Я поднял бинокль. Два пончика тащили сани и неслись так, словно за ними черти гнались. Я пробежал взглядом по их следам, ожидая увидеть голодную утку. Ничего. Я несколько раз выстрелил в вечную мерзлоту, привлекая их внимание. Беглецы повернулись к нам.

— Они напуганы, — заметил Старейшина, принимая властную позу.

Я сменил обойму, хотя оставалось еще восемь пуль, и пожалел, что не взял винтовку. Девять миллиметров — не лучший калибр против стаи злых уток.

Сани наткнулись на камень. Костяные полозья спружинили, затем раскололись. Сани перевернулись и закрутились, сметая пончиков, словно кегли. Одного из них придавило.

Мы рванулись к месту крушения. Убедившись, что уток поблизости нет, я осмотрел разбившиеся сани. Незнакомцы упаковали все свое имущество — гарпуны, копья и метательные дубины, палатку из тюленьих шкур, несколько мотков веревки из сыромятной кожи, зимние шапки и одеяла, две чаши из тюленьих черепов, каменную лампу с гравировкой, заменявшую им печь. Во время крушения лопнуло несколько тюленьих пузырей, в которых хранилось масло — теперь оно разбрызгалось во все стороны.

Экономичность их образа жизни потрясала. Я, отправляясь в этот мир, взял с собой девяносто тонн провизии и снаряжения, а пончик мог отправиться на Марс с шестьюдесятью килограммами, не забыв при этом ничего нужного.

С поясов беглецов свисали железные ножи — очевидно, нам попались богатые пончики.

— Каб, — с трудом выдохнул разбившийся пончик.

Второй пострадавший, пытавшийся вылезти из ремней, простонал:

— Каб.

Мне никогда раньше не доводилось слышать это слово. Но страх, исходящий от пончиков, почувствовал бы и слепой. Старейшина Плавать заглотил воздух, словно утопающий.

Я положил руку на пистолет и медленно обернулся, осматривая торф. Мест, где могло спрятаться достаточно крупное существо, было не так уж много.

— Что бы их ни преследовало, похоже, они от него убежали.

— От каба нельзя убежать, — прошептал Старейшина.

Спать склонился над разбившимся беглецом и посмотрел на Старейшину, сжавшего правую руку в кулак. Спать вытащил нож незнакомца и зарезал беднягу. К сожалению, это и было вершиной здешней медицины.

Старейшина выкрикнул приказ. Бросать поспешил к лагерю вместе с шестеркой самых младших детей. Спать собрал старших и перевернул сани. Незнакомец погрузил своего спутника сверху на их имущество. Затем пятеро подняли сани и потащили их на руках.

Я удивился, как быстро они смогли бежать с таким весом. «Быть может, — подумал я, — мне стоит называть их атлетами».

Старейшина смотрел на юг, метательные дубинки в его руках дрожали.

— Что такое каб?

— Один из Безымянных, — ответил он.

У пончиков была богатая мифология, но мне еще только предстояло расколоть этот орешек. Истории о богах передавались из уст в уста, из поколения в поколение. Всех своих богов они обобщенно называли Безымянными. Если назвать их иначе, боги могли явиться на зов, а их бесконечные капризы слишком часто приводили к неудачам.

Мифы открыли мне путь в их общество — ведь боги постоянно посещали местных, сопровождаемые сверхъестественными явлениями. Так что, когда мы приземлились рядом с лагерем пончиков, нас приняли за кучку Безымянных.

— Подожди, ты же только что назвал его имя. Как он может быть Безымянным?

— Подниматься сказал, что каб убил весь его клан.

— Кабы плохие?

— Такое мог спросить только мохнатый.

— Может, проверим их лагерь? Посмотрим, не осталось ли других выживших?

Необычное богатство беглецов вдруг вызвало у меня подозрение.

— А не могли ли они ограбить свой клан? Может, они солгали про каба, чтобы скрыть свое преступление?

Старейшина Плавать хрюкнул:

— Солгать про каба? — Он покачал головой. — Только мохнатый… — Он тронул мои волосы, свисающие из-под шапки. — Но кто-то и правда может нуждаться в нашей помощи.

