— Мы, вне сомнения, имеем дело с психически нездоровой и крайне злобной личностью, — произнес Фабель; и в его голосе слышались бессилие и ярость, которые, впрочем, были лишь слабым отражением эмоций родителей Паулы. — Негодяй, убивший девушку, хотел, чтобы мы сидели здесь и беспомощно спрашивали друг у друга: «Почему?» Что мы сейчас и делаем. И это — продолжение сцены на берегу, где он оставил тело жертвы.

Герр Элерс смотрел на Фабеля с таким недоуменным видом, словно тот обратился к нему по-японски, а его супруга, сверля полицейского взглядом, сказала:

— Я хочу, чтобы вы его схватили. — Она перевела взгляд на Клатта, потом снова на Фабеля, давая понять, что ее слова прямо относятся к обоим мужчинам. — Но больше всего я желаю, чтобы вы его убили. Я знаю, что просить этого не могу… но я вправе потребовать, чтобы вы его поймали и наказали. Этого по крайней мере я могу ожидать.

— Обещаю, что сделаю все, чтобы найти это чудовище, — сказал Фабель, и это было сущей правдой.

Фабель и Анна проводили Элерсов до машины, и родители Паулы уселись на заднем сиденье принадлежащей Клатту «ауди». Клатт обернулся к Фабелю, и тог увидел, что на лицо полицейского вернулась прежняя печаль, но теперь она была острее и к ней примешивался гнев.

— Убийство девушки расследуете вы, герр криминальгаупткомиссар, но это убийство имеет явную связь с исчезновением Паулы Элерс, которое расследую я, — чуть ли не вызывающе произнес Клатт.

Он внес существенный вклад в следствие и не хотел, чтобы Фабель об этом забыл. Фабель внимательно посмотрел на молодого полицейского — невысокого и излишне полного. Но, увидев на простом, незапоминающемся лице младшего офицера спокойную решимость, а в глазах — незаурядный ум, гаупткомиссар здесь же, на парковке Института судебной медицины, принял важное решение.

— Комиссар Клатт, — сказал он, — нельзя исключать, что убийца девушки назвал имя Паулы Элерс только потому, что слышал о ее деле. Вполне вероятно, что он когда-то о нем прочитал. Единственным связующим звеном между этими делами может оказаться лишь читающий газеты псих.

Клатт помолчал, словно взвешивая слова Фабеля, а затем произнес:

— Позволю выразить сомнение. Если то, что вы сказали, соответствует действительности, то чем можно объяснить поразительную схожесть обеих девушек? Этот человек по меньшей мере должен был в мельчайших деталях изучить дело Паулы. Но я убежден, что тот, кто выбрал девушку в качестве жертвы, должен был видеть Паулу при жизни. Я не смею сомневаться в вашем опыте и специфических знаниях в расследовании убийств, герр первый криминальгаупткомиссар, но я очень хорошо знаком с делом Паулы Элерс. Я живу этим делом вот уже три года и чувствую, вернее, убежден, что связь между обоими случаями не ограничивается лишь выбором внешности жертвы.

— Иными словами, вы хотите, чтобы мы делились с вами всеми деталями нашего расследования? — спросил Фабель.

— Нет, не всеми, а лишь теми, которые, по вашему мнению, могут иметь отношение к делу Паулы Элерс, — спокойно поправил его Клатт.

Фабель позволил себе улыбнуться. Ему понравилось, что молодого полицейского нелегко сбить с толку и что тот не трепещет перед более высоким чином собеседника.

— Вообще-то, комиссар Клатт, я считаю, что вы правы; чутье мне подсказывает, что вы и я заняты поисками одного и того же лица. Поэтому мне хотелось бы знать, как вы отнесетесь к тому, чтобы временно, на период расследования, присоединиться к моей команде?

На широкой физиономии Клатта промелькнуло недоумение, тут же сменившееся радостной улыбкой.

— Не знаю, что и сказать, герр Фабель. Я, конечно, был бы счастлив… но пока не понимаю, как это будет выглядеть.

