Грин улыбнулся.

— Раз уж вы настаиваете… Ладно. По-моему, эти двое — те, за кого они себя выдают. Бог и Сатана.

— Это вы нарочно так говорите, чтоб меня расстроить! — закричал О'Бирал. — Убирайтесь отсюда!

— Как угодно. Но, как справедливо заметил мой босс, эта история заставит прессу забыть о ваших шашнях с мисс Карпуччи. Преподобный сменил гнев на задумчивость.

— Вы в самом деле так думаете?

— Сто процентов. Кому будет интересен иск об установлении отцовства, когда разворачивается такой потрясающий сюжет? ФБР идет по следам двух таинственных стариков, именующих себя Богом и Дьяволом! Преступники обладают способностью растворяться в воздухе и перемещаться быстрее реактивного самолета.

— Черт, верно. Надо пойти рассказать жене…

— Валяйте.

Радостная улыбка сползла с лица проповедника.

— Молитесь ли вы Господу, мистер Грин?

— Нет, сэр.

— Но вы христианин?

— Нет, сэр.

— И не хотите возродиться к новой жизни?

— Нет, сэр.

Джои О'Бирал всхлипнул.

— Я буду за вас молиться.

— Не тратьте зря времени.

Преподобный удивленно раскрыл очи, такое безразличие было ему внове.

— Вы агностик! — уличил он агента.

— Да, сэр.

— И тем не менее готовы поверить, что какие-то двое фокусников — Господь Бог и Сатана собственной персоной?

— Да, сэр. И представьте себе, — я сожалею о собственном безверии.

— Если хотите уверовать — уверуете.

О'Бирал приблизился к Грину и попытался проникновенно взять его за руку, но агент увернулся и вместо своей ладони сунул проповеднику пустой бокал.

— Нет, сэр. Уверовать я не могу, а при существующем положении вещей и не хочу. Из служебного опыта мне хорошо известно, что худший тип бандита в нашей стране — тот, кто делает барыши на религии.

— Есть и такие? — поразился О'Бирал.

— Есть… Причем вещают на сто с лишним стран планеты… так, кажется? В общем, к новой жизни мне не возродиться, а за коктейль спасибо. Он был… божественным.

Старик и мистер Смит материализовались где-то во внутренних покоях Белого дома. Из-за полуоткрытой двери доносился негромкий мужской голос — кто-то не слишком музыкально полумычал, полунапевал арию из «Порги и Бесс».

— Где это мы? — гулким шепотом спросил мистер Смит.

— Ш-ш-ш. Это так называемый Белый… м-м-м… особняк. Тут держи ухо востро. Если что, встречаемся в аэропорту.

— Где именно? Аэропорт большой.

— Ну уж друг друга-то мы как-нибудь разглядим.

— О Господи… Ты храм мистера О'Бирала видел? Так вот, аэропорт раз в пятнадцать, а то и двадцать больше.

— Правда? А как он называется?

— Международный аэропорт Даллеса.

— Ты хочешь сказать, что таким большим сооружением владеет всего один человек? М-да, Америка есть Америка.

Смит на минутку зажмурился, чтобы подавить раздражение, и терпеливо пояснил:

— Даллес был государственным секретарем. Аэропорт назван в его честь. И не только аэропорт.

— Спасибо. Что бы я без тебя делал? Поразительно, сколько ты всего знаешь.

Смит скромно пожал плечами:

— Такая уж у меня работа. Разве я смог бы вводить людей во искушение, если б знал только, куда их заманиваю, но не знал бы, откуда выманиваю?

— Но какое отношение имеет к искушению аэропорт?

— К искушению все имеет отношение. Например, честолюбие. Или наркотики, позволяющие человеку на жалкие четверть часа ощутить себя повелителем Вселенной. Или несколько мгновений с мисс Карпуччи в закутке за алтарем. Или твой листопад из допотопных австрийских банкнот.

— Верю тебе на слово. Однако сейчас не время философствовать, да и шепот для такой беседы не годится. Успеем наговориться в летающей машине. Тс-с-с! Он перестал петь. А мы еще не условились. Можем мы полететь на британском летательном аппарате?

— Это еще зачем?

— Там меньше шансов опять столкнуться с этими людьми из… той организации на три буквы.

— ФБР?

— Да-да. Я никак не запомню эти инициалы.

— Это значит Федеральное бюро расследований.

— В самом деле? Это гораздо понятнее, чем аббревиатура. А что касается британского воздухоплавания, то отведенный ему сектор в аэропорту, должно быть, значительно меньше американского, вот я и подумал, не будет ли нам легче найти друг друга именно там…

— Толково. Значит, встречаемся в аэропорту Даллеса у регистрационной стойки «Бритиш эруэйз».

