Леди Джерси не пользовалась всеобщей популярностью – ее капризный нрав снискал немало недоброжелателей, а частые грубые и высокомерные выходки шокировали даже таких надменных леди, как миссис Бэррелл и графиня Лайвен, однако немногие из них отваживались игнорировать ее мнение. В результате мисс Уиншем нанесли несколько визитов, которые должны были бы обрадовать ее куда больше, чем вышло на самом деле. Когда же она (после решительных протестов) сопровождала своих племянниц в Олмакс, каждое ее легкомысленное замечание встречалось с таким энтузиазмом, что, будь мисс Уиншем более чувствительной к лести, она могла бы почувствовать себя подлинной жемчужиной остроумия. В итоге ей пришлось выдать слабые ревматические боли за тяжелый приступ ишиаса и на этом основании отказаться от посыпавшихся на нее приглашений, передав задачу сопровождать ее племянниц леди Бакстид или миссис Донтри.

Трудно было определить, какой из двух леди больше не хотелось выполнять упомянутую миссию, но обеих вынуждали хотя бы внешне проявлять добрую волю весьма сходные соображения. Леди Бакстид страшилась, что ее бессердечный братец откажется оплачивать растущую кипу счетов от модисток, снабжающих Джейн и ее мать платьями, шалями, шляпами, перчатками и прочими атрибутами, необходимыми для достойного появления в высших кругах общества, а миссис Донтри, хотя и не жалела о гинеях, истраченных на наряды старшей дочери, предвидела, что без помощи Элверстоука ей придется соблюдать крайне неприятный режим экономии. Однако из них двоих она была более достойна сожаления, ибо в то время как леди Бакстид знала, что Карлтон не увлечен Кэрис, и не сомневалась, что у него достаточно здравого смысла, чтобы не допускать даже мысли о помолвке с Фредерикой, миссис Донтри не имела подобного утешения. Эндимион, ослепленный красотой Кэрис, влюбился в нее с первого взгляда и вел себя, что была вынуждена признать даже обожающая его мать, как последний болван. Он не оставлял мисс Мерривилл знаками своего внимания и глядел на нее с неприкрытым обожанием. В довершение всего Хлоя подружилась с Кэрис, и это обстоятельство снабдило Эндимиона великолепным предлогом для визитов на Аппер-Уимпоул-стрит. Всегда будучи добрым братом, насколько позволяла природная леность, он за одну ночь превратился в образцового, посвящая все свободное время (благо воинские обязанности не слишком его обременяли) досугу сестры. Эндимион сопровождал ее на приемы и даже в Олмакс, чего ранее избегал, считая элитные собрания унылым времяпрепровождением, прогуливался с ней в парке, а когда она посещала Кэрис, всегда оказывался тут как тут. Хлоя и ее сестра Диана обожали Эндимиона и восхищались им, но он был на несколько лет старше их, а потому выглядел в их глазах скорее как некое божество, одаривавшее их леденцами и иногда водившее на разнообразные представления. Хлоя никак не ожидала от него такого усердия даже теперь, когда она была уже не школьницей, а юной леди, вступившей в свой первый сезон, и в минуту откровенности трогательно призналась матери, что считает самым чудесным на свете иметь такого красивого и доброго брата, как Эндимион.

– Когда он сопровождает нас на приемы, мама, я испытываю такое удивительное чувство! Ты и представить не можешь, как прекрасно отправляться на прогулку с ним, а не с Дианой и мисс Нанни! Уверена, что ни у кого еще не было такого великолепного брата!

Только искренняя любовь к своим детям помогла миссис Донтри ответить после недолгой борьбы с самой собой:

– Истинная правда, дорогая!

Однако позднее она откровенно призналась кузине Харриет, что ее тревожит страстная влюбленность Эидимиона и что ей разбивает сердце видеть бедную невинную Хлою так сильно заблуждающейся.

– Я ведь прекрасно знаю, что Эндимион сопровождает ее на приемы, так как ему нужен предлог, чтобы волочиться за этой жалкой Кэрис Мерривилл! Она просто околдовала его, дорогая Харриет, да и Хлою тоже! Какое же это коварное существо!

