— Взгляни на меня, — приказала она. — Вот. Так лучше.

Она придвинулась ближе. Ему хватило бы одного удара. Одного удара.

— Я убью тебя, — пообещал он сквозь пробивающиеся слезы. — Во имя моего Магистра, я убью тебя, ведьма.

— Твой Магистр, — она бесцеремонно отбросила саблю. Та покатилась по полу с громким металлическим звоном. — Твой Магистр теперь просто воронье дерьмо. Он мертв, как и твой Император — пища для стервятников. А теперь расскажи мне, что произошло.

Вот опять.

— Ты знаешь, что произошло, — сказал он. — Все знают.

— Расскажи мне о том, что видел ты, — она подошла еще ближе, и в ее руке вновь оказался нож. Он даже не заметил, как она достала его. — Ты — один из Аргентума. Ты был там, поэтому расскажи, что видел.

Один удар. Всего один. Она находилась достаточно близко.

Острие ножа коснулось его челюсти и прошло вдоль нее, но слишком слабо, чтобы порезать покрытую грязью кожу. Клинок добрался до его губ, и она вновь улыбнулась.

— Расскажи мне, что произошло, или смерть твоя будет медленной и мучительной.

— Тебе не хочется знать, что произошло. Ты просто хочешь узнать, как он погиб.

Она задрожала. Сомнений больше не осталось. На краткий миг она утратила над собою контроль, и нож уколол его щеку. Она сморгнула, и из глаз-щелок одновременно закапали слезы. Чтобы вновь заговорить, ей пришлось облизать губы своим черным языком.

— Как он погиб?

В мгновение слабости он осознал, насколько она была прекрасна. Бледная, ядовитая и порочная. Но прекрасная. Труп богини.

Его дыхание оставляло след на отполированном лезвии ножа.

— Он умер первым. И мы убивали всех, кто пытался унести его тело, — лгать не было нужды, когда даже правда причиняла ей страдания. — Я видел, как умер твой король, и мы расстреливали всякого хныкающего ублюдка, который хотел забрать его труп.

— Он не был моим королем. Мой повелитель — Гаур, ибо я — Кровавый Пакт. И, тем не менее, Надзибар был лучшим из нас.

— А теперь, — ухмыльнулся плененный гвардеец, — он — воронье дерьмо.

Нож упал в обессилевшей руке. Она даже не пыталась скрыть слез.

— Расскажи мне, что произошло, — вновь сказала она. — Расскажи мне, как умер Архонт.

Их взгляды пересеклись. Его глаза были человеческими, с радужками темно-орехового цвета. Ее же давным-давно перестали быть людскими: они мутировали в щелки и, как у змеи, были разделены черными вертикальными зрачками, столь же отталкивающими, сколь и привлекательными.

Всего один удар по ним. Один шанс.

Связанными вместе ногами он мог ударить ей в горло и перебить трахею с гортанью. В худшем случае он оглушит и лишит ее голоса, так что она не сможет позвать на помощь. В лучшем, умрет от удушья из-за нанесенной травмы.

Один удар. Один шанс.

Он видел, слышал, чувствовал ее. Возможно, он промахнется. Возможно, попадет ей в подбородок, и с резким хрустом сломает ей челюсть. Ее прекрасное личико отшатнется на свернутой шее, и вместо того, чтобы убежать, она упадет подобно кукле с обрезанными нитями. Один шанс.

Она ослабила бдительность, но… недостаточно. Риск слишком велик. Будь терпеливым.

Его звание — старший сержант. Полк — Аргентум, также известный как Серебряная Родня, Избранные Магистра Войны, и — в списках Муниторума — 2-ой полк Кхуланских Хускарлов, которых приставили в качестве телохранителей самому Слайдо.

Он носил такие же серебряные наплечники и орнаментированные как у самого Магистра Войны наручи, хотя его форма была слабым отражением величественных одеяний Слайдо. В футляре на поясе он хранил пергаментную копию Хартии Крестового похода 755 года, выданную самими Верховными лордами Терры, согласно которой имперским войскам было даровано разрешение огласить крестовый поход по возвращению Миров Саббаты.

