Вернувшись в лагерь, я продолжил расследование. Оказалось, что они не оставили ни крошки еды, если не считать того, что отрезали от несчастного пончика.

Старейшина так и не двинулся с места.

Я положил руку ему на плечо.

— Нам нужно возвращаться домой. Вели нашему… своему клану двигаться в глубь материка, подальше от моря. Эти скоты приходят с воды.

Следы не вели в сторону его клана, но ракены могли выслать разведчиков.

— Нет, подожди, есть идея получше. — Я склонился к лицу Старейшины, надеясь расшевелить его. — Мы погрузим весь клан в мой катер. Проклятые ракены сюда уже не вернутся. Я…

— Ракены? Ты знаешь, кто это сделал? Знаешь этих… этих монстров?

— Виновники злодеяния не Безымянные. Не кабы. Те, кто это сделал, просто убийцы. Здесь клан будет в безопасности. Тут должна отлично ловиться рыба. Клан может пожить в этом месте, пока я разберусь с ракенами.

— Мы не сможем жить здесь. Это место проклято.

Именно поэтому культура пончиков развивалась так медленно. Люди давно уже ограбили бы лагерь. Но пончики, несмотря на то, что этот клан был в десять раз богаче их клана, сочли все вещи проклятыми, и даже сто лет спустя скарб ракенов останется нетронутым.

На то, чтобы перебазировать весь клан с его пожитками на северный берег озера, потребовалось три ходки. К тому же мой матрас и вся припасенная рыба были украдены.

Даже оказавшись в десяти километрах от места убийства, пончики все равно боялись подхватить неудачу от кровавой бойни на другой стороне озера.

Я кружил над побережьем, надеясь найти флот ракенов с помощью радара. Пусто. Удалился на тысячу километров в обе стороны — пусто. Когда настала ночь, я включил инфракрасные камеры и тепловизоры. Пусто. Облетел весь континент на шести махах — пусто. Как они ухитрились спрятать целый флот?

И тут до меня наконец дошло. Не было никакого флота. Один из кораблей попал в шторм, и его пронесло через полмира. Неподготовленные, без припасов, умирающие от голода… Это объясняло каннибализм. Они сушили мясо, собираясь возвращаться назад.

В конце концов я нашел маленькое рыбацкое судно, едва ли пятнадцати метров в длину, в одном из узких заливов. И как такой крошечный корабль смог проделать столь далекий путь по этому опасному морю? Впрочем, проплывали же сотни километров каноэ из костей и шкур.

Ракены вытащили свой корабль на галечный пляж. Корпус был закованным в медь, по бокам свисали затянутые сетями кронштейны, похожие на крылья. Руль поднимался, позволяя высаживаться на побережье. Умно.

Я порывался взорвать их судно, но потом разум все-таки возобладал. Осмотрев корабль, я смогу понять, сколько их было. А значит, узнаю, скольких мне нужно убить. Уничтожив судно преждевременно, я только рассею каннибалов по округе, и они будут наводить ужас на пончиков до самой зимы.

Ракены славились своей свирепостью, но они все равно не шли ни в какое сравнение с зимой этой безымянной земли. Зимой они не продержатся и месяца.

Я приземлился у корабля, перед выходом надел скафандр. Кевларовое волокно, предназначенное для защиты от маленьких метеоров во время выходов в космос, остановит и пули. Из шлюза я вышел с винтовкой в руке.

Между мной и кораблем встали с полдюжины пришельцев. Их певучие голоса звучали уверенно и явно предлагали мне сдаться. Их однозарядные ружья заряжались с дула, невероятно длинного: руки ракенов тянулись от плеч до самых ступней.

Я выпустил обойму с десяти метров. Двое успели послать заряды до того, как я их подстрелил. Первая пуля скользнула по шлему — ничего страшного. Вторая попала в живот. Хотя сквозь скафандр она не прошла, такого удара я еще никогда не испытывал.

Меня стошнило прямо в шлем, и это оказалось еще хуже удара.