На эти и подобные замечания мисс Пламли отвечала успокаивающим кудахтаньем и рядом противоречивых заявлений, которые как будто оказывали благодетельный эффект на вдову. Она уверяла, что Эндимион вовсе не околдован, и напоминала его матери о девицах, в которых он безумно влюблялся ранее. Мисс Пламли сомневалась, что Кэрис коварна, но подозревала ее в заигрывании с лордом Ренторпом или сэром Дигби Митом. Она не думает, чтобы такой превосходный брат, как Эндимион, имел скрытый мотив для того, чтобы сопровождать Хлою на балы, хотя считает удачей, что надежда встретить там Кэрис побуждает его отправляться с сестрой на увеселения, к которым он не питал особого пристрастия. Учитывая слабое здоровье Лукреции, ей следует радоваться, что она может перепоручить Хлою его заботам!

Эта болтовня если не полностью развеивала опасения миссис Донтри, то по крайней мере уменьшала их, и, когда мисс Пламли стала восхищаться искренней добротой кузины к Мерривиллам в сравнении с совершенно иным поведением леди Бакстид, она воскликнула:

– Ты не поверишь, Харриет, но эта ужасная женщина отзывается о них как о «бедных девушках» и всем рассказывает, что они не имеют состояния! Все ее участие к ним – сплошное притворство! Она боится, что Карлтон увлечется какой-нибудь из сестер! Что до меня, то я ненавижу подобные лицемерные штучки и считаю себя слишком хорошей христианкой, чтобы им подражать!

Мисс Пламли сказала, что уверена в этом, и, так как она была не только дружелюбной, но и некритичной, ей не пришло в голову, что миссис Донтри могла бы с большим основанием назвать себя слишком умной, чтобы подражать «подобным штучкам».

Миссис Донтри прилагала немало усилий, стараясь представить Кэрис каждого холостого джентльмена, который мог бы пленить ее изысканным обращением или ослепить высоким положением. Убежденная, что Кэрис неравнодушна к титулам, она не только действовала в интересах лорда Ренторпа (не имеющего, как все знали, ни гроша в кармане), но и знакомила Кэрис с любым отпрыском благородного семейства, которого не желала заполучить в зятья. К ее чести, миссис Донтри еще не думала о поисках подходящей партии для Хлои, которая только вышла из школьного возраста и была слишком молода для серьезной привязанности, так что, если бы не решимость не дать леди Бакстид себя опередить, она не стала бы выводить дочь в общество до будущего года. Миссис Донтри все еще думала о Хлое как о ребенке и настолько посвятила себя задаче отвлечения Эндимиона от Кзрис Мерривилл, что растущая близость между Хлоей и Чарлзом Тревором ускользала от ее внимания.

Что касается Мерривиллов, то их родство с Элверстоуком, успех, произведенный ими в обществе, покровительство леди Джерси и леди Сефтон, а также безошибочные признаки хорошего воспитания обеспечили им множество лестных приглашений. Очень немногие придавали значение улыбчивым намекам леди Бакстид на отсутствие у них состояния, и лишь самых ревнивых родителей возмущала красота Кэрис. Все соглашались, что она очень искренняя и обаятельная девушка и что Луиза Бакстид пытается навредить ей, потому что ее дочь абсолютно лишена привлекательности. Раз миссис Донтри, также располагающая дочерью на выданье, не отпускает подобных намеков, значит, в них нет ни слова правды. Конечно, Мерривиллы арендуют дом отнюдь не в фешенебельном районе, но это следствие эксцентричности мисс Уиншем. Никаких других признаков бедности в них не обнаружили: они всегда были элегантно одеты, их превосходный дворецкий состарился на службе у семьи, к тому же они наняли вполне респектабельного лакея. Более того, стало известно (со слов миссис Донтри), что у их брата обширные владения в Херфордшире. Это заставило некоторых вспомнить, что Фред Мерривилл, чья расточительность свела в могилу родителей, неожиданно унаследовал их состояние. Так как ни отец, ни старший брат Фреда не были известны в Лондоне, никто не имел точных сведений о размерах этого состояния – даже его родственники Донтри никогда не посещали Грейнард. Поэтому миссис Донтри смогла, не опасаясь возражений, создать впечатление, что нынешний глава семьи – богатый человек, а его сестры располагают хорошим приданым.