— Король предпочитает отдыхать не у моря, где шумят волны, а в тиши пустыни. Поэтому он сам сел за руль джипа и повез меня в пустыню к черным скалам, где любил проводить время в тишине и одиночестве.

«Было воскресенье, 7 июня, — рассказывал король. — Я сидел в тени этих черных скал и думал. Неожиданно я увидел над головой израильские бомбардировщики. Они летели в сторону Саудовской Аравии. Нет, решил я, саудовцев они бомбить не посмеют. Наверно, летят на Багдад. В джипе у меня набор телефонов, и я позвонил сначала в Аман, в Министерство обороны. Никто не отвечал. Я стал звонить в Генеральный штаб — тот же результат. Я рассердился: мои генералы, узнав, что я поехал отдыхать, разбежались, кто куда. Что делать?

Я позвонил прямо в Багдад Саддаму Хусейну. „Брат Саддам, — сказал я, — только что над моей головой пролетели израильские самолеты. По-моему, они взяли курс на Ирак“. — „Да, — ответил Саддам, — они только что отбомбились“».

Так, — заключил Примаков, — обстоит дело со службой ПВО в Иордании и с готовностью арабов защищать себя от агрессии.

А в те годы иорданские ВВС по своей выучке и боеготовности считались одними из лучших на Ближнем Востоке.

Арабский мир, да и не только он, был потрясен этой акцией Израиля. Но любое действие рождает противодействие.

26 июня 1981 года ливийский премьер-министр Джеллуд, оказавшийся в Москве с визитом, огорошил председателя Совета Министров СССР Н. А. Тихонова, сообщив ему под большим секретом, что Каддафи готовит нападение на израильский атомный центр в Димоне. «Я разнесу ее в клочья», — грозился своенравный полковник. Тихонов не знал, как ему реагировать на это, а Джеллуд стал просить советского содействия в наводке, радарном обеспечении с кораблей в Средиземном море и создании радиолокационных помех. Советский премьер пробормотал, что доложит об этой просьбе советскому руководству.

Случайно или нет, но буквально на следующий день король Иордании Хусейн встретился в Амане со своим давним знакомым Р. В. Ящуком, проработавшим много лет в советском посольстве в Иордании. Для короля не было секретом, что его знакомый занимает высокий пост в КГБ, курируя там ближневосточное направление. Видимо, по этой причине король просил показать ему фотографии ядерного центра в Димоне, сделанные из космоса, а заодно проинформировать «о ядерных исследованиях в Израиле и возможности наличия у него ядерного оружия». Он подчеркнул, что лично ознакомится с этими фотографиями и тут же вернет их назад.

Мне неизвестно, какой ответ был дан ливийцам. Полагаю, что такой же, как иорданцам. А королю Хусейну, естественно, по указанию из Москвы, Ящук передал 15 июля «самый общий ответ об этом израильском реакторе» и его «общую схему». Король обрадовался и сказал, что координаты совпадают и что иорданские службы пытались фотографировать этот объект, но у них ничего не получилось. Сейчас они закупают новую аппаратуру и попытаются сфотографировать его вновь.

Осторожность при передаче королю этих данных была отнюдь не случайной. Было неясно — это его личный интерес, как он всячески подчеркивал, или он выполнял чью-то просьбу. Например Саддама Хусейна, с которым в те годы у него были весьма теплые отношения. Хотя ни со стороны Ирака, ни со стороны Ливии каких-либо решительных действий пока не просматривалось.

Как это ни странно, но меньше всего эмоций в отношении израильского налета проявляли сами иракцы. Десять дней спустя в Москву прилетел Таха Рамадан — правая рука Саддама Хусейна, занимавшийся в основном экономическими делами. Но об израильском нападении он практически не говорил, сказав только дежурную фразу, что высоко ценит позицию Советского Союза, осудившего Израиль. А его главной темой было военное сотрудничество с Советским Союзом, которое он назвал «становым хребтом советско-иракских отношений».