— Где находится их лагерь?

— Возле озера. Два-три дня. -

Здорово, вот только здесь сотни этих озер. У пончиков был один весьма раздражающий обычай — они не использовали географических названий. Они могли пройти тысячу километров через снежную бурю и отклониться от цели всего на сантиметр, но рассказ о том, как попасть туда, занял бы целую вечность.

— Если покажешь дорогу, мы слетаем туда и обратно еще до темноты. К тому же, если этот каб — что-то вроде злого божества, мне потребуется винтовка. Есть у меня одна приносящая удачу молитва, для которой необходимы бронебойные патроны.

— Чем быстрее мы туда доберемся, тем лучше.

Пришельцы жили в ста километрах от нашего дома, в зимнем лагере. Палатки укрывали сверху куски льда, защищающие от бурь и холода. Озеро оказалось большим — наверняка они обосновались здесь, предчувствуя хороший улов. К тому же в двадцати километрах отсюда начинался океан.

Я приземлился в центре поселения. Надев варежки, я щелкнул предохранителем и прижал винтовку к себе. Каменистую почву между четырьмя холмами покрывало замерзшее озеро крови.

Старейшина указал на сушилку. Дерево, не обычная кость. Беглецы не были единственными богатыми членами клана — такие сушилки встречались редко. Впрочем, внимание Старейшины привлекло не это. У сушилки лежал ломоть мяса — жирный, серый с одной стороны. Не похоже на плоть ярко-зеленых тюленей.

— Кто-то здорово ободрал этих пончиков. Каннибалы?

— Не понимаю, — прошептал Старейшина. — Кабы убивают. Они нас не едят.

— Может, это сделали другие пончики? — В их мифологии хватало историй о каннибализме, вызванном зимним голодом.

— He весной. Что за напасть послали нам Безымянные?

Старейшина бормотал над куском мяса, а я ходил кругами. В семь палаток мог уместиться клан численностью в двадцать пять — тридцать пончиков, минус двое беглецов. Может быть, эти двое вернулись с охоты и увидели бойню? Я заглянул в одну из палаток. На полу, покрытом шкурами, лежало сломанное копье. Брызги крови отмечали то место, где кто-то расстался с жизнью. В носу защекотало от знакомого запаха.

Где их транспорт? Я нашел следы и пошел по ним. Прямо за поселением начинались колеи тринадцати саней. И еще там обнаружились следы ботинок.

— Пончики не носят ботинок, — я сглотнул. — Так же, как боги и демоны.

Следы вели на северо-восток, к океану.

— Значит, конец света все-таки начался.

Теров IV — уникальное явление среди тысяч обитаемых планет нашей Галактики. Обычно верхнюю ступень эволюционной лестницы занимает доминирующий вид, сумевший победить все остальные и подняться на вершину пищевой цепочки. На Терове из-за особенностей географии таких видов было два.

В северном полушарии, на континенте размером с Азию эволюционировали жившие на деревьях существа, похожие на орангутангов. Они создали цивилизацию, аналогичную по уровню технического развития земному девятнадцатому веку. А по своему политическому устройству раздражительные ракены так и не ушли дальше городов-государств. Сотня Спарт — их национальным спортом до сих пор оставалась война. К счастью для пончиков, ракены обладали тяжелой костью и малым количеством жира и потому не умели плавать. Они тонули, как камни, и это не вдохновляло их на путешествия через океан, двенадцать тысяч километров которого отделяло ракенов от южного континента.

Изучением ракенов занимались три отдельные университетские команды, и все члены экспедиции были убиты. Некоторых пытали, желая получить информацию о новых технологиях. В результате обе Торговые Комиссии запретили дальнейшие исследования в этом направлении.

Катастрофа назревала уже давно: рано или поздно ракены двинули бы морем на юг. Их любовь к войнам в сочетании с технологиями означала для культуры пончиков смерть.

«Но зачем, черт возьми, они зажарили пончиков?» — спрашивал я сам себя.

Ракены славились тем, что калечили пленников, но я никогда не слышал, чтобы они съедали своих врагов.