Борзеевич захихикал, но Дьявол его пристыдил.

-- Между прочим, неплохая мысль. Я бы тоже так поступил. И посмотрел бы, сколько времени ему нужно нарастить новую голову. Иди, Маня, иди! Живой воды ты чуть ли не ведро выпила, так что сила богатырская должна была прибавиться.

Борзеевич посмотрел на Дьявола с осуждением, но Маньку останавливать не стал. Если то была игра, то они были и игроками, и компонентом игры. Быть зажаренными и съеденными означало только одно: кто бы там не пришел после, их в живых уже не будет.

В самой верхней части обвала, преимущественно сбоку, оставался небольшой узкий проход. Она проскользнула по нему и увидела широкий вход, образованный нависшей гранитной массивной скалой в два метра шириной. Дракон в него пройти не мог, но три его головы на длинных узких шеях, как змеи, извивались в "прихожей" пещеры. Дальше плита была рассечена в нескольких местах и уходила вверх, образуя свод. Вот здесь-то и обрушил Дьявол камень крупными глыбами и щебнем, защитив большую залу. Помещение чуть поменьше, где вышедшие из саркофагов люди устроили кузницу, от прохода было недалеко, но вход в него был уже, чем вход в пещеру. Дракон пытался заглянуть и туда, засовывая внутрь то одну голову, то другую попеременно, выпуская огонь.

Манька вспомнила, как человек, с почти таким же мечом, как у нее, рубил головы девятиголовому дракону.

Казалось, он его совсем не боялся -- носился вокруг дракона, как метеор. Дракон едва поспевал развернуть свою тушу, когда человек оказывался на другой его стороне. Ему требовалось больше времени, чем человеку вскочить на него, перепрыгнув. Но сзади он здорово работал хвостом, размахивая им и волоча по земле, сминая на своем пути все, как лопатой бульдозера. Только такой лопатой, каких не бывает. Этой лопатой он сотрясал горы не хуже Дьявола, который сотрясал их скрещиванием пальцев. Тот человек высоко взлетал и кувыркался в воздухе, опускаясь на спину дракона и вырубая дыры под лопатками, где у него должны были быть легкие, выпуская огниво. После этого дракон достаточно долго не мог набрать столько воздуха, чтобы выдохнуть его с силой -- струйки едкого огня вылетали из пасти жиденькие, стекая по челюсти и разъедая его самого. В это время человек спокойно обрезал ему все головы, возвращался на спину и прорубал достаточно широкие щели снова, дожидаясь, пока новые головы отрастут. После этого он снова обрубал ему все головы, уворачиваясь от ударов хвоста, которым тот протыкал себя, как скорпион. После первой отрубленной головы дракон стал десятой версией, после второй одиннадцатой, после третьей двенадцатой. В это время два других человека преспокойно разгадывали ключ...

Понятно, что главное успеть взобраться на спину дракона, подрезать ему крылья и сухожилья ног, чтобы тот не вертелся... ну, еще вырубить дыры над легкими... Так кувыркаться она не умела, кроме того, мысль выйти из пещеры и попробовать применить на практике увиденное во сне была попросту невыполнимой. Дракон своей тушей закрыл выход, а три головы, чудом влезшие в пещеру, поливали огнем так, что плавился гранит. Биться с головой даже не стоило пытаться. Подойти к Дракону безопасно можно было лишь с боку. Шеи у дракона были длинными и гибкими, но не на столько, чтобы загнуться в одном месте в обратную сторону. Мешали сильные стальные мышцы, хотя, шеи у него, как у червяка, были кольчатые, и могли вдруг стать короче и толще, каждое кольцо имело шипы, которыми он стрелял не хуже, чем они с Борзеевичем стрелами, под углом вперед. От стрел она легко уворачивалась, гномы научили. А если выткались, то неглубоко. Съеденное ею железо надежно защищало жизненно важные органы, как щит, а яд, который в них был, нейтрализовала выпитая ею живая вода. Но, пожалуй, она могла бы двумя или четырьмя ударами перерубить шею, если бы смогла добраться до места, где дракон был защищен менее всего -- у самого входа и в помещении кузни, тоже у входа.

Эх, его бы к стальной промышленности пристроить, цены бы ему не было! -- пожалела Манька.

