Я врываюсь в палату на хвосте с Сантой, который хохочет, заходя внутрь:

— Хо, хо, хо, счастливого Рождества!

Кейт наклоняет голову набок.

— Ты это серьёзно, Колтер? — спрашивает она. — Санта? Ты намеренно пытаешься повторно меня травмировать?

— Я и забыл об этом, — спохватываюсь я. — Это всё от волнения.

— Забыл о чём? — интересуется Либби. — У вас «сантафобия»?

— Не совсем, — говорит Кейт.

— Давайте побеседуем о чём-нибудь другом, — прочищает горло сенатор.

— Нам нужен священник, а не Санта, — отрезает Кейт. — Не в обиду тебе, Санта. И, Элла, даже не предлагай оленя, чтобы тот нёс кольца.

— Точно! — вскрикивает Элла, широко распахнув глаза. — Чёрт. Как мне в голову не пришла эта идея!

— Я получил сан, — вступает Санта.

— От церкви Северного Полюса? — смеётся Кейт.

— Почти, — отвечает тот. — В интернете.

— Ладно? — сомневается Кейт. — Боюсь, мы немного ограничены здесь в выборе. Санта или ничего. Без обид, Санта.

— Просто Гэри.

Кейт хихикает:

— Хорошо. Нет, не хорошо. Прекрасно.

— А кольца? — интересуется Либби.

Бейли прыскает со смеху:

— Когда мы ушли, Брайан сказал Джо, что после произошедшего с девушкой с игры ему лучше следовать за обезьянкой до конца дня и забрать кольца из её дерьма.

Кейт стонет:

— Даже не знаю, захотим ли мы носить какашечные кольца.

Схватив пластиковую соломинку из чашки на подносе Кейт и упаковку от неё, я скручиваю их в кольца.

— Это должно подойти.

Кейт широко улыбается.

— Должно, — соглашается она. — Так мы сделаем это до того, как Анна проснётся?

— Хочешь, я подержу малышку? — спрашивает Роуз.

— Нет, — отвечает Кейт, беря меня за руку, тогда как Анна довольно сопит на её груди. — Думаю, всё хорошо, оставим так.

— У вас двоих есть клятвы, которые вы хотите прочитать? — интересуется Санта.

— Кажется, они потерялись, — говорю ему я. — Но у меня есть что сказать. Кэтрин Харисон, я до безумия тебя люблю.

Кэтрин смеётся.

— Я рада, что ты научился сдерживать себя.

— Я до безумия люблю тебя. Больше всего на свете. И эта любовь умножилась сегодня. Не могу дождаться, чтобы провести остаток своей жизни с нашей семьёй, — я скольжу соломенным кольцом по её пальцу.

— Кэтрин? — даёт ей слово Санта.

— Я тоже до безумия люблю тебя, Колтер Стерлинг. Я и понятия не имела, когда была в средней школе, что проведу остаток своей жизни с тобой. И что ты станешь отцом моего ребёнка.

— У тебя, вероятнее всего, случился бы инсульт, — посмеиваюсь я, когда она надевает соломенное кольцо на мой палец.

— Наверное, да, — отвечает она. — Меня тогда хорошенько заклинило бы.

— А я был таким деби… идиотом.

— Люблю тебя больше всего на свете. И я люблю эту малышку. Не могу дождаться, чтобы провести остаток жизни с тобой.

Санта откашливается:

— Властью данной мне церковью Северного Полюса я объявляю вас мужем и женой. Жених, можете поцеловать невесту.

Я наклоняюсь над больничной койкой, чтобы поцеловать Кейт. Это мягкий и нежный поцелуй, в котором больше смысла, чем когда-либо. Я шепчу ей на ушко:

— Я чертовски люблю тебя, Принцесса.

Анна издаёт слабый всхлип, когда слышатся смешки и хлопки позади нас, а Кейт смотрит на меня с ухмылкой.

— Как и я тебя, Мерзавец.

ЭПИЛОГ.

Следующим Рождеством.

КЕЙТ.

— Счастливого долбаного Рождества, Принцесса, — шепчет Колтер мне на ушко, наблюдая за малышкой, которая в гостиной ползает на суперскорости по полу из твёрдой древесины.

Сегодня Анне один годик. Начав ползать две недели назад, она теперь как профессиональный ползун. И она готова делать это вечно.

— Это будет чертовски весёлый сочельник, — шепчу я в ответ перед тем, как Анна подползает к нам. — С годовщиной.

