ко мне!

Аликс тихо заплакала.

Когда Аликс проснулась на рассвете, она обнаружила, что кто-то тепло укутал ее коричневым шерстяным одеялом, и осознала, что проспала всю ночь в шатре Изменяющегося. Она не хотела этого — но сейчас могла только смутно припомнить, как это случилось: свои тихие слезы и уговоры Дункана лечь и уснуть — больше ничего. И вот теперь она сидела одна в его шатре, медленно осознавая, что прошедшая ночь отняла у нее все, во что она верила едва ли не с рождения.

Дверной полог дрогнул, и Аликс подняла глаза, ожидая увидеть Дункана, вместо него она встретила взгляд Кэриллона и, вскрикнув, вскочила на ноги.

Одеяло соскользнуло с ее плеч на землю.

Она застыла. Кэриллон смотрел мимо нее, и взгляд у него был странный: в его глазах больше не было той ласковой теплоты, к которой она успела привыкнуть.

Они ему все рассказали… Аликс бессильно уронила руки, внезапно почувствовав ужасающую пустоту в душе. Она не могла смотреть в его лицо — лицо человека, который отверг ее.

— Аликс…

— Не нужно говорить ничего, господин мой, — отстраненно сказала она. — Я понимаю, что должен чувствовать принц, узнав, что та деревенская девчонка, с которой он водил дружбу несколько недель, оказалась оборотнем.

Он вошел в шатер:

— Ты уверена, что они правы? Аликс вскинула голову, вдруг вспыхнув безумной надеждой:

— Значит, ты им не веришь? Кэриллон улыбнулся:

— Думаешь, мной так легко управлять, Аликс? Мне кажется, они лгали тебе. В тебе нет ничего от Чэйсули. Твои волосы не черные, а каштановые, а глаза цвета янтаря. Не желтые, как у зверя.

Она прижалась к его груди, тихо всхлипывая. Все ее страхи рассеялись, его сила была поддержкой ей, Кэриллон обнял ее и прижал к своей груди — в первый раз со дня их встречи.

— Когда меня освободят, ты уйдешь со мной, — тихо проговорил он, зарывшись лицом в ее спутанные волосы. — Не могут же они держать тебя здесь силой.

Аликс подняла голову:

— Дункан сказал, что я должна остаться.

— А я говорю, что заберу тебя с собой.

— Откуда ты знаешь, что они отпустят тебя?

Принц невесело улыбнулся:

— Я слишком много стою в глазах моего дяди, чтобы они продержали меня здесь долго.

— А я?

— Ты, Аликс?..

Она облизнула пересохшие губы:

— Если я — именно то, что они говорят, тогда я внучка Мухаара. Дочь Линдир.

— Итак, ты признаешь себя родней оборотней, только чтобы стать также и королевской родней? — похоже, эта мысль его позабавила. Аликс отстранилась от него:

— Нет! Я хочу только признания… правды! Кэриллон, если я внучка Шейна, разве он не освободит меня отсюда?

— Ты думаешь, что он признает свою незаконную внучку-полуоборотня?

Она вздрогнула от жестокого вопроса, как от удара:

— Кэриллон…

— Прости, но ты должна привыкнуть к такому обхождению. Если оборотни говорят правду, мы — двоюродные брат и сестра. Но Шейн никогда не признает тебя. Он и ломаного гроша не даст за твое возвращение, — Кэриллон покачал головой. — Это жестокие слова, я знаю, но не хочу, чтобы ты ждала от судьбы невозможного.

Аликс закрыла лицо похолодевшими руками:

— Значит, ты оставишь меня здесь… Он осторожно отвел ее ладони от лица:

— Я не оставлю тебя здесь! Я привезу тебя в Хомейну-Мухаар… но пойми, я не знаю, как тебя там примут.

— Тебе вовсе не обязательно говорить Мухаару, кто я.

— Что же мне, сказать, что ты моя любовница, что ли? Деревенская девчонка, которую я навещал? — он сокрушенно вздохнул, увидев ее страдальческое лицо. — Аликс, подумай сама, что я еще могу сказать ему?

— Правду.

— Чтобы он приказал убить тебя?

— Он не сделает этого! Кэриллон сжал ее руки:

— Мухаар объявил Чэйсули проклятыми, поставил их вне закона — любой может убить оборотня! Или ты думаешь, что он остановит истребление ради дочери человека, который похитил его собственную дочь? Аликс вырвалась из его рук:

— Она не была украдена! Она пошла с ним По своей воле! Дункан говорил… девушка умолкла в ужасе, осознав, что говорит и чьи слова повторяет.

Кэриллон тяжко вздохнул:

— Итак, ты поверила их словам. Безо всякого сопротивления, Аликс, ты отреклась от своей хомэйнской крови и перешла на сторону оборотней? Так оно и выходит, видно…

— Нет!

Ты — Чэйсули, лиирэн. Мягкое золото — голос ястреба.

Не отрекайся от истины. Оставайся.

Аликс откинула полог и взглянула в небо.

Кай, раскинув крылья, парил над шатром в струях теплого воздуха.

— Я должна уйти! — крикнула она. Твое место здесь, лиирэн.

— Нет!

— Аликс! — Кэриллон подошел к ней и взял ее за руку. — С кем ты там говоришь?

Она резко вскинула руку вверх и выкрикнула:

— С птицей! С ястребом! Вон там… Он тут же выпустил ее руки, взглянув на нее с тревогой. Потом медленно перевел взгляд на парившего в вышине ястреба.

— Позволь мне уйти с Кэриллоном, — умоляюще проговорила она, понимая, что Кай просто хочет помочь ей разобраться в себе.

Я не могу препятствовать тебе, лиирэн. Я могу только попросить.

Аликс оторвала взгляд от ястреба и умоляюще посмотрела на Кэриллона, потом, порывисто шагнув к нему, впилась пальцами в отвороты его кожаного камзола:

— Забери меня с собой Кэриллон. Можешь говорить Мухаару что хочешь, но не оставляй меня здесь!

Он словно бы и не услышал ее слов, захваченный какой-то мыслью:

— Ты понимаешь, что говорит птица?

— В голове. Я слышу голос, — она чувствовала, что он потрясен, и пыталась успокоить его. — Не слова. Голос… Я понимаю, что он думает.

— Аликс…

— Ты сказал, что заберешь меня, — прошептала она.