Габриэль молча отвернулся.

Кейтлин точно знала одно: этот конкретный сон был длиннее, чем все остальные. Они, возможно, и не находятся в нем, но Роб покрылся гусиной кожей. Им нужно было найти укрытие.

— Здесь должно быть место, куда можно пойти, — сказала она. Там, где мыс соединялся с землей, был очень сырой и скалистый берег, а над ним каменная отмель и деревья — высокие ели, которые образовывали темную и непривлекательную чащу.

С другой стороны была вода... А напротив — одинокий утес, оголенный в некоторых местах и черный из-за деревьев в других. Там не было никакого признака человеческого проживания, за исключением...

— Что это? — спросила она. — Та белая вещь?

Она едва могла рассмотреть ее в тусклом свете, но это походило на белый дом на отдаленном утесе. У нее не было мыслей о том, как туда добраться.

— Это бесполезно, — пробормотала она, и в тот же момент волна теплоты охватила ее. Как странно. Все становилось мутным. Кейтлин внезапно поняла, что в то же время, как она стояла на скалистом мысе, она лежала… лежала на кровати.

На секунду ей показалось, что она может выбирать, где она хочет быть.

«Кровать, —  подумала она решительно. — То, другое место, слишком холодное».

Затем Кейт перевернулась. Она была в кровати и натягивала на себя одеяла. Ее сознание казалось слишком затуманенным, чтобы позвать остальных и выяснить, действительно ли они были в одном сне.

Следующим утром Кейтлин разбудил возглас:

— О, нет!

 — Льюис?— смутно подумала она.

— Привет, Кейтлин! Привет, Роб!

— Пр'валивай, Л'юс, я сплю, — ответил Роб невнятно. Но, разумеется, он не сказал этого, по крайней мере, вслух. Он был в своей спальне, точно так же, как и Льюис. Кейт почувствовала там их присутствие. Она глянула на груду одеял и заметила, что Анна смотрела на нее с соседней кровати. Она выглядела румяной, милой и смирившейся.

— Привет, Анна!— сказала Кейтлин, так же смирившись.

— Привет, Кейт!

— Привет, Анна!— весело произнес Льюис.

— И спокойной ночи, китаец!— прокричал Габриэль с другого конца дома. — Заткнитесь все к чертовой матери!

Анна и Кейтлин посмотрели друг на друга.

— А он вспыльчивый по утрам,— заметила Кейтлин.

— Все парни такие,— спокойно сказала ей Анна. — Во всяком случае он, кажется, восстановил свои силы.

— Я думал,— начал Роб, его мысленный голос стал более бодрым, — ты сказал, что к утру это пройдет.

Ответом ему было зловещее молчание со стороны Габриэля.

— Мы могли бы, кстати, одеться,— произнесла, наконец, Кейтлин, почувствовав, что тишина затянулась. — Почти семь.

Она обнаружила, что если сосредоточиться на себе, то мысли остальных уходят на второй план, что было очень кстати во время душа и переодевания. Есть некоторые вещи, которые необходимо делать в одиночестве.

Но не имело значения, что она делала, они все равно были там, в уголках ее сознания, как друзья, только в пределах слышимости. Уделение внимания любому из них, приближало этого человека.

Не считая Габриэля, который, казалось, заперся в углу. Попытки дотянуться до него отскакивали рикошетом от его гладких стальных стен.

Пока Кейтлин не оделась, она и не вспоминала о сне.

— Анна, прошлой ночью… тебе снилось что-то необычное?

Анна взглянула на нее из-за блестящих волос цвета воронова крыла.

— Ты о том месте у океана? — спросила она, энергично расчесываясь. Девушка не выглядела обеспокоенной.

Кейт села.

— Это, и правда, было. Я имею в виду, вы на самом деле там были. Ребята, вы все были в моем сне, — беззвучно добавила она, чтобы все могли услышать.

— Ну, это не так уж удивительно, да?— спросил Роб из своей комнаты. — Если наши умы телепатически соединены, а одному из нас снится сон, остальные могут в него попасть.

Кейтлин покачала головой.

— Это гораздо серьезней, — сказала она Робу. Но что именно, она не знала. Так или иначе, в тот момент вмешался Льюис, спускающийся с лестницы.

