Вскоре, утомленный сражением и усталостью, я погрузился в сон, и тело мое весьма болело по пробуждении. Движениями я прогнал боль, а потом съел две таблетки и выпил воды, после чего надел снаряжение и углубился в ночь с Дискосом в руке. И сердце мое было радо тому, что во время сна со мной ничего не случилось.

Потом я шел шесть часов, остановившись ненадолго, чтобы поесть и попить, после чего продолжил путь. Ну а во второй трети дня увидел справа, вдалеке от себя, двоих странных и удивительных людей, светящиеся фигуры которых были словно сотканы из белого тумана. Заметив, что эти существа, ростом достигающие сорока футов, но не имеющие плоти, приблизились ко мне весьма быстро, я нырнул поглубже в ближайший моховой куст. Призраки миновали меня столь же тихо, как в наши дни скользят по небу облака. Кажется, они прошли буквально в сотне фатомов[2] от меня, однако в этом я не могу быть уверен — кто из вас может сказать, где находится радуга? Призраки углубились в ночь и исчезли, но шли они откуда-то с севера. Они меня не заметили. Способны ли они были причинить вред, не знаю, однако со мной ничего не случилось.

И я лежал в моховых кустах, пока они не исчезли из вида, не сомневаясь в том, что видел тех самых Туманных Людей, о которых сообщалось в старинных Анналах. Их никогда не замечали вблизи Пирамиды, но во время наблюдений через Великую Подзорную Трубу мне самому иногда казалось, что я замечаю людей, словно бы сотканных из тумана. Однако они всегда проходили весьма далеко, и многие были уверены, что таким образом глаз воспринимает гонимые ветром облака пара, другие же с этим мнением не соглашались, как часто бывает среди ученых.

Пользуясь случаем, замечу, что весьма сложно повествовать о подобных явлениях, обращаясь к людям нашего века. Пытаясь донести истину, я часто испытываю искушение умолчать о многом из того, что видел. Однако я должен или рассказать свою повесть, или она будет отягощать мою душу. Так что внемлите мне, внемлите с сочувствием и пониманием.

Ну а в отношении призраков скажу, что, на мой взгляд, они представляют видимую форму Сил, странствующих по Ночному Краю, потому что странными казались они для человеческих глаз, а я рассказываю лишь о своих естественных мыслях и размышлениях.

Итак, как я уже говорил, призраки никогда не приближаются к Пирамиде. Пребывая в некотором отдалении, эти существа стали сказочными героями, их всегда окутывало облако таинственности, ибо никто из обитателей Великой Пирамиды никогда не видел их воочию.

Однако, узрев туманных людей в непосредственной близи, я заново осознал, насколько далеко оказался от дома, в унылом одиночестве Ночного Края. Так если бы человек нашего с вами века отправился скитаться среди звезд и заметил неподалеку огромную комету, то сердце непременно напомнило бы ему о том, насколько он углубился во тьму. Я говорю это лишь затем, чтобы вы поняли чувства, переполнявшие мое одинокое сердце в те мгновения.

Но, стряхнув уныние, я поднялся из мохового куста и отправился дальше. Как всегда я много думал о Деве, но старался сохранять спокойствие, чтобы не броситься бежать, погубив свое тело в самом начале пути.

В тот день я миновал семь больших огненных жерл и два поменьше. Отныне я приближался к ним с опаской, потому что тепло часто привлекало к себе всякую живность. Возле шестого жерла я заметил огромного человека, который сидел у огня, опустив подбородок на чудовищные колени. Длинный нос его загибался крючком, а большие глаза светились, отражая свет жерла, когда он водил головой из стороны в сторону. Впрочем, человеком это существо назвать было сложно.

Я осторожно удалился от этого места, старательно оглядываясь назад, пока не убедился в своей безопасности; Чудовище это устроило там себе логово, о чем свидетельствовала распространявшаяся от жерла вонь.

А когда наступил восемнадцатый час, я стал искать надежное укрытие для сна, но решил не спускаться к огненным жерлам, чтобы не попасть в беду. Я лег на холоде и уснул, но скоро проснулся окоченевшим; пришлось изрядно помахать руками и подвигаться, чтобы согреться.

