Но все же недостаточно. Рыча от злости, тролль вскинул пистолет и еще раз нажал на спуск.

И, как по волшебству, рукоятка у ножа будто выросла из горла тролля. Он захлебнулся кровью, повалился на спину, отчаянно дернулся и затих.

Индеец все еще лежал на теле мертвого противника. Левая рука, которой он бросил нож, была вытянута по направлению к мертвому стрелку. Это был бросок снизу, такой же, какой пытался сделать Коршун, а ведь лежа выполнить его еще труднее. Как бы то ни было, исполнение было безупречным.

Индеец медленно поднялся, застонав от напряжения. Коршун заметил, что правая рука силача безжизненно свисает. Коршун понял: пуля тролля задела нервный узел. Кровь из раны стекала по руке, капая с пальцев на землю.

— Чертовы паскуды! — скрипнул зубами индеец. — Вторая за день! — Он поднял усталые, затуманенные болью глаза на Коршуна. — Твое предложение остается в силе? — спросил он. — Имеешь какое-нибудь понятие о первой помощи?

Коршун искоса глянул на рану индейца, разорвал на бинты свою рубашку, и серая ткань сразу окрасилась в темный цвет. По крайней мере, он остановил кровотечение — в этом он был уверен. Иначе бы индеец уже умер.

Он молча шел рядом с индейцем, готовый в любой момент его поддержать. Но его спутник был способен идти самостоятельно, хоть шел и медленно. Коршун вновь поразился тому, сколько ран и увечий досталось этому огромному телу. Незнакомец сидел не шевелясь, пока Коршун перевязывал его новую рану, но, как только затянул последний узел, индеец подобрал пистолет тролля, проверил его исправность и спрятал вместе со своим ножом в карман комбинезона. Он поднялся, и Коршун стал упрашивать, чтобы они пошли вместе. Индеец протестовал, но не слишком рьяно. Так они прошагали кварталов пять среди трущоб, по направлению к деловой части города.

— Меня зовут Деннис Корн, — сказал юноша, чтобы прервать затянувшееся молчание. — Приятели называют меня запросто — Коршун.

Индеец взглянул на него сверху вниз и после короткой паузы произнес:

— Джон — Ночной Шатун. Обычно меня зовут Ночным Бродягой.

Коршун намеревался обменяться рукопожатием, но Ночной Бродяга не сделал никакого встречного движения.

— Из какого ты племени? — спросил юноша.

— Племени? Ни из какого.

Коршун удивленно глянул на спутника. Разве он не индеец? Тогда кто же?

Ночной Бродяга не смотрел на него, но ответил так, словно прочитал мысли юноши.

— Да, я коренной индеец. Но не принадлежу ни к какому племени. — Продолжая смотреть вперед, он улыбнулся. — А из какого племени ты?

— Сиу, — ответил Коршун, а затем, понизив голос, уточнил: — Моя мать была из племени сиу.

— Многие племена ведут свою родословную по материнской линии, — сказал Ночной Бродяга. — Итак, Коршун — это твое племенное имя, тебе его дали вожди?

— Нет, — медленно ответил юноша.

— Ты был официально признан вождем сиу или каким-нибудь из отрядов сиу?

— Нет.

— Ну так, строго говоря, у тебя нет племени, — сказал Ночной Бродяга. — Как и у меня. Верно?

Последовала долгая пауза, прежде чем Коршун решился ответить.

— Да, — процедил он сквозь зубы, но затем с жаром добавил: — Но у меня оно будет.

— В Сиэтле нет вождей сиу, приятель.

— Я собираюсь отправиться в земли сиу.

После этих слов Ночной Бродяга наконец-то посмотрел на него и поднял бровь.

— Да? И когда?

Коршун сжал зубы, мысленно произнося молитву.

— Когда буду готов, — поколебавшись, ответил он.

— Да? — повторил Ночной Бродяга. — Тебя что-то удерживает? Семья, наверное? Или твоя банда?

Коршуну захотелось послать индейца подальше, но он не смог этого сделать. Было что-то притягательное в этом верзиле, какое-то странное обаяние.

— Поиск озарения, — пробормотал он.

— Что?..

— Поиск озарения! — почти закричал Коршун. Он посмотрел в лицо Ночному Бродяге, полагая, что тот над ним смеется.

Но взгляд Ночного Бродяги был невозмутимо спокоен. Он снова поднял бровь.

— Расскажи мне о своем поиске, — тихо сказал он.

