— А материал по второй статье — о наркотиках в районе — позавчера принёс мальчик в форме. Прямо в редакцию. Добротно написанная, с доказательствами, статья, мы её поставили в следующий номер — вчерашний. Подозреваю, что её принес кто-то из твоих друзей. Из клуба "Хорт".

— Мам?! — изумлённо привстал Данила. Светлана Александровна покачала головой:

— Уж не знаю, за кого ты меня держишь… У отца на "Хорт" целое досье. Точнее "книга добрых отзывов". Вот ты, например, знаешь, какой хакер "зарезал" осенью 1999 года интернетовский сайт бандитского сообщества "Чечен-пресс", поместив на его место лицо русского солдата с картины "Прощанье славянки" с подписью: "Россия за нами, Господь над нами, козлы под вами!"? Нет — Светлана Александровна выудила из сумочки электронную записную книжку, поколдовав над ней прочла: В хакерских кругах имеет "ник" Политрук. Занимается взломом, перелицовкой и уничтожением сайтов НАТО, — Светлана Александровна значительно подняла палец, — и антирусских организаций. Официальная информация исчерпана. По точным данным, полученным от самого Политрука: урядник С.П.Ю.К.И.Ф. "Хорт", Пелишенко Виктор 16 лет, проживает… ну и так далее.

— Так, — медленно начал Данила, — теперь я задам детский вопрос. Мамуля, мне можно играть с этими мальчиками? Или они научат меня плохому?

— Ты, кажется, уже решил, — заметила Светлана Александровна. Сын кивнул:

— Решил, ма. Но ведь и ты уже решила. А ехала ты сюда подальше от скандалов, тревог и прочего. Но ведь не подхватываешься, не несёшься с нами в охапке в другое место? Почему я должен по-другому?

— Я приехала к себе домой, — ответила Светлана Александровна. — Да, я хотела тихого места. Да, я снова боюсь за вас и за себя. Но… это мой город. И моя газета.

— И мой клуб, — подытожил Данила.

36.

ГЛАВА 9.

Похоже, бал ухитрился собрать всю молодёжь в возрасте Данилы и старше. Он слегка удивился — неужели все собираются танцевать классические танцы, а если нет, то как танцевать современные в наряде, например… человека-душа? (Именно в таком экстравагантном костюме шагала недалеко от мальчишки девица его лет — серебристый "дождь" над её головой шуршал и блестел.) Поразмыслив, Данила решил, что собираются сюда скорей не столько ради танцев, сколько отметить конец года. Тут не только душем можно от радости нарядиться на радостях.

Вход в школу был устроен со стороны заднего крыла, с которого школа и начиналась в незапамятные времена. Крыло было сделано из ракушечника — здоровенных вывернутых глыбин, чей светлый окрас несколько сглаживал впечатление от полуторавековой громоздкости. На стене крепились таблички: традиционная, сообщавшая, что в период войны здесь находился(с перерывом на оккупацию) госпиталь, а рядом с ней — ещё одна, извещавшая, что здание построено как "первая в уезде гимназия иждивением Его Светлости графа Сергея Николаевича Кауффа и купца первой гильдии Анатолия Михайловича Скребкова в 1870 году". Данила даже присвистнул — почтенное было здание, недаром его не стали сносить, а просто достроили…

Стену здания тут и там пятнали странные лунки — словно маленькие воронки. И Даниле пришлось сделать над собой усилие, чтобы понять — это следы от пуль, которыми стреляли тут шесть десятков лет назад. Видно, не все итальянцы сбежали без боя…

Весь нижний этаж школы переливался огнями и гудел. Народ шел отовсюду, около здания стояло несколько машин, куча мотоциклов, мопедов, скутеров и великов. В здании гремел акробатический рок-н-рол. Весело посвистывая и придерживая палаш у пояса, Данила шагнул в широко, гостеприимно распахнутые ворота…

… и сбил шаг.