К акценту на военное сотрудничество в Москве были готовы. Накануне у Председателя Совета Министров Н. А. Тихонова, которому было поручено вести переговоры с иракцами, состоялось узкое совещание. На нем как раз и обсуждался вопрос — как быть с военными поставками по ранее подписанным соглашениям. Начальник Генерального штаба Н. В. Огарков настаивал, что надо выполнять эти соглашения полностью и поставлять Ираку, не только оборонительные, но и наступательные вооружения. Однако Тихонов сказал, что он только что обсуждал эту проблему с Громыко и Устиновым. МИД против поставок наступательного оружия Ираку и потому речь может идти только об оборонительном оружии.

В общих чертах эта позиция со ссылкой на продолжающуюся войну между Ираном и Ираком была изложена на переговорах. Ответ иракца был четким и довольно жестким: соглашения о поставках оружия были заключены, деньги Ираком уплачены, поэтому советская сторона должна эти соглашения выполнять, то есть оружие поставлять. И передал новую заявку еще на 12 миллиардов рублей в течение следующей пятилетки.

На этом переговоры были прерваны, и 18 июня у Тихонова снова стали совещаться, что делать. Огарков продолжал настаивать на своем — наступательное оружие Ираку надо поставлять. Тихонов позвонил Устинову, тот был полностью согласен. После этого он позвонил Громыко, и неожиданно министр иностранных дел тоже согласился, но при условии, что на этом оружии будут стоять маркировки одной из социалистических стран, например Чехословакии.

Быстро была подготовлена Записка в ЦК, и в тот же вечер ее подписали Тихонов, Громыко и Устинов. Теперь разрешалось дать согласие на поставки Ираку 300 танков, 94 БМД, ЗРК «Луна», самолетов МиГ-23 и МиГ-25 — всего на 350 миллионов рублей в счет погашения задолженности.

После этого Записка была срочно послана «на голосовку» — так на бюрократическом жаргоне называлось срочное оформление решений Политбюро. Это означало, что оно собираться не будет, но фельдъегери развезут Записку в ЦК с проектом решения на утверждение остальным членам Политбюро. Увидев подписи Громыко, Устинова и Андропова, — а с ними этот вопрос был уже согласован, — они дружно поставят свои.

Поэтому уже на следующий день в 3 часа Тихонов пригласил Рамадана и сообщил ему о принятом решении, присовокупив, что всего Ираку уже поставлено специмущества на 6,5 миллиарда рублей. Кроме того, он сообщил также о снятии нами эмбарго на поставку наступательных видов вооружения и что по ранее подписанным соглашениям нам осталось поставить оружия еще на 500 миллионов рублей. Касаясь новой заявки, Тихонов сказал, что она будет рассмотрена.

Однако высокий гость остался недоволен таким решением, заявив с явной угрозой, что есть и другие источники получения оружия. За последние 10 месяцев Ирак заключил соглашения с другими странами о поставке ему оружия на 13 миллиардов долларов. Тихонов тоже обиделся и резко заявил, что «мы не торговцы оружием».

Неожиданным для советского премьера оказался и другой вопрос, который поставил перед ним Рамадан. Он спросил:

— Готов ли Советский Союз к развитию сотрудничества с Ираком в ядерной области?

Понимая всю деликатность этой темы и не имея четкой позиции, Тихонов уклонился от ответа.

— Я не готов сейчас ответить, — стал вилять он, — так как у вас было сотрудничество с Францией. Если это предложение официальное, то мы готовы его рассмотреть. Но нам нужно знать, какие отношения у вас остаются с Францией. Мы хотели бы, чтобы Вы уточнили о каком сотрудничестве идет сейчас речь? Идет ли речь об атомной электростанции или о научном сотрудничестве в области развития ядерной энергии?

Рамадан ответил, что имеется в виду сотрудничество во всех областях, а сотрудничество с Францией тоже будет продолжаться. Тихонов обещал изучить и этот вопрос.

В общем, в Москве из всего этого ясно поняли одно — в ближневосточный конфликт теперь вводится и ядерная составляющая, и это не может не вызывать беспокойства. Андропов и Устинов потребовали от своих специалистов объяснений.