К обеду всё тело Николая затекло, хотелось пить. Солнце было за ним и он взглянул в прицел. В окопе, неподалёку от прикопанной гаубицы, неестественно мелькала каска.

«Ну и клоуны, – подумал он. – Что же я дурак, не пойму, что это приманка».

Николай улыбнулся, ему даже стало жалко того, кто занимался столь опасным и ответственным делом.

«Интересно, сколько по времени он этим занимается? Да ещё при такой жаре».

Николай стал медленно водить прицелом по позициям. «Ну где же ты спрятался? Если я всё ещё жив, значит у них дилетанты. Что там у них все профессиональные снайперы на Майдане?»

В одном фильме Коля смотрел как обезвреживают снайпера. Те, кто охотятся за снайперами, обычно работают в паре.

«Но, я же ведь не снайпер! А может «укры» тоже смотрели этот фильм и первый снайпер – это всего лишь приманка, интересно он знает об этом?»

Дождавшись ночи, Николай стал ползать по позиции. Затёкшие руки и ноги ныли. Ему очень хотелось пить. Всё следующее утро он лежал неподвижно. Как назло ему сильно хотелось по нужде, но двигаться он опасался. Николай отправился под себя.

Часам к десяти заработала вторая гаубица. Не дав ей сделать и трёх выстрелов, Коля снял наводчика. В его сторону вдруг заработала зенитка, стоявшая за гаубицей. Её трассирующие двадцатимиллиметровые заряды так красиво сверкали, что Николай на пару минут увлёкся этим зрелищем. Словно заворожённый, он глазел с открытым ртом. Выпустив пару кассет, зенитчики успокоились, больше попыток обезвредить снайпера с их стороны не было.

* * *

Из дверей оперативного штаба выбежал молодой боец. На бедре у него размашисто болтались заряды «ВОГов». Возле входа, в припаркованной машине, его уже ждал усатый дядька с кубанкой на голове.

– Семёныч, трогай, добро дали, сейчас наши из «Д30-ых⁵» начнут работать. По рации передали, что «укры» уже второй день молчат, их позиции уже засекли. Ждём когда артиллерия ближе подъедет, на месте уже наш корректировщик ждёт.

– А шо, у них снаряды кончились?

– Сам в недоумении, они по связи прямым текстом докладывают, что их какой-то снайпер кошмарит. Они предполагают, что он днём в зелёнку уходит, а ночью снова появляется.

– Так наших-то там нема, может это их снайпер по своим бьёт, чтоб они злее были?

– Не похоже, у них «двухсотые», они реальные потери несут. Скажи ребятам, чтоб «тяжёлого» не брали, сейчас главное внезапность.

– Понял, – ответил мужчина в кубанке и, притормозив возле двух этажного здания, побежал к входу.

По лицу Николая что-то ползало. Скованными движениями он пытался растереть свои пальцы, но они не поддавались. Наконец, жуку надоело одолевать Колино лицо и он, выпустив свои крылья, оттолкнувшись, тяжело взлетел, оставляя Колю лежать в покрытой росой траве.

Силовики в это утро молчали. Они даже не делали бесполезных попыток прокашивать густую траву трассерами, пытаясь тем самым поджечь её. Николаю уже не хотелось стрелять, он жадно собирал росу с травы и наслаждался каждой её каплей. Фляжка воды подобранная возле командира кончилась ещё вчера, попытки набрать в неё росы не увенчались успехом.

Второе утро принесло с собой не только неимоверную жажду, но и мух, которые роем летали вокруг, учуяв запах трупов. «И здесь от вас покоя нет», – думал он, – хотя может, для маскировки сгодитесь».

Не отгоняя их, он стал вглядываться в прицел. А мухи ползали по его засохшей крови, пытаясь забраться в рану и лишь изредка перелетали от одного уха к другому.

«Почему же они не стреляют, может ещё снайперов вызвали? Интересно, сколько я проживу? Если бы удалось прожить ещё один день, каким бы длинным он тогда был».

Ему так хотелось вспомнить все хорошее, что было в его жизни. Насладится воспоминаниями в последний раз, но если ему оставался всего лишь один день, он не должен был тратить егона прошлое. «Нет, чем больше этих подонков я заберу на тот свет, тем спокойней будет спать тем, кто уже второй день лежит под палящим солнцем».

Дождавшись, когда солнце будет над ним, Коля начал искать себе цель, но «укропы», как сговорившись, не хотели высовываться из наспех оборудованных траншей.

