Таким ценным для разведчика качеством Аскер обладал. Но что он мог сделать сейчас, на пустынных в это предвечернее время улицах германского города — чужого, враждебного!

Он прошёл сотню шагов, ещё сотню, задержался у витрины магазина, будто рассматривая выставленный товар, скосил глаза в сторону. Человек в светлом пальто не отставал: остановился Аскер — задержался и наблюдатель, подойдя к афишной тумбе.

Все окончательно прояснилось. Продолжая путь, Аскер медленно опустил руку в карман, нащупал пистолет, отодвинул предохранитель.

Позади ещё один квартал. Дальше начинается улица, застроенная многоэтажными домами. И один из них, третий от угла, — с несколькими дворами. Кажется, проходными. Вчера, когда они с Ланге шли к дому Шталекера, неподалёку от этого здания слепой старик продавал газеты. Ага, вот он, на своём месте. Чуть дальше, как запомнил Аскер, вход в первый двор — узкий туннель. До него полсотни шагов.

Дом с проходными дворами! У Аскера перехватило дыхание. Но ведь о них, вероятно, знает и тот, что идёт следом. Знает и, конечно, не останется ждать на улице — устремится за ним в туннель.

«Хорошо, — решил Аскер, — пусть идёт!»

Вот и дом — серая каменная громада. Только бы не оказалось людей у входа!

Ворота, несколько вдвинутые в толщу стены, обозначились, когда до них осталось метров двенадцать. Они были свободны. Аскер заставил себя спокойно подойти к ним — и кинулся бежать. Скользнув в туннель, он отпрянул в сторону и затаился у стены, прикрывшись одной из створок ворот.

Прошла секунда, другая, послышался шум шагов. На землю у входа легла короткая тень. Аскер затаил дыхание. Он бы и удары сердца приглушил, если б мог. Мгновение тень была неподвижна, потом двинулась. Из-за створки ворот появился профиль мужчины. Аскер отчётливо разглядел высокий красивый лоб, правильной формы нос, энергичный подбородок, пульсирующую на шее маленькую синюю жилку.

В шею он и ударил — тем коротким сильным тычком, который долго тренировал и выучился производить безошибочно.

Прежде чем Торп упал, Аскер подхватил его, прислонил к стене, снова ударил — на этот раз в подбородок — и опустил на землю обмякшее тело врага.

Глубоко вздохнув, он вышел из ворот и неторопливо двинулся по улице. Машинально опущенная в карман рука наткнулась на рубчатую рукоять пистолета. Аскер вновь поставил его на предохранитель.

Торп открыл глаза, оглядел сводчатый потолок, под которым лежал. Сильно болела голова. Он с трудом перевалился на живот, поднялся, цепляясь за стену.

Подскочил прохожий.

— Что случилось? О, у вас кровь! — Он указал на скулу Торпа, с которой падали тяжёлые тёмные капли.

— Позовите шуцмана, — с трудом проговорил штурмфюрер.

Прохожий поспешил на перекрёсток и вскоре вернулся с полицейским. Возле Торпа стали собираться зеваки. Шуцман растолкал их, остановил проходивший автомобиль и усадил Торпа.

Спустя полчаса штурмфюрер Торп, морщась от сильной боли в голове, сидел в своём служебном кабинете. Фельдшер бинтовал ему скулу и шею. Вошёл Беккер. Его маленькие глазки гневно сверкали. Торп попытался встать. Беккер досадливо шевельнул плечом.

— Сидите, сидите, — проскрипел он. — Вы можете вскочить при появлении начальника, щёлкнуть каблуками, колесом выгнуть грудь, с собачьей преданностью глазеть на шефа. Но при всем этом вы остаётесь круглым идиотом!

Фельдшер поспешил закончить работу и уйти.

— Да, да, — продолжал бушевать Беккер, — вы идиот, Торп, идиот и тупица! Что вы наделали? Какой был приказ?… Отвечать, когда спрашивает начальник!

Торп пробормотал, что приказ гласил отправиться для наблюдения за домом обер-ефрейтора Герберта Ланге в сопровождении двух контрразведчиков.

— Значит, втроём?

— Да, господин штурмбанфюрер.

— А вы? Что сделали вы? Отправились один, и вас провели, как ребёнка.

— Но кто мог подумать? — Торп заговорил торопливо, горячо: — Я увидел его, и сразу же возникли подозрения. Двинулся следом. Он ничем не показал, что заметил слежку. Я был спокоен — все идёт, как надо, провожу его до логова, и тогда дело в шляпе.

