Взяв направление на северо-запад, я долго шел с опаской, стремясь подальше обойти Великого Стража Северо-Запада. Продвигаясь вперед, я занимал свою мысль вопросами, которыми хотел успокоить себя. Сперва я прикинул скорость, которой считал нужным придерживаться, и быстро понял, что поступил правильно, соблюдая умеренность: мне предстояло великое и долгое путешествие, и кто мог заранее сказать, что ожидает меня в конце его.

Рассчитал я и как надо чередовать время ходьбы, сна и еды самым мудрым и правильным образом; свой великий путь я должен был пройти, не повредив телу, чтобы ощущать в себе нужную силу, когда таковая потребуется. Словом, я решил есть и пить через каждые шесть часов, а спать от восемнадцатого часа до двадцать четвертого.

Итак, за сутки я должен был трижды трапезничать и шесть часов спать. Я решил, что поступаю мудро, и старался выдерживать это правило в своем путешествии. Но, как нетрудно понять, случались времена, — и не редко — когда мне приходилось держаться настороже, забывая про сон и еду, потому что Ночной Край полон самых мрачных и жутких опасностей.

Как поступили бы многие на моем месте, сперва я направился прямо и шел, не останавливаясь три седьмерицы часов — ползком в тех местах, где нужно было прятаться от Стража, и было мне мерзко подумать о еде.

Но когда миновали три седьмерицы часов, я ощутил большую усталость, упадок сил заставил меня поискать место для отдыха. И через некоторое время я заметил в стороне небольшое огненное жерло, подобные которому нередко попадались мне на пути. Я решил приблизиться к огню, потому что возле него было тепло; еще я надеялся отыскать удобное место для сна.

Приблизившись, я увидел, что нашел приветливое местечко, если можно так выразиться посреди великого мрака; жерло оказалось всего лишь в несколько шагов шириной, его наполняло тусклое жидкое пламя, которое, побулькивая, выбрасывало язычки черного дыма. Я сел поближе к огню и положил Дискос на скалу возле руки.

Некоторое время усталость не позволяла мне шевельнуться; я не находил в себе отваги, чтобы поесть и попить; и наконец, вынудив себя повернуться к Могучей Пирамиде, увидел, что прошел значительный путь, но все-таки не сумел отойти далеко, что меня сразу и приободрило, и заставило приуныть. Громада Пирамиды была еще совсем рядом, и я, проделавший в тот день долгий и утомительный путь, был потрясен самим величием задачи, которая мне предстояла.

Но я думал об этом лишь краем сердца, потому что мне было приятно ощущать близость своего могучего Дома; я знал, что несчетные миллионы наблюдают из амбразур за моим отдыхом, однако не стал давать людям знаков, поскольку долгое прощание в пути ни к чему. И мне казалось весьма неудобным в такой близи от дома вести себя как подобает человеку, далекому от всех людей. Но я был рад тому, что дорогой Мастер над Монструваканами непременно время от времени глядит на меня через Великую Подзорную Трубу и может наблюдать за мной в любой момент.

Так я понял, что поступаю неразумно, проявляя нежелание есть перед глазами своего доброго друга, и потому открыл ранец и извлек из него три таблетки, которые разжевал и съел; они были приготовлены из питательной пищи, обработанной так, чтобы умещаться в небольшом объеме. Тем не менее, таблетки не наполняли живот, и я решил заполнить пустоту водой.

И для этого я вытряхнул из прочной трубки в небольшую чашку особый порошок; воздух произвел на эту мелкую пыль такое действие, что она зашипела, превращаясь в чистую воду; сперва странно было видеть, как это происходит, но потом я привык.

Итак, как вы видите, в небольшом ранце умещался запас еды и питья, которого должно было хватить мне на достаточно долгое время. Тем не менее, и чрево, и глотка мои еще не привыкли к подобной пище, хотя для тела ее было достаточно, чтобы от души возблагодарить Бога в той холодной и голодной земле.