«Быстро же они ночью копают», – подумал он.

Вдруг на позициях «укров» он увидел как что-то сверкнуло, затем ещё раз. Николай навёл прицел и, поглаживая курок, считал уже спокойные удары своего сердца.

«Что-то не так, почему они так не осторожны, может пьяные? Так это же гражданский человек!» – чуть не воскликнул Коля увидав серую кепку, которая так хорошо демаскировала, смотревшего в бинокль мужчину. «Вот сволочи, скорее всего, заставили местного меня искать».

Николаю о таких проделках рассказывал командир. «Укры» набирали корректировщиков за деньги или бесплатно. Если им не хотелось платить корректировщику, они искали семейного человека и, шантажируя его смертью ребёнка или просто расстрелом на месте, привлекали его к своей работе.

«Значит рядом, должен быть тот, кто в этом заинтересован»

Наведя перекрестие на полметра левее, Николай произвёл выстрел в бруствер. Увидев, как бинокль полетел в одну сторону, а кепка в другую, Николай улыбнулся, «Похоже, я шибко напугал его». Рана на голове Николая заныла и он, отвернувшись от окуляра, сжал зубы. Мысленно перед глазами стали проплывать очертания его города. Вдоль аллеи, по которой он ходил на работу, росли вечно зелёные ели. Коля никогда не гулял по ней, да и с кем ему там было гулять. Там ведь сидели шумные компании да прохаживались парочки влюблённых. Николаю всегда казалось, что появиться там одному, будет верхом неприличия. Как будто бы все, кто там сидел, сразу бы обернувшись при его появлении, укоризненно замахали своими головами. «Какая же досада! – думал он. – Вот если бы выжить, вернуться домой, я бы только и гулял там и плевать было бы мне на всех». Николай уже пролетал над аллеями своего города, когда свист снарядов, выпущенный батареей «Д30», нарушил его мечты.

Николай зажмурился, снаряды продолжали рваться, но теперь они каждый раз падали, приближались к позициям силовиков. Через пару секунд в траншеях на позициях «укров» стали рваться снаряды. Взрывов было несколько, затем ещё и ещё. Коля лежал и, не веря своим глазам, наблюдал, как взрывались ящики с боеприпасами. Вот в небо устремился огромный огненный шар, а за ним сразу же огромное черное облако – это, скорее всего, взрывались канистры с горючим. На той стороне даже не пытались отстреливаться. Артиллерия поняла по характеру взрывов, что по ним работают из «тяжёлого» и расчёты орудий уже бежали с позиций. И только зенитка, находившаяся на платформе «ГАЗ-66» отчаянно била в поле, пытаясь израсходовать все боеприпасы; вскоре и она задымилась. Её позиция была за домом и Коле не было видно, как фугасным снарядом посекло весь расчёт и лишь водитель, который до последнего ждал команды чтобы отступить, теперь барахтался на сидении, прижимая правой рукой рваные лохмотья вместо левой руки.

Через минут двадцать взрывы стали одиночными. Скорее всего, артиллеристы подстраховываясь, корректировали свои выстрелы с наблюдателем. Коля обернулся, – по траве бежали люди в камуфляже «горка», – светло-жёлтая форма с коричневыми вставками. Такую он видел только в фильмах. Она напоминала ему робу, в которой ходили сварщики на заводе.

«Может наши?!» – не веря своим глазам, повторял он снова и снова. «Это же наши!!»

Он попытался встать, но его ноги предательски подкосились. Два дня без достаточного движения давали о себе знать. Тогда он опёрся на свою боевую подругу, и, встав на одно колено, с нелепым видом опять плюхнулся на землю.

«Ну, всё, опять будут смеяться…», – опуская глаза подумал он.

Подбежавшие бойцы обнаружили Николая, смущённо улыбавшегося им. Он, будто извиняясь за свой внешний вид, опустив глаза, мысленно просил не ругать его строго. Как в детстве, когда он, стоя в дверях перед своей матерью, оттирал грязные коленки после пробежки по лужам. Он понимал всю нелепость своего положения, но Николай не понимал одного, почему стоявшие возле него бойцы ополчения, – так похожие на мальчишек из детства, не смеялись над ним, а лишь молча, смотрели на него, поочерёдно снимая свои головные уборы. И Коля заплакал. Может от смущения, а может от того, что он больше никогда не увидит, своего командира, стрелка и…