Прежде чем снять шлем, я сменил обойму. А затем передо мной раскололся базальт — осколки камня царапнули щеку и ухо, после того как пуля прошла мимо. Снайпер скрылся за бортом корабля, перезаряжаясь. Я выстрелил прямо в корабль, и ракен закричал, как испорченная сигнализация: бронебойные патроны оказались непривычны для него так же, как вяленое мясо местных жителей — для меня. Снайпер держался за свое круглое лицо, пытаясь остановить кровь, а я вытащил пистолет. Пришлось выстрелить дважды, прежде чем я попал.

Затем я вернулся в катер, чтобы отчистить свой шлем. Нейтрализатор кислотности успокоил мой бурлящий кишечник, синяк разросся до размеров тарелки. Я снова перезарядил оружие, выжидая. Судя по тому, что я читал о ракенах, они не из терпеливых. Они побегут. К тому же знал я и этот арктический ад. Время играло мне на руку.

Час спустя я забрался на рыбацкий корабль. Уцелевшие сбежали, кому-то даже хватило времени забрать оружие у стрелков. Я нашел капитанскую каюту размером с кладовку, а также помещение, в котором висело девятнадцать гамаков. Они, наверное, чувствовали себя, как в тесной, убогой тюрьме, пока плыли сюда все эти месяцы.

За вычетом тех семерых, что я убил, оставалось всего тринадцать.

Их след отмечали сушеная рыба и вяленое мясо пончиков, а также мешочки с порохом и плащи. У края оврага, начинавшегося от пляжа, тесным рядом стояло десять саней. Ракены растеряли множество вещей, пытаясь погрузить на сани только самое необходимое.

Два следа вели на юг, один — на запад. Во время своих поисков я видел поселение пончиков километрах в двадцати к западу отсюда. Убийцы легко найдут себе жертв.

Вернувшись в катер, я поднялся вверх. Сенсоры быстро среагировали на тепло: от страха с беглецов лил пот.

Я снизился, нашел подходящее место и приземлился. Ракены выбежали из темноты прямо на меня. Один голос пропел что-то — вероятно, спрашивая, что за колдовство породило красный огонек у него на груди. Пять выстрелов, четыре трупа — спасибо моему лазерному прицелу.

Осталось девять.

Я снова поднялся в воздух. На поиск оставшихся двух саней потребовалось несколько часов. Самих ракенов я не нашел, только сани. И мертвую утку с отверстиями от пуль. И еще одну мертвую утку — пальцы ракена застряли у нее между зубов. Затем я пристрелил раненую тварь, которая ревела от боли неподалеку.

Сезон гона. Утки обожают сражаться в лунном свете за клюв своей возлюбленной.

Даже самый тупой пончик знал: весной нельзя путешествовать по ночам.

На месте высадки ракенов я работал несколько дней. Похоронил останки пончиков под пирамидой из камней (похоронил не все, а лишь большую часть мяса — примерно килограмм я упаковал и спрятал в морозилку для последующих генетических исследований). Затем я убрал с саней все украшения и отполировал сани так, словно они только что сошли с конвейера.

Я подумывал передать ружья ракенов клану. Пещерные пончики, возможно, смогут изготовить порох, но их навыков обработки металла не хватит, чтобы создать новые ружья. Тогда зачем они им? Пончики скорее перебьют друг друга, чем станут охотиться на уток. Ружья я выбросил в море.

Возвращаясь к клану, я представил, как утки убивают всех пришельцев. Хищник ex machina[8].

Под благовидным предлогом я отвел Плавать и Бегать к кораблю ракенов, надеясь на то, что амбиции нового лидера клана перевесят суеверия пончиков.

— Насколько это удачно? — спросил я, когда мы наткнулись на сани.

Бегать пожал плечами, ничуть не заинтересовавшись. Тем не менее он подошел к ним с видом парня, покупающего свою первую подержанную машину.

— Они из проклятого лагеря у озера? — спросил Плавать.

— А стали бы Безымянные красть сани? Они ездят на огне, а не на санях, — ответил я.

— Ты назвал их ракенами.

— Возможно, я ошибался. Смотри, ни в одних нет упряжи, и я знаю почему. Потому что сюда их перенесли Безымянные. Должно быть, они оставили их здесь для того, чтобы нашел какой-нибудь удачливый пончик.

Убогое объяснение, но ничего лучшего мне в голову не пришло.

Бегать осмотрел полозья.