Схватив Колтера за штанину, наша маленькая доченька поднимается вверх, пока полностью не встаёт на ноги.

— Эй, малышка, — произношу я сладко-приторным голосочком, какой слышала раньше от других людей и клялась никогда не использовать со своим ребёнком. — Кто тут ползает как рок-звезда?

Я наклоняюсь, чтобы поднять её на руки, когда Колтер бросает на меня взгляд:

— Думаешь, рок-звёзды на самом деле ползают? Кажется, это плохая метафора.

— Давай игнорировать твоего папочку, — предлагаю я Анне, вращая её в своих руках. Она истерически хихикает, как и делает всегда, когда мы имитируем с ней самолётик по комнате. — У твоего папочки просто нет хорошего воображения.

— Оу, у меня точно высокий балл за воображение, — говорит Колтер, искоса глядя на меня, пока я смотрю через плечо.

Я встаю и ухожу с Анной на руках, и выражение его лицо заставляет меня смеяться, что в свою очередь усиливает и её хихиканье.

— Гааааа… пааааа … — булькает она.

— Она что, сказала «папа»? — спрашивает Колтер, и его лицо сияет. — Ты попыталась сказать «папа», доченька? Скажи снова: па-па.

Но она лишь смотрит на нас как на идиотов, пока мы несколько раз медленно повторяем слово «папа».

— Возможно, нам показалось, — сомневаюсь я.

— Не-а, — заявляет Колтер. — Я слышал это. Там было «папа».

— Ага, как бы не так. Её первым словом станет «мама». Да, Анна? Ма-ма.

— Ты просто ревнуешь. Её первым словом было стопроцентно «папа».

— Если «папой» ты называешь случайное бульканье, я согласна, — дразню я.

— Ревнуешь.

— Никогда, — я целую Колтера в щёку. — Нам уже стоит искупать эту малышку и уложить в постель?

— Да. У неё был длинный день, а мне нужно побыть с тобой наедине, — сообщает он.

Сегодня была первая вечеринка Анны в честь её дня рождения, и мы провели день с нашими друзьями и семьёй здесь, в домике у озера в Нью-Гемпшире. Конечно, это теперь наш дом.

На следующий день после выписки из больницы мой отец сказал нам, что хотел бы, чтобы у нас был собственный домик у озера. «Он всегда был твоим местом», — сказал папа. Он собирался перенести свою постоянную резиденцию в Вашингтон, округ Колумбия. Поэтому мы перебрались в Уиннипесоки, в место, где все мои воспоминания были связаны с мамой, мной и с тем, как я влюбилась в Колтера. Я продавала свою живопись в местной галерее Либби, а Колтер продолжал управлять своим бизнесом. И теперь мы будем наблюдать за взрослением нашей дорогой Анны здесь.

Наша маленькая девочка счастливо играет в ванне со своими игрушками, а Колтер обнимает меня, пока мы присматриваем за ней. Игра с резиновыми уточками и пластмассовыми лодочками в ванной не совсем то, что я хотела запечатлеть в нашу годовщину, но другого выбора нет.

Это, конечно, не суперромантическое путешествие на Бали или сумасшедший секс где-нибудь в номере отеля. Сейчас это Колтер, я и Анна. Наша семья. Это роскошнее и богаче, чем я когда-либо могла представить.

— Один год, — бормочет Колтер рядом со мной. — Ты можешь поверить в это? Прошёл уже год. Время летит так быстро.

— Всё поменялось с того момента, когда мы впервые встретились.

— Теперь мы семья, — говорю я. — У меня такое чувство, что время будет лететь ещё быстрее, — я перевожу на него взгляд.

Колтер вздыхает.

— Знаю, — отвечает он. — Уверена, что мы не можем удержать её в этом возрасте навсегда?

— Ох, разве ты не наслаждаешься подъёмом в два часа ночи и тем, как прорезаются её чудесные зубки? — дразню я.

— Что это? — спрашивает он. — Я слишком устал, чтобы понимать, о чём ты говоришь.

— Это всё сон.

— Счастливый сон, — повторяет он. — Закончишь тут без меня?

— Конечно, — смотрю ему в след, гадая, что он задумал, но я слишком отвлечена плещущейся и хихикающей Анной, чтобы задаваться этим вопросом слишком долго.

Вместо этого я купаю её, а затем укачиваю в детской кроватке. И прежде чем успеваю прочитать одну из её детских книг, она отключается словно свет.