Чей-то голос нашептывал в голове, что в прошлый раз Смерть просто ошиблась дверью. Что старуха с длинными когтями шла за ней, но просто пришла не по тому адресу, и потому забрала душу Вениамина Васильевича. А сейчас, приняв форму «голого безумия», пришла именно за ней… И сейчас уж точно не промахнется!

Неожиданно Аня почувствовала, как вокруг жарко. Странно, ведь на дворе сентябрь, да и солнце светит не слишком ярко… Ветровка, кажется, сама соскользнула с плеч, падая на пожелтевшую траву. Как же жарко! Все происходящее неожиданно отошло на второй план. Женя, что-то втолковывающий Сергею и Лехе, Марина, так и сидевшая в джипе, Даша, удивленно и испуганно глядящая на нее. Почему она так на нее смотрит? Почему удивление в ее взгляде постепенно сменяется страхом? Какого черта она показывает на не пальцем, теребя Женю за рукав? Что, она вообще себе позволяет?

Злость вскипела в груди, и от этого стало еще жарче. Кто, вообще придумал, что в Сибири холодно? Здесь же ужасная жара! Ноги, кажется, готовы вспыхнуть огнем. Надо снять джинсы… Действительно, все просто, надо снять джинсы, и сразу станет прохладнее. А потом отхлестать ими Дашку, чтоб не смела больше показывать на нее пальцем, как на какую-то вокзальную девку!

Где-то в подсознании всплыла мысль, в первое мгновение показавшаяся логичной, а во второе — уже глупой. На миг она подумала, что вокруг не может быть жарко, и что идея раздеться — не самая лучшая. Что Даша правильно показывает на ее пальцем, и что Женя не зря бежит сейчас к ней. Нет, все это глупость. На улице жара, и она должна раздеться, чтобы стало хоть чуть-чуть прохладнее.

С какой стати Женя хватает ее за руки? Как он смеет? Она попыталась отвесить ему пощечину, но он ловко перехватил ее руку, и вывернул за спину. Он что-то кричал ей… Вот только что? Почему она не слышит его слов? Почему не может понять того, что он пытается ей сказать?

Потому что ты сходишь с ума!

Стоило понять это, и все встало на свои места. Аня обрела способность слышать, и чувствовать. Чувствовать ветер, запускающий пальцы под блузку, чувствовать боль в вывернутой за спину руке.

— Очнись! — закричал ей в ухо Женя. — Очнись!

— Отпусти, — насколько могла спокойно, сказала она. — Мне больно.

Давление на руку ослабло.

— Ты понимаешь меня?

— Да, прекрасно понимаю. Я в порядке.

— Как меня зовут?

— Женя.

— А тебя?

— Аня. Тебе теорему Пифагора доказать, или так видишь, что я еще в своем уме?

— Не надо, — он отпустил ее руку, но держался настороже. Оглядевшись, Аня увидела Дашу, с ужасом взирающую на нее, и даже Леха и Сергей, позабыв про недавнюю стычку, не сводили с нее настороженных взглядов.

— Ты начала раздеваться, — заговорил Сергей, и я подумал…

— Все ты правильно подумал. Вирус, или что это еще такое, все еще здесь. Я действительно едва не тронулась умом. Я не понимала, что, и зачем делаю. Но потом меня отпустило… Может быть от боли, — Аня потерла ноющее запястье. — Может быть еще от чего-то.

— Извини…

Аня лишь отмахнулась. За что тут извиняться? Быть может, именно причинив ей боль, он вернул ее обратно, выдернул из-за грани безумия, за которую она уже практически шагнула.

— Но сейчас с тобой все нормально?

Нормально? Аня не знала, как ответить на этот вопрос. С ней и тогда все было нормально. Она не чувствовала боли, страха, или чего-то еще. Наоборот, она добровольно, практически с радостью шагнула в сумасшествие.

— Кажется, да, — ответила она, наконец.

Женя потянулся к ней — возможно, хотел обнять, но не успел. Так и застыл с выражением удивления на лице, глядя куда-то поверх ее головы.

— Господи! — услышала Аня Дашин возглас, и уже поворачиваясь, краем глаза увидела, как удивление на лице Жени сменяется ужасом.

На полной скорости, подпрыгивая на кочках и ухабах, будто взбрыкнувший мустанг, прямо на джип, в котором по-прежнему сидела Марина, мчался ЗИЛ-самосвал, показавшийся Ане не машиной, а свирепым чудовищем.