Перво-наперво, она тоже пальнула огнем, угодив Горынычу в глаз, пожгла все три головы, которые плевали огнем в ответ. Дракон взревел всеми двенадцатью головами и отступил от пещеры. Воспользовавшись паузой, Манька скользнула в нишу. И услышала, как с новой яростью он обрушился на вход, сотрясая вершину горы. Дракон, видимо, уже отрастил глаза и полечил головы, сунув внутрь еще три. Заглянув в нишу и заметив ее, он несомненно обрадовался, выпустив огонь. Поработав как следует, дракон освободил проход в кузню, сунул голову, пытаясь развернуть шею в ее сторону.

Манька прижалась к стене, в три приема отрубив первую голову. Это оказалось не так сложно. Меч резал дракона так же легко, как ступени в камне. Она повеселела, в надежде, что дракон образумится.

Но тот решительно настроился потерять все двенадцать голов. Вторая голова протолкнула внутрь отрубленную голову, освободив проход, и полегла рядом...

Скоро все двенадцать голов лежали неподалеку. Наступила передышка, дракон утихомирился. Манька засекла время. Ровно через час еще двенадцать голов полегли рядом. Манька оглянулась и сразу поняла: еще двенадцать голов, и ей из кузни не выйти. Она перелезла через головы, закрывающие вход, выпустила огненную струю из посоха, выжигая в туше дыру. Еще двенадцать голов, почихав на нее, остались в пещере, укрепив насыпь. Ей начинало нравиться издеваться над Горынычем -- она высунула голову из пещеры на свежий воздух и увидела, что чудище слепо топчется на задних лапах, а на шеях отрастают новые бутоны. Она снова направила на тушу посох.

-- Ты почто скотину палишь? -- заругался Дьявол, появляясь в проходе. -- Я не приказывал! Иди-ка, ложись спать, все равно к завтрашнему утру нарастут. Вот будем утром выбираться отсюда, тогда и погонишь ее...

-- Не так страшна зверюга, как намалевали! -- радостно поделилась Манька впечатлением, удивляясь драконьей глупости. -- А почему он за нами, а не за ключами побежал? Мозгов нет?

-- Мозги у него несколько иначе устроены. Он думает, что думает, когда думают другие. Но думалка дракона работает быстрее любой другой думалки. Он умеет помнить все, что касается его самого, но не то, что делает и как делает, и все время принимает мысли вампиров о себе, как подтверждение своего бытия. Поэтому сладкая парочка не могут существовать один без другого. Был бы здесь вампир, он бы не позволил ему подставлять свои головы. Даже глаза обезглавленного вампира могут подсказать, как ему поступить. Так что, если рядом будут и тот и другой, сначала убей вампира и предай земле... В перспективе, я подумываю усложнить игру -- на двенадцать версий, до двадцать четвертой!

Манька покрутила пальцем у виска.

-- Иди ты! Мы умираем, а тебе весело?! -- возмущенно отозвалась она. -- Ну и кто ты после этого?

-- Думаешь, я не могу посмотреть на себя как выдающийся Бил-и-Бей? Не-е-ет, я думаю, что у меня все гораздо круче! Дракон не должен знать, где спрятан ключ, потому что ключ -- это и есть дракон. Если дракон и ключ окажутся в одном месте, он вернет дракона в то место, где он изначально должен находиться -- в город. Но в настоящий. Точно так же, как дракон возвращал обратно лампу. Он мог бы взять только печать -- пергамент, зарытый вампирами на площади, и тогда подчинил бы себе всех и мог бы выбирать любую жертву. Но города он не видел, поэтому не смог. У него было лишь несколько дней, пока мы до города добирались. Хотя... такой ужас, который ставил на колени и вампира, и человека, уже бывал, и земля становилась пустыней, усыпанная костями. Это происходило, когда город открыли, а пергамент достать не успевали. Счастье, что вы дешево отделались. Что-то я мягкотелым становлюсь... Но пергамент не вечен, рано или поздно он приходил в негодность, открывая ключ.

-- Поэтому мы не торопились? -- ужаснулась Манька. -- Ты хотел, чтобы они достали пергамент?!

-- Ну... -- Дьявол почесал в задумчивости нос. -- Чтобы дракон понял, что надо искать пергамент, вампиры или ты должны были знать о нем, и о городах. Ты о ключах не знала, и о городах тоже. Следовательно, вампиры от тебя сведения получить не могли. И дракон не мог. Из чего я сделал заключение, что у вампиров память короче, чем следовало бы. Проверил просто, нет ли среди них таких же древних, как я и дракон. Теперь и ты знаешь, что таких вампиров, как я, среди вампиров нет. Ты иди, спи, а я, пожалуй, повою на луну вместе с оборотнями... Потороплю их...