Поев и попив, я надел снаряжение, взял Дискос в руку и продолжил путь. Пора сказать, что я оказался уже возле северо-западной оконечности Равнины Голубого Зарева и посему направился прямо на север, оставляя равнину справа от себя.

Скажу откровенно, что сия Равнина — место страшное и загадочное, над ней всегда стоит синее марево. Однако оно не является источником света, а как бы укрывает собой огонь. Равнина не освещает прилежащие к ней Земли, почва ее словно бы облита ужасным холодным сиянием, и моховые кусты, растущие у ее края, кажутся на фоне зарева черными, пугающими тенями.

Я не видел ничего внутри марева; холодная светящаяся пустота ничего не выпускала из себя, не позволяя глазу увидеть что-либо из того, что находилось в ней. Зарево отделило меня от Великой Пирамиды, и я больше не видел родного дома. Не знаю, сумел ли я все правильно объяснить, ведь передо мной стоит трудная задача. Наконец я пополз через моховые кусты на четвереньках, приблизился к краю Равнины, спрятался в густых зарослях и стал слушать. Над Равниной перекликались загадочные голоса, словно бы странные люди, а точнее — духи, скитались в Синем Мареве и окликали друг друга, — издали, так и не обретая друг друга. Сам я ничего не видел; и по суждению моему они также передвигались вслепую. Легко усомниться в столь непонятной повести. Но что видел, то и говорю, ибо какие-то духи действительно бродили над мерзкой Равниной.

Как вы понимаете, я укрылся надежно; естественные ли причины объясняли происходящее в этой странной земле или же творящееся на ней выходило за пределы человеческих познаний, я не ведал, но Равнина была опасна, так что я вполне оправданно изменил свой курс.

Два дня я огибал Равнину Синего Зарева, стараясь держаться подальше от нее — не менее чем в двух великих милях — среди моховых кустов. Шел я очень быстро и в восемнадцатом часу каждого дня находил место для сна; первый раз я устроился в густом кусте, во второй — на уступе скалы, поднимавшейся над Землей. И если не считать того, что я до костей промерз, в этой части пути со мной не случилось ничего плохого.

Когда я находился возле Низины Голубого Зарева, со мной приключились некоторые события, о которых я здесь умалчиваю, ибо они не существенны и повторяют многое из того, о чем я уже говорил. Нужно сказать, пожалуй, что я миновал девятнадцать больших огненных жерл и четыре малых, однако не обнаружил возле них жизни. Только у одного из больших жерл, которое не находилось на дне низины, я заметил странное и уродливое создание; будучи размером в мою голову, оно напоминало скорпиона нашего века, но более приземистого и плотного. Пустяковый по меркам Ночной Земли сосед тем не менее был способен испортить ночлег усталому человеку.

Естественным образом столь спокойное путешествие позволило отдохнуть моей душе: здесь я не встречал чудовищ и Сил Зла. И я набрался отваги, и шел много быстрее, не столь уж заботясь о своей безопасности. Я проявил, конечно, неосмотрительность, однако ничего плохого со мной не случилось.

На шестнадцатый час третьего дня моего путешествия вокруг Равнины обход завершился, и я вновь узрел Великую Пирамиду, сиявшую в ночи по правую руку от меня. Я остановился на прогалине между моховых кустов и на короткое мгновение поднял Дискос, приветствуя свой дом. И немедленно эфир вокруг меня всколыхнулся, давая понять, что кто-то из наблюдателей, несших бдительный дозор возле Великой Подзорной Трубы, увидел, как я появился из-за Голубого Зарева.

Похоже было, что новость мгновенно распространилась по городам Великого Редута. Вскоре, прочитав известие в свежем часовом листке, миллионы людей обратились ко мне мыслью и вышли к амбразурам, чтобы увидеть меня. Тем не менее, на столь большом удалении меня можно было заметить только с помощью Большой Подзорной Трубы, расположенной на Наблюдательной. Башне. И все же я ощутил сочувствие и поддержку миллионов, и радостно мне было внимать содроганию мирового эфира, понимая, что многие думают обо мне и молятся о моей безопасности.