Ей хотелось закрыть глаза, но веки, почему-то, отказались подчиняться приказу. И Аня смотрела. Смотрела, как грузовик несется к джипу, чтобы смять его, и находившуюся в нем Марину. Она могла бы успеть… Даже сейчас у нее был шанс — рвануться к противоположной дверце, выпрыгнуть наружу, откатиться в сторону, и молиться. Молиться о том, чтобы отброшенный ударом джип не зацепил ее, чтобы грузовик не изменил траекторию. Чтобы произошло чудо!

Но Марина лишь сидела в машине, никак не реагируя на происходящее. Кажется, она даже не понимала, что спустя мгновение умрет.

Но вместо того, чтобы смести джип со своего пути, «ЗИЛ», словно налетев на невидимую преграду, взвился в воздух, и, сделав обратное сальто, грохнулся на землю вверх колесами, продолжая бешено ими вращать.

Позади нее, охнув, и закатив глаза, начал заваливаться на спину Женя. Аня подхватила его рефлекторно, все еще не опомнившись от увиденного секунду назад. Подхватила, но, не сумев удержать, лишь смягчила его падение. Леха оказался рядом почти мгновенно, и успел подхватить женину голову, чтобы мягко уложить ее на траву.

Сергей был уже возле джипа — распахнув дверцу, и забравшись туда по пояс, он что-то говорил Марине. Даша бежала к грузовику, еще на ходу пытаясь заглянуть в кабину. Кажется, в этой ситуации она оказалась единственным человеком, сохранившим способность мыслить логично. Марина была вне опасности, Жене, может быть и требовалась помощь, но какая, и была ли возможность ее оказать, выяснят они с Лехой. А вот каково пришлось водителю грузовика, и в каком он сейчас был состоянии — вот это был актуальный вопрос.

Но Аню сейчас больше волновал не он, а лежащий перед ней без сознания Женя. Она легонько потрясла его за плечо, позвала по имени. Безрезультатно. Леха приложил руку к его шее, чуть выше ключицы, и удовлетворенно кивнул.

— Пульс есть. Он без сознания.

С какой, интересно, стати? Особо впечатлительным Женя никогда не был, и не смотря на то, что у нее самой подкосились ноги, когда она представила, как «ЗИЛ» перемалывает в щепки джип с находящейся в нем Мариной — если уж даже она совладала с собой, то и с Женей ничего произойти было не должно.

— Ребята! — закричала Даша, стоявшая возле кабины «ЗИЛа». — Сюда! Помогите!

Аня оглянулась. Сергей что-то втолковывал Марине, уже полностью забравшись в машину и держа ее за плечи. От них обоих толку не было.

— Иди, — кивнула она Лехе. — Я попытаюсь привести его в чувство.

Он кивнул, и вскочил на ноги. Действительно, вдвоем них не больше толку, чем от нее одной. Аня погладила Женю по голове, и легонько шлепнула его по щеке.

— Очнись!

Дрогнули его ресницы, и только-то.

— Женя, очнись! — вспомнив о самом действенно способе приведения в чувство пьяного, Аня решила что и на потерявшего сознание оно должно подействовать, и принялась растирать ему уши ладонями.

Женя пошевелился, негромко застонал, а затем открыл глаза, заставив Аню отпрянуть. Это были не его глаза. Чужие, полные зла и боли. Аня отшатнулась, рефлекторно пытаясь вскочить на ноги, но тут же почувствовала что не может пошевелиться. Что-то держало ее! Какая-то сила сдавила грудь, не давая дышать, и не давая сдвинуться с места. Она попыталась закричать, но не смогла сделать даже этого — будто бы что-то застряло в горле, мешая ей говорить.

А потом пришла боль. Боль, зародившаяся где-то в животе, и расползавшаяся по всему телу. Как будто все ее внутренности пришли в движение, как будто кишки оплетали желудок, подбираясь к сердцу.

Аня застонала, безвольно обмякла, но не смогла даже упасть — удерживавшая ее сила держала ее на весу. А глаза Жени — нет, того, другого, что скрывался в нем все эти годы, продолжали буравить ее взглядом.

— Женя… — прошептала она, чувствуя, что боль разрывает ее. Сейчас она готова была умереть — все, что угодно, лишь бы больше не чувствовать чьего-то присутствия у себя внутри. И вдруг то, что удерживало ее, исчезло, позволяя Ане безвольным кулем упасть на спину. Над ее головой по темно-голубому небу плыли редкие облака, одно из которых сейчас как раз наползало на солнце.