Я наблюдаю за тем, как она спит, обдумывая, насколько всё поменялось за этот год: не только с Анной, растущей не по дням, а по часам, или с нашими с Колтером отношениями, которые только окрепли, а со всем.

Это было нелегко, но я всё ещё продолжала налаживать контакт со своим отцом. Он постоянно находится в Вашингтоне, на самом деле не желая отказываться от политики, но при этом папа общается с Анной так, как никогда не общался со мной.

Это обидно, но такова жизнь. Ты не можешь изменить прошлое, но единственное, что можешь, — это продолжить работать в будущем над ошибками, которые хочешь исправить. Поэтому мой отец и я трудимся над этим.

Элла тоже была в этом плане очень активной. Несмотря на её протесты в стиле «никогда не позволяйте ребёнку называть меня бабушкой, я недостаточно стара, чтобы быть бабушкой!», она абсолютно очарована Анной. Её телесериал пользуется успехом, и поэтому она постоянно приезжает из Нью-Йорка. Элла и мой отец теперь просто старые друзья, хотя они и клянутся, что между ними ничего нет. По крайней мере, в это Рождество мы не застали их за игрой в Санту и озорного эльфа снова.

Пока.

Либби и Бейли узаконили отношения, и Либби беременна. Они взбудоражены и до смешного счастливы.

В качестве наказания за одну особу, которую Джо привёл на церемонию, он проходил за обезьянкой весь день после свадьбы, пока двенадцать часов спустя зверёк не покакал кольцами. Мы всё же решили купить новые обручальные кольца. Не носить же те из трубочки и обёртки.

Фотографии со свадьбы — первые, а не те, что были сделаны в больнице — облетели весь интернет под заголовком «СВАДЕБНАЯ КАТАСТРОФА!», но Колтер и я были слишком заняты нашей дочкой, чтобы волноваться по этому поводу. Забавно наблюдать, как наши приоритеты мгновенно изменились в день рождения Анны.

Колтер подходит сзади и молча стоит, наблюдая за ней. Он обвивает руками мою талию и прижимает меня к себе.

— Ты выглядишь слишком задумчивой, — говорит он. — А она выглядит такой умиротворённой.

— Это точно, — отвечаю я. — Я не могу насмотреться на то, как она спит.

— Я тоже, — соглашается он мягко. Мы стоим там ещё минуту, когда он шепчет: — А теперь пошли отсюда.

Я сдерживаю хихиканье, пока он тянет меня из детской, затем останавливается в коридоре и, наклонившись, закидывает меня на плечо.

— Что ты делаешь?

— Это наша годовщина, — заявляет он, шлёпая меня по попе. — И я забираю тебя в нашу постель, где смогу осквернить тебя.

— Думаю, ты уже осквернил меня, — смеюсь я.

— Тогда я хочу развратить тебя.

— Это одно и то же.

Он шлёпает меня сильнее, и я хихикаю, толкая его в спину.

— Опусти меня, — приказываю я. — Ты не можешь шлёпать меня только потому, что твоё владение английским языком отстой.

Он ставит меня перед собой и прижимает к своей твёрдости.

— О, правда? — спрашивает он. — И когда же мне будет позволено тебя шлёпать, ммм?

— На наш юбилей.

— Это то, на что я надеялся, — отвечает он, разворачивая меня.

Его руки оказываются на кнопке моих штанов, которые он стягивает вниз одним быстрым движением.

И тут я вижу спальню, украшенную свечами, лепестками роз, разбросанными на кровати и полу. На середине кровати лежат сексуальные игрушки и бельё. И предмет прямоугольной формы в подарочной обёртке, нечто в рамке.

— Это произведение искусства? — спрашиваю я, когда Колтер стягивает мои трусики к ногам. — Первая годовщина должна быть «бумажной» (прим.: имеется в виду в США). И я думала, что мы договорились не открывать все подарки до Рождества.

Я умалчиваю о подарке на годовщину, о котором я ему ещё не сказала.

— Это на самом деле произведение искусства, — он скользит руками по моей голой попке, прежде чем стянуть мою футболку через голову. — Бумага казалась слишком скучной.

— Пожалуйста, скажи, что это не картина с изображением твоего члена или что-то в этом роде, — я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него.