— Всю бумажную волокиту с переводом я беру на себя. Мне хотелось бы, чтобы вы продолжали следствие по делу Элерс и служили связующим звеном между нами и полицией Нордерштедта. Но кроме того, я хочу, чтобы вы напрямую занялись бы и последним делом. В деле мертвой девушки с пляжа может быть нечто такое, что мы способны не заметить, но на что вы обратите внимание, поскольку детально знакомы с делом Элерс. Поэтому мне хочется, чтобы вы на время перебрались в Гамбург, в Комиссию по расследованию убийств. Письменный стол я вам обеспечу. Однако я еще раз хочу подчеркнуть, что это ad-hoc [2], только на время данного расследования.

— Я все понимаю, герр криминальгаупткомиссар, и переговорю со своим боссом, гаупткомиссаром Полманом, чтобы он передал пару текущих дел, которыми я занимаюсь, моим коллегам…

— Я сам поговорю с вашим боссом, чтобы расчистить для вас путь и принять удар на себя.

— Никакого удара не последует, — сказал Клатт. — Герр Полман будет счастлив, что я получу возможность проследить ход расследования этого дела с начала до конца.

Для скрепления договора они обменялись рукопожатиями, и Клатт, показав на автомобиль, спросил:

— Могу ли проинформировать герра и фрау Элерс о том, что мы будем работать вместе? Мне кажется, что это известие… — он помолчал, подыскивая нужные слова, — их несколько утешит.

Фабель и Анна молчали до тех пор, пока машина Клатта не отъехала от Бутенфельда.

— Итак, в нашей команде появился новый игрок… — без каких-либо эмоций произнесла Анна, и это было нечто среднее между утверждением и вопросом.

— Только на время следствия, Анна, и он ни в коем случае не является заменой Паулю.

Застреленный в прошлом году Пауль Линдерман был партнером Анны. Его смерть до сих пор оставалась незаживающей раной всей команды Фабеля, но больше всего от нее страдала Анна.

— Понимаю, — чуть-чуть ощетинившись, сказала Анна. — Парень получил у вас высокую оценку?

— В какой-то мере да, — ответил Фабель. — Мне кажется, что Клатт правильно связывает оба дела, и, кроме того, он ведет следствие уже давно. Поэтому я считаю, что его участие в расследовании пойдет нам на пользу. Но пока это все. — Он передал ключи от «БМВ» Анне и добавил: — Подожди в машине, мне надо заскочить на минутку в институт.

— О’кей, шеф, — понимающе улыбнулась девушка.

Когда Фабель вошел в кабинет, Сусанна сидела за письменным столом, уныло вглядываясь в экран компьютера. Ее волосы цвета воронова крыла были откинуты со лба назад, а глаза за стеклами очков казались темными и утомленными. Сусанна приветствовала появление Фабеля теплой, хотя и несколько утомленной улыбкой. Девушка поднялась со стула, прошла через кабинет ему навстречу и поцеловала в губы.

— Ты выглядишь усталым, — сказала она с присущим ей мюнхенским акцентом. — Впрочем, я тоже едва жива. Только что собиралась закончить. А как ты? Сможешь зайти попозже?

— Попытаюсь, — как бы извиняясь, ответил Фабель. — Но боюсь, что будет слишком поздно. — Он подошел к ее письменному столу и тяжело опустился на стоявший рядом с ним стул, Сусанна поняла намек и заняла свое место.

— О’кей… выкладывай.

Фабель ввел ее в курс дневных событий. Он рассказал о давно потерянной девочке, о только что найденной девушке, о семье, которую объединила смерть только для того, чтобы снова повергнуть в горе. Когда Фабель закончил, Сусанна некоторое время сидела молча.

— Итак, насколько я понимаю, ты хочешь узнать, что я думаю о типе, убившем девушку, тело которой вы нашли этим утром, и оборвавшем жизнь девочки, похищенной три года тому назад?

— Мне важно твое мнение, и я, клянусь, не стану привлекать тебя к ответственности, если ты ошибешься.

— Что же, можно попробовать, — произнесла с глубоким вздохом Сусанна. — Да, вполне возможно, что это сделал один и тот же человек. Если бы промежуток был не столь долгим, я сказала бы, что это весьма вероятно. Но три года… это все же чересчур. Насколько тебе известно, больше всего времени занимает период, предшествующий первому взрыву насилия. Период между возникновением фантазии и… воплощением этой фантазии в жизнь.