Слева от входа, между двумя молодыми топольками, стоял памятник, какие есть почти во всех школьных дворах. И все-таки он отличался от тех. Прямоугольная каменная плита из серого гранита примерно в рост человека, из которого выступало склоненное женское лицо — скорбное и красивое. Ниже — две бережно сведённые ладони. Они то ли протягивали тем, кто подходил к памятнику, то ли подносили к лицу женщины обломанную дубовую ветвь. У основания плиты шла надпись:

Не бывать тебе в живых,

Со снега не вставать.

Двадцать восемь штыковых,

Огнестрельных пять…

Скорбную обновушку

Другу сшила я

Любит, любит кровушку

Русская земля.

Всем ученикам школы Горенска-Колодезного, погибшим во всех войнах России

СКОРБЯЩАЯ РОДИНА

Данила заметил: проходя мимо памятника, даже самые развесёлые сбавляли шаг и глушили голоса. А дальше, окружая памятник, и топольки, стояли белые плиты с золотыми строчками имён, отчеств, фамилий и дат рождения и смерти. Взгляд Данилы заскользил по ним, выхватывая отдельные цифры…

1855–1877… 1876–1900.. 1899–1916… 1902–1919… 1909–1936… 1928–1942… 1928–1952… 1936–1968… 1950–1977… 1965–1985… 1969–1992… 1975–1995..

На плитах было пустое место. Было.

37.

…Около входа в школу стояли двое "хортовцев" — во всей своей вызывающей зависть красе. Шлемы с наглазниками закрывали лица почти полностью. Сдвинув короткие копья с гранеными наконечниками, они допрашивали входящих с комичной серьёзностью: "Кто таков будешь и куда путь держишь?" Как раз перед Данилой вошел Рэмбо, над которым стражники прикалывались минуту, не меньше. Данила вновь испытал настоящую зависть. Его костюм был маскарадом, а эти… смотреть — только расстраиваться. Но когда его спросили, Данила ответил учтиво:

— Князь Даниил Серёгин, офицер лейб-гвардии егерского, следую на бал.

— Проходи потомок, — охотно сказал воин. Сзади уже напирали двое спецназовцев и одна вампиресса.

В холле, освещённым лампами дневного света, народу было больше, чем микробов в поцелуе. Музыка гремела подальше — скорей всего, из спортзала. Данила приосанился, перебросил кивер на локоть правой руки и, положив ладонь на эфес палаша, зашагал в гущу народа, стараясь отчётливо постукивать каблуками. Он искал взглядом Олега, Джека или на худой конец Сашко — увидел сразу и Олега и Джека. Они стояли ещё с каким-то парнем атлетического телосложения и очень высокого роста, одетым как Робин Гуд. Олег был в чём-то скафандроподобном, Джек — в офицерской форме начала ХХ века. Они тоже заметили Данилу и пошли навстречу.

— Молодец, что пришёл, — оживлённо сказал Олег, хлопая Данилу по плечу. — Олег, это Данила, сын нового редактора, — кивнул он атлету. — Данила, это Олег Строев, мой тёзка.

Тёзка резко пожал ладонь Данилы, дружелюбно улыбнулся.

— А где Сашко? — поинтересовался Данила деловито

— К Мишкиному папаше пошёл, — пояснил Джек, — фитиль вставлять. Этот алкаш сегодня Мишку ремнём так отлупил, что тот встать не сразу смог.

— За что? — нахмурился Данила.

— А просто так, — зло ответил Олег, — подвернулся. Ну, Сашко его в чувство приведёт… ненавижу алкашей. И даже просто пьющих.

— Выпивают-то почти все… — неуверенно возразил Данила.

— Ты ещё скажи, что это русская традиция, — кивнул Олег. — Знаем. Что ни фильм — русские вёдрами бухают и твердят: "Т-традиция…" А по мне, так алкоголь и курево — это для дураков и рабов. Любое и в любых количествах.

У входа в зал стояли два неизменных римских легионера — Данила почти шарахнулся от них, вызвав недоумённый взгляд Олега. Пояснил:

— Такая фишка: каждый раз вижу на всяких там балах и праздниках легионеров. Жуть… У входа в школу ваши стоят?

— Наши, — подтвердил Олег. Джек и второй Олег успели уже испариться с двумя девчонками. — Только не спрашивай, почему мы на бал доспехи не надели.