— Говорит девушка, рисовавшая эскизы моего члена и выставлявшая меня на художественной выставке под названием «Мерзавец», — он обрушивает свой рот на мой, и моё тело оживает, стоит Колтеру коснуться его, скользя пальцами по спине до лифчика, который он ловко расстёгивает.

— На выставке не было никаких мерзавцев, — смеюсь я. — Пока ты не появился.

Колтер шлёпает меня по голой попе:

— Так остроумно.

— Так ты мне позволишь увидеть его? — интересуюсь я.

— Я точно собираюсь позволить тебе увидеть это, — он расстёгивает свои штаны.

— И это тоже, — добавляю я.

— Открывай.

Рву бумагу, будто я ребёнок в Рождественское утро, и смотрю на фото.

— О боже.

Колтер усмехается мне, полностью обнажённый. Его одежда лежит на полу.

— Это наша первая фотография.

Это именно то фото. Одна из тех фотографий Колтера и меня, с которой начались все проблемы. Колтер и я стоим на заднем дворе отцовского дома в Вашингтоне, округ Колумбия.

Тыча пальцами в лицо друг друга.

Эта фотография гуляла по всему интернету.

— Я получил копию оригинала от репортёра, который её заснял, — поясняет Колтер. — Сказал ему, что это будет сувениром.

— Не могу поверить, — смеюсь я.

То, как поступил Колтер, забавно. Он такой внимательный. Я бы никогда не подумала, что это первая наша фотография.

— Знаю, — отвечает он. — Я такой романтик.

Я оборачиваюсь, и моё тело тут же прижимается к Колтеру. Трепет устремляется через меня от ощущения его кожи на моей. Его губы на моих, а руки путешествуют по всему моему телу, посылая электричество по мне.

— Тот ещё романтик, — бормочу я, когда он толкает меня к кровати.

Когда Колтер скользит ладонью по моей груди и вниз по животу, я выгибаю спину, призывая его заполнить меня. Его рот в мгновение ока оказывается между моих ног, и руками он притягивает меня к своему лицу. Его язык движется медленно, неторопливо, будто у него есть время всего мира, будто мы не родители ребёнка, у которого режутся зубки.

Я закрываю глаза, забывая абсолютно всё, когда ощущения овладевают мной. Колтер отстраняется, стоит мне приблизиться к грани.

— Ты не кончишь так легко, — говорит он с ухмылкой, заменяя свой язык вибратором в форме члена.

Он медленно трахает меня, не включая его, и прижимает конец дилдо к самому чувствительному местечку внутри меня, вырывая из меня стон.

Я тянусь к нему. Большим пальцем слегка ласкаю головку его члена с предсеменем, затем глажу его от основания до конца. Веки Колтера тяжелеют, и незадолго до этого его член начинает пульсировать в моей руке.

— Скажи мне кончить, — шепчу я уже почти на грани.

— Ты близко? — спрашивает Колтер.

Его голос хриплый, а слова смешиваются с прерывистым дыханием, когда я держу его в своей руке. Мои глаза сфокусированы на его члене, и я хочу, чтобы он оказался в моём рте.

— Я хочу кончить с тобой, пока ты у меня во рту, — прошу я. — Хочу, чтобы ты кончил в мой рот и чтобы я могла попробовать тебя.

Колтер громко стонет.

— Ты не отделаешься так быстро, Принцесса, — говорит он, отпуская вибратор и отводя в сторону мою руку от своего члена. — Ты кончишь с вибратором в своей киске и моим членом в своей тугой попке.

Его слова заставляют меня течь, и моя щёлка машинально сжимается вокруг вибратора, когда я смотрю, как он раскатывает презерватив по своей длине. Он одаривает меня понимающим взглядом.

— Тебе это нравится? — интересуется он. — Ты хочешь меня всего для себя?

— Я хочу всего тебя для себя.

— Не касайся этого вибратора, — командует он. — Касайся своей груди.

Я делаю то, что он говорит мне, и ласкаю свою грудь руками, щипая пальцами соски так, как это делает Колтер, когда касается меня, — стон срывается с моих губ.

— Теперь я хочу, чтобя твои ноги были в воздухе.

Он говорит это строгим, требовательным голосом, и я чувствую покалывание между ног от мысли о том, что он собирается сделать. Открываясь для него, я ввожу вибратор в себя, моя ладонь задевает клитор.