— Тише!

В комнату вошел человек в нижнем белье — пожилой, но в отличной форме, с профессиональной улыбкой, намертво застывшей на хищноватом, но не лишенном приятности лице. В руке человек держал очки в тонкой оправе. Водрузив их на нос, он принялся разглядывать приготовленную кем-то одежду. Рубашка ему явно понравилась, мужчина сдернул ее с вешалки и повернулся, чтобы продеть руки в рукава. Тут ему пришлось испытать нешуточное потрясение.

— К-как вы сюда попали? — заикнувшись, пролепетал он.

— Не стоит вдаваться в подробности, — посоветовал Старик.

— Нет, как вы сюда попали?! — окрепшим голосом повторил свой вопрос мужчина.

— Мы обладаем способностью попадать куда угодно…

— Но это совершенно невозможно! Черт, я сам не могу сюда войти без миллиона проверок и перепроверок. Вы не могли сюда попасть! — чуть не плача воскликнул незнакомец.

— А вас не интересует, кто мы такие?

— Нет, меня интересует, как вы сюда проникли! — Он замер на месте. — Стоп, я знаю, кто вы! Те два психа, которых ФБР никак поймать не может. У меня на столе лежит подробный отчет… Не было времени прочитать. Так только, полистал. Думал, оставлю на выходные, развлекусь в Кэмп-Дэвиде.

— Развлекусь? — насупился Старик.

— Видели бы вы, каким чтением меня снабжают, — сказал президент (ибо это был он) как бы самому себе. — Иногда я спрашиваю себя, стоило ли…

Он не договорил и углубился в какие-то свои мысли, рассеянно натягивая на плечи рубашку. Потом вдруг очнулся и просиял обворожительной улыбкой:

— Очевидно, вы явились не затем, чтобы меня убить. Иначе вы прикончили бы меня еще в ванной.

— Не слишком на это рассчитывай, — очень неприятным тоном обронил мистер Смит.

Президент застыл, так и не застегнув рубашку.

— Вы серьезно? — тоскливо спросил он.

— Шучу. Но учти: чем медленнее казнь, тем она страшнее. Есть садисты, которым нравится растягивать мучения жертвы до бесконечности.

— Разумеется, мы не сделаем вам ничего плохого, — успокоил президента Старик, неодобрительно отнесшийся к бестактным аллегориям мистера Смита. — Представляться вам мы не будем. Все равно не поверите.

— Я знаю. Вы считаете, что вы — Бог, а ваш приятель… Черт знает что такое! Разве стал бы Бог якшаться с Дьяволом? Да ни за что на свете!

— Это вы так думаете, — увещевательно заметил Старик. — Очевидно, политические ценности для вас значат больше, чем обычные человеческие. Возможно, нам и в самом деле не следовало бы путешествовать вместе. Выглядит это, должно быть, подозрительно. Однако, в отличие от вас, нам не нужно нравиться избирателям и тягаться с конкурентами, нам даже не нужно никому ничего доказывать, и в посторонней помощи мы не нуждаемся. Мы просто есть, и все тут. А раз уж мы всегда были, есть и всегда будем, отчего бы нам и не встретиться? У нас ведь и знакомых других нет, только мы двое.

Президент строго окинул взглядом посетителей и сказал:

— Зачем вы мне все это рассказываете? Да знаете ли вы, что мне достаточно ногой нажать потайную кнопку, и через двадцать секунд здесь будут мальчики из службы безопасности?

Мистер Смит насмешливо присвистнул:

— А где она, кнопка-то?

— Так. Одна в спальне, две в Овальном кабинете, а здесь… Ой, здесь нет. Или должна быть? Я как-то не думал, что она мне может понадобиться в гардеробной.

— Забудьте вы о кнопке, — прервал его Старик. — Она ни к чему. Если нам не рады, мы не навязываемся — просто берем и исчезаем.

— Да, я читал про это. Сенатор Ист Террик из Огайо и конгрессмен Ньют Каччакочча из Арканзаса клянутся и божатся, что вас подослали Советы и что вы — русские ученые, разработавшие новую технику шпионажа. На закрытом заседании Комитета по вооруженным силам сенатор говорил, что теперь понятно, почему Советы вдруг стали позволять себе односторонние жесты вроде сокращения вооружений средней дальности. Если это правда, вы, конечно, не признаетесь. Но у нас с русскими теперь отношения вполне приличные, так что рано или поздно я все равно узнаю правду.