Я так сильно опаздываю, что нарушаю почти все возможные скоростные режимы, пока еду по городу, чтобы встретиться со своей сестрой. Сегодня, в одиннадцать часов у нее назначена очередная встреча с врачом, и мне хотелось бы провести с ней пару часов до того, как она на нее пойдет. Обычно на такие приемы с ней ходим я и мама, но сегодня у меня смена в «Атлантисе», и мне нужно выйти в дневную смену.

Я лезу в сумочку и достаю телефон. Я собираюсь написать Люси и сообщить ей о том, что уже еду. Прошлые две ночи принесли мне довольно хорошие чаевые. Добавьте к этому продукты, которые купил для меня Себастьян, и я уже могу позволить себе сводить сестру в ее любимый тайский ресторан на обед.

Но мой мобильник сдох... я была настолько не в себе прошлой ночью перед сном, что забыла поставить его на подзарядку, а разговор с Себастьяном, вероятно, добил его. Черт. Похоже, тайскому ресторану придется подождать, если я не смогу сообщить маме, что Люси подъедет к назначенному часу.

Через тридцать пять минут после того, как я покинула свою квартиру, я въезжаю на круговую подъездную дорожку перед домом своих родителей.

Это именно тот дом, в котором я выросла – единственное место, где я когда-либо жила, кроме квартиры, которая у меня есть сейчас, и нескольких комнат в общежитии колледжа – и мне всегда он нравился. Я любила пальмы перед входом, высокие потолки, которые впускают много солнечного света пустыни, и длинные, мраморные коридоры, которые блестят днем. Тайные ходы, которые проходят за стенами и предоставляли мне лучшие укрытия в мире, пока я росла.

Откровенно говоря, я люблю в этом месте буквально все, вот почему я так ненавижу то, что чувствую, когда приезжаю сюда теперь. Я ненавижу то, как от страха сжимается горло или стягивает в узел внутренности. У меня постоянно дрожат руки. И все из-за Карло. Все потому, что...

Я отталкиваю эти воспоминания, отказываясь возвращаться к ним сейчас... или когда-либо еще. Размышления о прошлом ничего не изменят. Это не исцелит старые раны и не исправит случившегося. Какой в этом смысл, кроме того, чтобы снова почувствовать себя несчастной?

Это бессмысленно, и я стараюсь напоминать себе об этом.

Поднимаюсь по лестнице, ведущей к запасному входу. Трижды стучу в дверь и стараюсь не думать о том, что были дни, когда мне не нужно было стучать. Дни, когда я чувствовала себя настолько смелой, что могла просто войти.

Дело не в том, что я не хочу вернуться к тому времени... я этого не делаю. Мне не нравится то, кем я тогда была, пока выполняла все, что мне говорили, не ставив под сомнение слова своего отца, независимо от того, насколько абсурдными они были. А большая их часть была чертовски абсурдной, если говорить честно. Я была слишком глупой, чтобы это понять. Или того хуже, я была слепой.

Но это не значит, что я не скучаю по возможности, каждый день видеться с сестрой. Избегая при этом быть частью семьи. И я солгу, если скажу, то не скучаю по временам, когда знала, что все мои счета будут оплачены.

Однако теперь, когда я знаю, каким образом мой отец оплачивал те счета... это того не стоит. Ничто этого не стоит.

Когда дверь, наконец, открывается, то я улыбаюсь Кончите – домработнице, которую мои родители наняли еще до моего рождения. Она вложила в мое воспитание столько же, сколько мама, так что я чмокаю ее в щеку и отстраняюсь с улыбкой на лице.

Но женщина не улыбается в ответ.

Вместо этого она шепчет:

– Люсия и твоя мама уже уехали, Ария. Они решили заехать в торговый центр перед приемом у врача.

– Почему они не написали мне? – спрашиваю я, прежде чем вспоминаю, что у моего мобильника сдохла батарейка.

– Они написали, – произносит Кончита, поглаживая меня по спине, пока пытается вывести меня на крыльцо. – Ты не ответила.

– Они сказали куда поедут? Возможно, я смогу...

– Тебе нужно уходить, Ария.

От предупреждающих ноток в ее голосе и боязливого, нервного взгляда, с которым она оглядывается через плечо, волоски на моей шее встают дыбом. Внезапно все встает на свои места, и я разворачиваюсь, чтобы сбежать.

Но уже слишком поздно. Я узнаю его, как только слышу звук газетного шуршания.

Звук его лакированных туфель, чеканящих шаг по мраморным полам.

Звук прочищаемого горла.

– Ария.

Мое имя, слетающее с его губ, звучит чуждо... я так давно не слышала, как он его произносит.

Я хочу убежать, хочу уехать как можно дальше отсюда... от него... насколько это возможно. Но бежать сейчас – не вариант. Не тогда, когда я чувствую груз от его ожиданий, чувствую, как он сдерживает себя, пока ждет от меня ответа.

Так что, в конце концов, я делаю единственное, что могу. Глубоко вдыхаю и поворачиваюсь к нему лицом с фальшивой улыбкой на губах.

– Привет, пап. Как ты?