Поев, я проверил, на месте ли прочий мой скарб, ибо кроме Дискоса и ранца с едой у меня был кисет со всякими нужными мелочами. Первым я извлек маленький компас, который получил от Мастера над Монструваканами, чтобы проверить его работу вне Великой Пирамиды, на просторах Ночного Края, когда отойду от Дома подальше. Если старинный принцип все еще обитал в этом устройстве, показывавшем теперь не на север, а на Пирамиду, оно могло помочь мне найти дорогу Домой из вечной тьмы, и таким образом вновь исполнить свое древнее назначение.

Весьма хитроумное устройство питал Земной Ток; приложив уйму стараний, Господин над Монструваканами изготовил его своими руками, по старинному образцу, хранившемуся в Большом Музее.

Я положил компас на землю, но прибор ничем не мог помочь мне, потому что стрелка его постоянно вращалась и дрожала; мне стало понятно, что я еще не отошел от области, на которую распространяется влияние Подземных Полей.

И я с радостью вспомнил о своем друге, подумав, что дорогой начальник Монструваканов вполне мог увидеть, что я испытал компас; ибо жерло в достаточной мере освещало окрестности. Но уверенности нельзя было испытывать; по собственному опыту я знал, что разные области Ночного Края иногда как бы затягивала дымка, в другое же время их было отчетливо видно. Понятно, что неровные и загадочные огни отбрасывали колеблющиеся тени, так что свет и тьма порой менялись своими местами. Кроме того, жерла извергали различное количество дыма; струи меняли величину, вырастали, опадали и жались к земле, мешая смотреть.

Потом я убрал компас в ранец и решил поспать. Однако следует заметить, что потом, оказавшись во многих днях пути от Могучей Пирамиды, я обнаружил, что она действительно привлекает к себе северный край стрелки компаса. Открытие это весьма обрадовало меня; и я подумал, что если вернусь, порадую им Мастера над Монструваканами, которого всегда интересовали самые разные вопросы, как и подобает праведному человеку.

В отношении же компаса скажу, что впоследствии сделал еще открытие, которое следовало бы упомянуть в должном месте, однако я — как всегда — боюсь позабыть.

Уже значительно удалившись от Редута, опасаясь и в самом деле потерять свой Великий Дом посреди Тьмы, я извлек чудесный прибор, чтобы найти утешение в стрелке, показывавшей назад. Тут я открыл в ночи новую Силу, ибо прибор не показывал более в сторону Великого Редута, но куда-то на запад. Тогда я понял, что из тьмы его притягивает какая-то далекая и великая сила, и не без детского удивления решил, что столкнулся с той самой Силой Севера, память о которой сохранили книги и мои сны. В этом не могло быть сомнений, однако кто не усомнился бы, что после истекшей вечности, древние силы еще властвовали над своим крохотным слугой. Я испытал миг откровения; ведь одно дело знать умом, другое — понимать сердцем.

Тем не менее, в душе моей гнездились сомнения, поскольку я вдруг понял, что подействовать на прибор могла притягательная сила Меньшего Редута. Словом, конец моего пути мог оказаться близок — если на него влияла сила Меньшего Редута.

Тем не менее, как я знаю теперь, причиной было притяжение севера. Пожалуй, я уделил слишком много внимания крохотной подробности — но лишь для того, чтобы показать вам настроение моего ума и познания того времени и народа.

Потом я заставил себя уснуть, а для этого, сняв с плеч плащ, закутался в него и лег возле огненного жерла.

Дискос, мой спутник и друг в долгом походе, лежал под рукой внутри плаща, и я испытывал удовольствие, ощущая оружие возле себя. А когда я лег — во мгновение, когда Душа засыпает, покоряясь дуновению сна, — ощутил вокруг себя трепетание. Сомнений не оставалось: за каждым моим движением следили многие миллионы, ощутившие волнение за мою безопасность, и оттого всколыхнувшие мир в порыве симпатии.

Конечно же я ощутил ее, и дремота немедленно превратилась в сон. Я сильно устал и крепко уснул, но последние мысли мои были обращены к той милой Деве, которую мне предстояло отыскать. Во сне я говорил с ней, ощутив удивительную радость, и все вокруг освещал не знакомый с печалью сказочный свет.