В разгрузке у него находилась книжица в кожаном переплете — «Трактат о природе войны» — пособие, рекомендуемое для прочтения всеми кандидатами в офицеры, а также фундаментальный труд, который написал сам лорд-милитант Слайдо за несколько десятилетий до того, как стать Магистром Войны.

Слайдо всегда обращался к нему по имени. Фамильярность уже давно стерла границы между командиром и служившими ему солдатами.

— Коммод, — всегда говорил ему Магистр Войны своим грубоватым тоном. — Все еще крадешься за мной, дитя? Все никак не отстанешь от старого боевого пса?

Сейчас старший сержант Коммод Риланд находился не рядом с Магистром, но он все еще дышал. И собирался продолжать в том же духе.

Будь терпеливым, думал он.

Поэтому сказал:

— Я расскажу тебе.

Так он и поступил.

В летописях говорится, что в тот месяц Балхаут пылал. Но эти слова были написаны не ради поэтического сравнения или придания большей драматичности событиям на страницах имперских архивов. Денно и нощно, земля и небо — весь Балхаут пылал.

Бал Прим и Улей Боруна, Заебес-сити и Западные Равнины, Острова Тарка и Долина Возвышения. Каждое важное место на Балхауте подвергалось ужасающей по силе орбитальной бомбардировке, и небеса над ними горели от гнева Магистра Войны. В этом пламени погиб Балополис, столичный город.

Сквозь наполненные серой небеса огромные транспортники разрывали пепельный покров облаков. Покрытые листами брони и наполненные легионами войск корабли стремились первыми коснуться поверхности и высадить солдат для Последнего Сражения.

В последующие годы, когда Балополис стал городом-святыней — монументом триллионам погибших за все время крестового похода — мемориалы, воздвигнутые в честь этого сражения, будут воистину величественными. Десять дней непрерывных побед; десять дней безостановочного продвижения имперцев вглубь территории Архиврага. Обломки уничтоженного флота Архонта низвергались на поверхность, и каждый падающий кусок корабельного корпуса вызывал радостные крики у имперцев, которые наблюдали это зрелище.

Не имея возможности сбежать с планеты, вражеские лидеры забаррикадировались в своих твердынях, а между ними и десантирующимися войсками Слайдо встали легионы их верных последователей.

К вечеру девятого дня Магистр с фанатичностью истового крестоносца довел свою истекающую кровью армию до центра Балополиса. Его воинство осадило сам Верховный дворец, а в пустошь, которой стал город, вступали все новые полки. В каждой записи о Великой Победе эти события будут описываться в мучительных — и многословных — подробностях, ибо смерть Слайдо пребывала всего в паре часов.

Но лишь в нескольких документах описывается лицо Магистра Войны утром того дня, когда он встретил свой рок.

— Выглядите уставшим, сэр.

Старик лишь почесал бороду почерневшими от золы пальцами. Ногти его были темными от забившейся под них грязи, а некогда огненно-рыжая борода стала серой, словно камень, в котором местами, подобно искрам угасающего огня, пробивался первоначальный цвет.

Губы старика скривились в подобии улыбки. Выглядело это так, словно его бороду рассекла насмешливая рана.

— Я устал, дитя мое. Вот что случается, когда стареешь, — его взгляд переметнулся на горящий небосклон, на останки некогда величественного Балополиса. По руинам катились орды железных жуков — танки «Леман Русс» и артиллерийские платформы «Василиск» всевозможных типов. Под непрекращающимися залпами осадных бронетанковых рот стены Верховного дворца исходили трещинами и обваливались. В воздухе витал запах пепла и выхлопных газов.

— Уже недолго осталось, — сказал он и закрыл глаза, неуверенный, слышалось ли ему биение собственного сердца или же выстрелы далеких орудий. — Вам стоило бы пока отдохнуть, Магистр.

Слайдо фыркнул.