Коршун хмыкнул. «Ты знаешь, о чем я говорю», — подумал он, но вслух этого не произнес. Он начал рассказывать о том, что узнал из книги Лэнгланд.

Наконец Коршун умолк. Ночной Бродяга, по-видимому, обдумывал его слова.

— Так, значит, когда духи призовут тебя, ты уйдешь, — сказал он. — Тогда и только тогда. — Индеец покачал головой. — Вряд ли в это можно поверить.

Он быстро поднял руку, упреждая возражение Коршуна.

— Я не говорю, что ты лжешь, — объяснил он. — Я просто не сторонник этой философии. Я полагаю, твоя судьба принадлежит только тебе, ответственность за свою жизнь несешь ты сам. И с моей точки зрения, только глупец может перекладывать эту ответственность на кого-то другого, пусть даже это будут духи.

Он еще раз покачал головой.

— Но черт меня побери! — Он неожиданно ухмыльнулся. — Я вовсе не плюю на чужую религию или философию. Это вредно для здоровья, и — кто знает? — может быть, люди и правы. Будь сильным, Коршун, и надеюсь, ты услышишь песню тотемов.

Несколько минут они шли молча. Коршун искоса поглядывал на верзилу индейца. Хоть тот и не жаловался, было видно, что Ночному Бродяге очень больно. И что хуже всего, он был сильно ослаблен потерей крови из двух пулевых ран. Лицо его побледнело, кожа на скулах натянулась. Запавшие глаза лихорадочно блестели. Хоть он и не замедлял движения, но уже не шел, а едва волочил непослушные ноги. Коршун видел, что его спутнику все труднее заставлять себя двигаться.

— Куда мы идем? — спросил он наконец.

Ночной Бродяга ответил не сразу. Он слегка потряс головой, словно стряхивая пелену овладевающего им сна, и с изможденной улыбкой повернулся к Коршуну.

— Мы? — спросил он. — Я собираюсь встретиться со своими товарищами. А ты возвращаешься туда, откуда пришел.

Коршун решительно покачал головой:

— Я тебе нужен.

Ночной Бродяга рассмеялся:

— Ты себе льстишь! Ты и впрямь проворно обращаешься с ножом и неплохо перевязываешь раны. Но это не значит, что ты можешь играть с нами в одной команде. Может, лет через десять, но не сейчас.

— Вы — это раннеры?

Верзила индеец вновь посмотрел на него — на этот раз оценивающе. Было видно, что он принимает решение.

— Да, — произнес он.

— Что у вас произошло?

Ночной Бродяга на мгновение задумался, затем пожал плечами.

— Думаю, ничего не случится, если я тебе расскажу, — ответил он наконец. — Да собственно, и рассказывать особо нечего. Вылазка была неудачной. Мы ждали, пока одна из наших команд закончит свою часть работы, но… — Он снова пожал плечами. — Они так и не вернулись, видно, такова судьба. А потом другая команда напала на нас. Другая теневая команда. Корпорация, против которой мы совершали вылазку, сама наняла раннеров для охраны. Такого мы никак не ждали, хотя это было весьма разумно. Послать вора поймать вора.

Голос его стал едва слышен, а лицо — безжизненно, словно маска. Какое-то время он шел, как лунатик, — тело продолжало двигаться, хотя сознание уже покидало его.

— Так что же случилось? — настаивал Коршун. Ночной Бродяга вскинул голову, словно его неожиданно разбудили.

— Я вырубаюсь, — сказал он спокойно. — Потеря крови, болевой шок. Ты уж лучше не давай мне молчать.

— Так что же случилось? — снова спросил Коршун.

— Нам крепко досталось, — бесстрастно продолжал Ночной Бродяга. — Там были я и… мой друг и остальные ребята из моей команды. И еще шестеро.

Он посмотрел на Коршуна, его губы искривила мрачная ухмылка.

— Настоящие индейцы, вам бы нашлось о чем поговорить. — Улыбка на его губах потухла. — Это была их вылазка. Меня они взяли как координатора, потому что я неплохо знаю городские джунгли. Парни хороши, но только когда действуют мелкими группами. Я был нужен для координации действий. В случае провала Марей, мой друг, и остальные из моей команды должны были изображать простых воров.

Рассказывая, индеец отрешенно смотрел вдаль. Коршун знал, что он не вспоминает, а словно воспроизводит события на трехмерном воображаемом экране.