— Эй, я думаю, Джойс дома. Я слышу кого-то на кухне. Пошли вниз!

Все мысли о сне исчезли. Кейтлин и Анна выбежали из комнаты, встретив Роба на полпути к лестнице.

— Джойс! —  воскликнул Льюис, когда они зашли на кухню, он также произнес это и мысленно, но Джойс не могла этого заметить.

— Вы в порядке? — спросила Кейт. Джойс выглядела очень бледной, и у нее под глазами были огромные темные круги. Она казалась почему-то... моложе, словно ребенок с короткой стрижкой, которая ему не идет.

Кейтлин сглотнула, но не смогла произнести следующие слова. Анна сказала их за нее:

— А Марисоль?..

Джойс опустила коробку с хлопьями, так, будто она была слишком тяжелой.

— Марисоль... стабильна, — затем, казалось, самоконтроль, присущий взрослому человеку, оставил ее, губы затряслись, и Джойс выпалила: — Она в коме.

— О Боже, — прошептала Кейтлин.

— Врачи наблюдают за ней. Я оставалась с ее семьей  в больнице прошлой ночью, но у меня не получилось побыть с ней.  

Джойс покопалась в сумочке, и, найдя салфетку, высморкалась. Она подняла пачку с завтраком и тупо посмотрела на нее.

— Давайте вы сейчас опустите коробку и просто присядете, — заботливо предложил  Роб. — А мы обо всем позаботимся.

— Точно, — сказала Кейт, радуясь, что кто-то взял командование на себя.

Она сама чувствовала себя больной и напуганной. Но когда она делала что-то, ей становилось лучше. Через несколько минут Джойс сидела за кухонным столом рядом с Анной, поглаживающей ее руку. Кейтлин заваривала кофе, а Роб и Льюис расставляли чашки и раскладывали ложки.

— Это все так сбивает с толку, — сказала Джойс, вытирая глаза и сжимая салфетку в кулаке. — Семья Марисоль не знала, что она на препаратах, они даже не знали, что она ходит на приемы к психиатру. Мне пришлось им рассказать.

Кейтлин посмотрела на Роба, заслоненного дверцей от буфета, он ответил ей мрачным многозначительным взглядом. Затем, внимательно считая ложки молотого кофе, девушка спросила Джойс:

— А кто вам рассказал, что она ходит к врачу?

— Кто? Мистер Зитс. — Джойс поднесла руку ко лбу. — Кстати, он сказал, что вы, ребята, вели себя очень хорошо прошлой ночью. Рано легли спать, и все такое.

Анна улыбнулась.

— Ну, мы же не дети, — она была единственной, кто мог говорить, остальные были заняты потоками мысленных разговоров.

— Я так и думала,— сообщала Кейтлин Робу. — Джойс ничего не знает о Марисоль, кроме того, что ее нанял мистер Зитс. Помнишь, когда я спросила ее о лекарстве Марисоль, она ответила: «Он сказал, что его выписал психиатр»? Это был мистер Зитс. Тот, кто рассказал ей об этом. Откуда нам знать, может, Марисоль вообще на самом деле ничего не принимала?

Лицо Роба было непроницаемым.

— А сейчас она в коме потому, что…

— Потому, что она знала слишком много о том, что здесь происходит. Что на самом деле происходит, — закончила Кейт.

— О чем, ребята, вы нам все еще не рассказали,— напомнил ей Льюис. — Но, послушайте, а почему бы нам не рассказать Джойс о том, что происходит? Я имею в виду, о том, что происходит с нами. Она может знать, как эта телепатическая связь работает…

— НЕТ!

Мысль обрушилась сверху как раскат грома. Кейтлин непроизвольно посмотрела наверх.

Мысленный голос Габриэля был полон ледяной ярости.

— Мы не можем никому рассказывать, особенно Джойс.

— Почему? — спросил Льюис.

Через пару секунд Кейтлин поняла, что он сказал это вслух.  Анна бросала встревоженные взгляды из-за стола.

— Эм,  кто-нибудь хочет сахар или подсластитель? Может, что-нибудь еще к хлопьям? — вмешался Роб. — Льюис, будь острожен, — произнес он мысленно.