— «В шляпе»! — передразнил Беккер. — Если говорить о шляпе, то ею оказались вы, штурмфюрер Торп, с треском проваливший важнейшее поручение!

— Но я не сказал всего… Итак, я шёл следом. Я своевременно вспомнил, что мы приближаемся к дому с проходными дворами. Приготовился. Оказывается, об этом знал и он. Поставьте себя на моё место: до ворот дома десяток шагов, и преследуемый вдруг стремглав мчится к ним. Ведь, юркнув в ворота, он проскочит дворы, окажется на главной магистрали, а там — ищи его! Что бы вы предприняли? Накажи меня бог, если бы не кинулись вслед. Так поступил и я. А он сыграл на этом! На том, что ринусь за ним и вбегу в ворота. И — ждал меня… — Адольф Торп смолк, горестно наклонил голову.

— Понимаете ли вы, Торп, что Ланге, у которого были найдены чужие документы, и тот, второй, посланы русскими?

— Да, — прошептал Торп. — Они те самые парашютисты.

— Наконец-то вы прозрели, Торп!

Штурмфюрер застонал.

— Вам, может быть, плохо? — издевался Беккер. — А то самое время закатить истерику.

— Вы обозвали меня идиотом, но вы ещё снисходительны ко мне. Я хуже, гораздо глупее и безнадёжнее!

Беккер сел, зажёг сигарету.

— Вы, Торп, — сказал он, — собственными руками швырнули кошке под хвост Железный крест, чин оберштурмфюрера, а может быть, и ещё кое-что в придачу.

Торп согласно наклонил голову.

— Надо поймать парашютиста, — сказал Беккер, выставив кулаки. — Поймать, чего бы это ни стоило!

Торп поднял руку, будто произнося присягу:

— Клянусь, он не уйдёт от меня!

— Полагаю, — сухо проговорил Беккер, — что главную ставку следует делать на «Зеленого». Это подсказывает шеф, и он прав. Итак, все внимание «Зеленому». Тот, за которым мы охотимся, обязательно попытается с ним связаться.

В заключение Беккер и Торп разработали план посещения вдовы Герберта Ланге.

Как этот план был выполнен, читатель уже знает.

Супруги Шталекер вернулись домой часам к восьми. Аскер видел в окно, как они неторопливо шли по улице. Отто бережно вёл под руку жену, он же нёс и сумку фрау Берты.

Не дожидаясь звонка, Аскер отпер дверь. Шталекер едва заметно кивнул.

Пообедали молча. Потом фрау Берта ушла к себе, и мужчины остались одни.

Шталекер встал, раскрыл стоявшую на диване сумку, извлёк рацию.

— Спасибо! — Аскер стиснул механику руку.

Шталекер унёс аппарат и через несколько минут вернулся.

— Запомните на всякий случай: передатчик спрятан у сарая для угля. Там, возле сарая, собачья конура. В конуре он и лежит, под соломой.

— И собака там?

— Да, презлющая собака.

— Что ж, — Аскер улыбнулся. — Это, пожалуй, остроумно.

— Ну, а что будем дальше делать? — спросил хозяин дома. — Каковы ваши планы?

Аскер не ответил. Помолчав, рассказал о том, что с ним произошло на улице.

Шталекер задумался.

— Трудное у вас положение.

— В таких обстоятельствах лёгких не бывает…

— Во всяком случае, — решительно сказал Шталекер, — вам где-то нужно выждать. Скажем, неделю.

— Это было бы хорошо. Но — где?

— Вы, как я понимаю, совершенно одиноки?

Аскер промолчал.

— Одиноки, — повторил Шталекер. — Следовательно, решение может быть одно. Придётся остаться здесь.

— Вы пойдёте на такой риск? — негромко спросил Аскер.

— Но у вас нет другого убежища!

Аскер вновь промолчал.

— Оставайтесь, — продолжал механик, — а потом посмотрим, как быть.

— Нельзя, товарищ Шталекер. Слишком опасно, особенно для вас и супруги. Уже сейчас, конечно, вся служба безопасности поднята на ноги, чтобы найти меня и схватить. Ну-ка давайте поглядим на все глазами гестапо и абвера. Представим себе, как они могут рассуждать. Прежде всего скажут: тот, другой, прибыл вместе с Гербертом Ланге, остановился у него, то есть у Ланге — почему? Вероятно, потому, что не имеет в Остбурге квартиры.